К середине февраля в Боткинской больнице обследовали более 100 человек с подозрением на коронавирус. Минимум 38 из них изолированы в закрытых боксах из-за наличия симптомов — они не должны покидать палату в течение двух недель. Четыре человека сбежали из-под карантина, двое из них вернулись обратно. На одну из сбежавших главный санитарный врач Петербурга подала в суд.
«Бумага» поговорила с петербурженкой Юлией Хан, которая с 5 февраля находится в Боткинской больнице. Она рассказывает, как проводит время в карантине, что думает о побеге других пациентов и как к ней относятся врачи.
Юлия Хан
— Я учусь в китайском вузе. 4 февраля летела в Петербург с пересадкой в Москве, и в полете у меня начался насморк.
Моя мама смотрела новости [о коронавирусе] и сказала мне, что если есть малейшие признаки ОРВИ, то стоит звонить в скорую помощь. В итоге это сделала она сама, хотя я тоже понимаю важность проблемы — и была не против. Сама я не подавала никаких заявок на госпитализацию.
Очень скоро ко мне домой приехали дежурные врачи. Они записали все показания, сказали, что в течение четырех часов меня заберут, самой мне нельзя никуда ехать. Утром 5 февраля я оказалась в Боткинской больнице. Какой это корпус, я до сих пор не знаю, потому что с тех пор не выходила из палаты.
Когда я пришла в палату, у меня взяли все анализы: кровь из вены, сделали флюорографию и так далее. Было несколько врачей в день, которые приходили к нам в палату друг за другом. На следующий день были готовы результаты [тестов на коронавирус] — они показали, что у меня нет коронавируса. Но, как мне сказали, по закону, я должна отсидеть в изолированной палате 14 дней.
Конечно, я не хотела оставаться в палате. Но я решила, что будет правильно изолироваться на две недели, чтобы в случае чего не заражать других людей (инкубационный период коронавируса составляет две недели — прим. «Бумаги»). Вообще, мне страшно из-за этого вируса, но я уверена, что не заболела. Меня пугает масштаб: даже мою учебу в Китае отложили из-за распространения инфекции.
Поначалу к нам приходили врачи в специальных защитных костюмах, но после того, как анализы оказались чистыми, они стали приходить в обычных халатах и масках. К нам заходят каждый день с утра, спрашивают, всё ли в порядке. И вечером измеряют температуру.
С условиями проживания мне повезло, особенно если учитывать, что это больница. У меня новая палата, одна соседка, трехразовое питание. Понятное дело, что здесь нет суперудобства: питание — не как дома или в кафе.
Сначала было некомфортно от того, что двери в комнату с туалетом и душем не закрываются. Но сейчас у нас всего один врач в день — и мы знаем, когда именно он приходит.
Никто пренебрежительно или грубо с нами здесь не обращался. Лишь однажды уборщица сказала, что ей приходится убирать за нами «радиоактивный мусор». Но это явно была шутка. Она потом еще извинялась за то, что ей приходится работать рядом с нами в защитном костюме — видимо, было неловко и она понимала, что мы не какие-то больные и заразные.
В палате скучно. Вначале я хотела как-то с пользой провести время: много читала, смотрела фильмы, пыталась заниматься спортом. Но уже сейчас, спустя десять дней карантина, стало очень лень: лежу в кровати, смотрю какие-то видео, сериалы.
Я слышала про то, что одна девушка сбежала из больницы. Мы это обсуждали с бывшими пациентками. Лично я решила для себя, что побег — это глупо и безответственно. Но стараюсь не осуждать: значит, она так посчитала нужным.
Сейчас симптомов никаких нет, я себя чувствую отлично: насморк у меня прошел очень быстро. Через четыре дня меня должны выписать. Перед выпиской должны снова взять анализы — удостовериться, что всё хорошо.
