Более 3 тысяч студентов-медиков с конца апреля работают в лечебных учреждениях Петербурга, многие — в отделениях с COVID-19. На практику в инфекционные стационары могут отправлять лишь учащихся старших курсов. По правилам требуется их добровольное согласие. Студенты младших курсов могут пойти работать в отделения с коронавирусом с согласия деканата.
«Бумага» поговорила с тремя студентками петербургских медвузов, работающими в медучреждениях, где лечат больных коронавирусом. Они анонимно рассказали, зачем устроились в инфекционное отделение, что об их работе думают родственники и какие жалобы есть у врачей.
Студентка 1 курса
— Я из Сибири, поступила в Петербург после окончания обычного лицея. Всегда старалась помогать людям, уверена, что это мое предназначение. И пандемия не стала для меня исключением.
После домашних мини-каникул мне предложили поехать на две недели в обсерватор волонтером. То есть нужно было бесплатно работать с коронавирусом. Я загорелась этой идеей, активно собирала документы и готовилась, но не сложилось: закончились места.
В начале апреля мне написали, что есть еще работа — в [клинике имени] Павлова. Буквально за два дня я собрала необходимые документы, мое заявление одобрили — и меня приняли. Проблем никаких не возникло. Это не практика, а именно работа, за которую мне должны будут [в конце мая] заплатить: практику я пройду летом.
Я понимала, что нужно будет помогать, но не знала, насколько будет тяжело. Формально меня устроили как санитарку, то есть, грубо говоря, я должна лишь мыть пол и раздавать еду. Но фактически я делаю больше, потому что медперсонала не хватает. Катетеры, капельницы, измерение сатурации, лекарства — это тоже на мне, под контролем медсестры.
Для меня это первый подобный опыт лечения. Мы проходили по учебе [эти процедуры]: но в книгах одно, а на практике другое. Если не хватает знаний, то интернет в помощь, врачи тоже помогают. На этой работе я узнала очень много нового: впервые поставила катетер и капельницу, отвезла пациента в реанимацию. Поменять памперс лежачей — это было то еще испытание, я, кажется, спину надорвала.
Потрясения были лишь в реанимации: эмоционально очень тяжело видеть, как там лежат пациенты. Конечно, больницы сейчас перестроили под коронавирус, людей лечат, условия очень даже неплохие. К пациентам относятся с уважением, дежурят у них круглые сутки, в палатах расположены кнопки, по которым можно вызвать медперсонал.
Я работаю исключительно с пациентами с COVID. Но, мне кажется, работа мне по силам. Делать это — необходимость, да и я бы не смогла просто сесть, помыв пол. Потому что вижу, как тяжело медсестрам. У нас 30 человек на отделении, хотя изначально оно было на 15 [мест]. В коллективе все относятся друг к другу максимально уважительно: врачи говорят, что рады, что есть такие люди, как я — которые добровольно идут помогать. Многие думают, что я ординатор.
Первое время я не хотела говорить маме, что работаю здесь. В итоге сказала ей и сестре. Мама сначала говорила: «Зачем тебе это?» — но она знает меня и понимает, что я не могла бы ровно сидеть на месте, пока в стране творится такое. Мама ревела, но потом сказала, что гордится мной. Правда, бабушке о работе так и не сказали — боимся, что ей станет плохо: возможен инфаркт.
Мне самой изначально не было страшно, но поскольку сейчас на моем отделении лежит огромное количество медперсонала, стало страшно. Но что поделать? Я надеюсь, что это меня обойдет.
Студентка 3 курса
— Я учусь на врача-лечебника в университете имени Мечникова. Работаю с начала мая там же: в [подведомственной вузу] клинике имени Петра Великого — в бывшем терапевтическом отделении, перепрофилированном под инфекционное.
Меня никто никуда не отправлял. В апреле у нас в вузе объявили, что студенты могут добровольно пройти практику с официальным трудоустройством медсестрами. Всё было организовано так, чтобы как можно быстрее набрать штат: трудоустроили почти всех желающих, в том числе меня. Мой оклад по договору — 14 тысяч рублей, но по факту выплаты должны быть больше — с учетом надбавок за вредность работы, ночные смены и так далее.
Сейчас я работаю младшей медицинской сестрой — этой должности не было до пандемии, ее ввели недавно. Перестилаю кровати, кормлю больных и занимаюсь подобными вещами. Это наиболее близкая, тесная работа с пациентами: то, что раньше делали родственники, которые теперь не могут попасть в больницы.
Лечением пациентов я не занимаюсь, тяжелобольных не вижу. Уколы, капельницы и прочее делают старшие студенты: четвертого курса и выше. Не могу сказать, что в клинике медработников достаточно — видимо, у нас минимизируют количество человек, работающих в «грязной зоне».
Лично у меня не было больших сомнений по поводу работы с коронавирусом. Сначала из-за слухов о перебоях с обеспечением СИЗ было страшновато. Я думала отказаться от работы, если их не будет. Но когда пришла, то увидела защитные костюмы, и стало лучше. Такой костюм я тогда впервые в жизни и увидела.
Теперь, когда попадаю в «красную зону», то забываю об опасности. Наоборот, стало сложно помнить, что сейчас эпидемия и нельзя поправлять очки, снимать перчатки и так далее.
Мандраж мы все чувствуем, лишь когда приходим на работу. Идем надевать защитные костюмы, и я вижу, как бывает сложно тем, кто к этому не привык. Всё очень тщательно проверяют, нет ли утечек в респираторах, не запотевают ли очки. Проверяют раз, два, три — и становится нервно. Я ловила себя на мысли, что нужно как-то успокоить некоторых коллег, уверить, что утечек нет, но я здесь новенькая.
От больных не всегда чувствуется отдача: наверное, потому что они находятся в непонятных условиях. Они не всегда даже видят наши лица, что затрудняет общение. Я сопереживаю им по-человечески, так как это сложно — лежать в палатах и ни с кем не видеться.
Эта работа — наполовину спонтанное, наполовину прагматическое решение. Я не знала, чего ожидать, но теперь понимаю, что это хороший опыт. В России оплачиваемая практика с зачