Директор «Ночлежки» Григорий Свердлин впервые пришел в благотворительную организацию около 14 лет назад. Волонтером он участвовал в раздаче еды бездомным. В прошлом маркетолог и бренд-менеджер, Свердлин рассказывает, что сам с жизнью на улице никогда не сталкивался — просто хотел помогать кому-то, о ком в обществе «стараются не думать».
Сейчас «Ночлежка» предлагает бездомным пункты обогрева, прачечную и юридическую помощь, а для горожан устраивает музыкальные фестивали и акции в кафе. «Бумага» поговорила со Свердлиным о том, как он через год работы возглавил «Ночлежку», у которой временами «денег оставалось на две недели», зачем по-прежнему ездит с волонтерами кормить бездомных и почему ему важно помогать людям, от которых все отвернулись.
— Из-з-звиняюсь! — мужчина с густой бородой и в теплой куртке резко распахивает дверь и затворяет ее, увидев внутри помещения посетительницу. Слегка пошатываясь, бездомный проходит по белому коридору консультационной службы и обрушивается на скамью.
Внутри крохотной комнаты директор «Ночлежки» Григорий Свердлин записывает данные женщины.
— Вы помните, в каком районе были прописаны? — внимательно глядя на нее, спрашивает он, на что пожилая женщина молча устремляет взгляд в пол. Где была последняя петербургская прописка, бездомная уже не помнит.
Подобные консультации проходят здесь четыре дня в неделю. Люди приходят по разным причинам: кому-то нужно узнать, как восстановить паспорт, кому-то — где можно переночевать, кто-то просто хочет взять одежду.
— А у кого-то есть запрос более сложный — вплоть до оформления инвалидности. Скажем, устройство в интернат для инвалидов с нашей бюрократией — это сопровождение примерно на год, — на ходу объясняет Свердлин, перемещаясь в кабинет для сотрудников на короткий перерыв.
Будучи директором организации, он старается работать на приеме раз в месяц. А иногда ездит на «ночном автобусе» вместе с волонтерами: каждый вечер автомобиль выезжает в город и делает несколько остановок, на которых бездомным людям раздают еду. Свердлин говорит, что находить время на такие рейсы ему «по-человечески важно».
— Я понимаю, конечно же, зачем работаю директором и каковы результаты, но все-таки это умозрительное понимание. Встречи с чиновниками и жертвователями, совещания, переписка — это сильно отличается от ситуации, когда ты оказываешь помощь напрямую и, например, участвуешь в кормежке 150 людей.
«Бездомным, кроме ограниченного круга людей, помочь некому»: как и почему Свердлин оказался в «Ночлежке»
Григорий Свердлин попал в «Ночлежку» в 2003 году в качестве волонтера. В то время, отучившись на экономическом факультете, молодой человек работал в банке. И, как вспоминает руководитель «Ночлежки», у него было просто абстрактное желание кому-то помогать: кому именно — он не представлял.
Приятельница Свердлина ездила волонтеркой на «ночном автобусе» и дала ему контакты благотворительной организации, которая к тому моменту существовала уже больше десяти лет. Так Свердлин тоже стал участвовать в рейсах.
— Вам поначалу не было тяжело общаться с людьми, которые живут на улице?
— Нет, у меня не было проблем: люди как люди, — пожимает плечами Свердлин и вспоминает, что во время первых рейсов его удивляло, насколько часто у «ночного автобуса» звучали слова «спасибо» и «пожалуйста». — Стоянка «ночного автобуса» для всех безопасное место. Люди приходят туда, как мне кажется, не только за едой, но и за каким-то участием. Просто за отношением к ним как к людям, а не как к отверженным.
«Раньше перечисляла деньги в „Ночлежку“, а теперь сама оказалась здесь»
paperpaper.ru
Бездомные женщины — о жизни на улице и мечтах о работе
К автобусу, который курсирует и сейчас, приходят бездомные или просто бедные люди из соседних домов. Причем в последнее время волонтерами ездят не только сотрудники «Ночлежки», но и постояльцы приюта, которым хочется поучаствовать в раздаче еды.
Спустя месяцы волонтерства, говорит Свердлин, он понял, почему именно «Ночлежка» была правильным выбором.
— Мне важно помогать тем, кому, кроме меня и ограниченного круга людей, помочь некому. Бездомные, они в общественном сознании плохо пахнут, якобы сами виноваты, якобы сами выбрали. Я думаю, если бы ни оказался в проекте помощи бездомным, то помогал бы людям в заключении или освободившимся из мест лишения свободы, или тем, кто находится в психоневрологических интернатах, или ВИЧ-положительным. Кому-то, о ком стараются не думать.
Люди приходят туда не только за едой, но и за каким-то участием. За отношением к ним как к людям, а не как к отверженным
Побыв волонтером «Ночлежки» и нескольких других организаций, включая Красный Крест и «Перспективы», Свердлин продолжал работать в коммерческих компаниях — маркетологом и бренд-менеджером. Но спустя несколько лет решил, что «этот период жизни подошел к концу», и стал искать новую работу.
Свердлин, занимавшийся долгое время альпинизмом, рассматривал, например, вариант стать горным спасателем. Но выбор остановил все-таки на благотворительности. Правда, понимая, что вакансий в этой сфере не так много, начал задумываться о том, чтобы открыть что-то свое. «Но, как это часто бывает, если ты сформулировал внятный запрос, то на него довольно быстро приходит ответ».
Вскоре он случайно столкнулся с тогдашним директором «Ночлежки» Зоей Соловьевой, которую, работая волонтером, лично не знал. Свердлин вспоминает, что стал расспрашивать ее про открытие собственной организации, на что руководительница организации «внимательно посмотрела» и позвала работать к себе.
— У вас не было какой-то личной истории, из-за которой вы стали помогать бездомным?
— Нет, у меня такого не было. Никто из моих близких, ни я сам на улице не оказывался.
— А родные и друзья как отнеслись к тому, что вы перешли из бизнеса в благотворительность?
— Большинство понимало, почему я такой шаг предпринимаю. Даже бабушка, которая периодически спрашивала, когда же я найду нормальную работу, стала гордиться, — отвечает Свердлин, упоминая, что кто-то, «конечно, переживал, что зарплата стала в четыре раза меньше».
Сначала Свердлин работал координатором единственного на тот момент пункта обогрева, но довольно быстро перешел на должность координатора консультационной службы. Еще через полгода глава организации Зоя Соловьева собралась уезжать из России и перед уходом из «Ночлежки» предложила ему взять на себя руководство. Кандидатуру поддержали на общем собрании, и после пары недель раздумий Свердлин согласился.
Что изменилось в «Ночлежке» и как сейчас организация помогает бездомным
— Сложно ли было возглавить благотворительную организацию, перейдя из бизнеса?
— Много сложностей. Я думал, что как-то за год освоюсь, но на самом деле первые года три было очень тяжело.
Непросто было в том числе из-за неурегулированной ситуации с арендой здания и финансовых трудностей: «Были моменты, когда денег на счету оставалось на две недели работы и было непонятно, закроемся мы или нет».
Когда в 2011 году он стал директором, рассказывает Свердлин, денег от зарубежных благотворительных фондов становилось всё меньше и «Ночлежка» начала ориентироваться на пожертвования. Если раньше, по словам руководителя, они составляли всего пару процентов бюджета, то сейчас — большую его часть. Средства приносят в том числе благотворительные концерты, такие как «НочлежкаFest», где выступали «ДДТ», Борис Гребенщиков и Олег Гаркуша.
Петербургские бездомные до и после стрижки у всемирно известного парикмахера из Мельбурна
paperpaper.ru
Восемь портретов
— Я бы сказал, что мы стали профессиональнее за это время. У каждого из сотрудников появилась более четкая специализация. Потому что важно быть максимально профессиональным не только в широком смысле, но и в какой-то конкретной области. Может быть, это то, что я отчасти привнес из своего опыта работы в коммерческих организациях, — рассказывает Свердлин, наспех перекусывая на небольшой кухне, отгороженной от офиса стеклянной дверью.
На ярко оранжевых стенах помещения, где сидят сотрудники «Ночлежки», висят репродукции да Винчи, грамоты организации, графики и открытки. Крышу здания проектировал завхоз «Ночлежки» Иван Лендяшов, в прошлом — архитектор, упоминает Свердлин, кивая на скошенный потолок мансарды.
Во дворе приюта, негромко переговариваясь, курят бездомные. Некоторые из них — жильцы приюта, некоторые ждут консультацию. Рядом с воротами выстроилась очередь из тех, кто пришел за одеждой.
Приют рассчитан на 52 места, и сейчас полностью занят. 40 мест — мужских, 12 — женских, что примерно соответствует соотношению бездомных на улице, уточняет Свердлин. Пребывание по времени никак не ограничено.
— Если человеку нужно жить в приюте шесть месяцев, чтобы потом иметь больше шансов на самостоятельную жизнь, встать на ноги и больше в нашей помощи не нуждаться, то он будет жить шесть месяцев. Никто его не выгонит через три. Потому что здесь нет отчетности.
Зато в приюте есть свои правила: например, люди не могут находиться здесь в состоянии алкогольного опьянения. Так как многим сотрудники организации помогают в течение длительного времени — восстанавливать документы или оспаривать право на имущество — важно, чтобы при этом постояльцы были трезвыми и сами участвовали в процессе.
Если человеку нужно жить в приюте шесть месяцев, чтобы иметь больше шансов на самостоятельную жизнь, то он будет жить шесть месяцев. Здесь нет отчетности
Но «ночным автобусом» или пунктами обогрева, куда бездомные приходят только за едой и ночлегом, пользоваться могут все. «Среди людей, живущих на улице, много тех, кто начал выпивать. В какой-то момент у человека ресурсы заканчиваются, он уже не верит, что ситуацию получится изменить. Но даже если человек приходит нетрезвый, но спокойный и не мешающий окружающим, — его пустят», — объясняет Свердлин.
За последние несколько лет в «Ночлежке» число зимних пунктов обогрева увеличилось до трех, в прошлом году заработала «Культурная прачечная», где бездомные могут бесплатно постирать одежду. Кроме того, сейчас организация планирует установить душевую рядом с Финляндским вокзалом и открыть круглогодичный пункт обогрева, что, правда, пока тормозится из-за согласования с властями.
Одно из существенных изменений последнего времени, считает Свердлин, это возможность индивидуального сопровождения бездомных юристами и социальными работниками. Сейчас на таком сопровождении находится около 250 человек. Часть из них — жители приюта, остальные продолжают находиться на улице. За каждым из бездомных закреплен сотрудник «Ночлежки», который помогает решать ту или иную проблему: восстанавливать документы, устраиваться в интернат, добиваться отмены мошеннических сделок с недвижимостью.
В прошлом году из 185 людей, прошедших через приют, примерно половина уже не вернулась на улицу, удовлетворенно замечает Свердлин. Большая часть из них начала работать и снимать жилье самостоятельно, кто-то воссоединился с родственниками, а кто-то переехал в интернат для инвалидов или дома престарелых.
В библиотеке, где проходят общие мероприятия для жильцов приюта или куда они приходят искать работу, несколько человек смотрит телевизор. В центре женщина, оживленно что-то рассказывая, стрижет другой волосы.
— То, что происходит здесь, в офисе, это только верхушка айсберга, — замечает Свердлин. По подсчетам организации, в городе сейчас порядка 50–60 тысяч бездомных. Каждый год «Ночлежка» запрашивает статистику по смертности: за 2016 год, говорит Свердлин, в Петербурге и Ленобласти на улицах погибли более 1900 человек.
Ты оказался на улице, и общество тебе всеми средствами коммуникации говорит: «Ты сам виноват, не трогай нас и на глаза не попадайся»
Свердлин уверен, что снизить количество бездомных можно прежде всего с помощью профилактических мер. В качестве примера он называет страхование сделок с недвижимостью или изменения в системе регистрации, при которой человеку достаточно уведомить власти о том, где он сейчас проживает. Потому что примерно каждый пятый оказался на улице в результате мошенничества с имуществом, а многие бездомные — выпускники детских домов.
— Все эти несчастья наложились, ты оказался на улице и в тот момент, когда общество, казалось бы, должно прийти на помощь, оно тебе всеми своими средствами коммуникации говорит: «Ты сам виноват, ты сам выбрал, тебе всё равно не помочь, не трогай нас и на глаза не попадайся». Человек оказывается в абсолютном одиночестве, которое нам, домашним людям, трудно представить. Это ситуация, когда ты никому на всем свете не нужен и ни к кому на ручки попроситься не можешь. И проснешься ты завтра или нет — ничье настроение от этого ни в малейшей степени не изменится.
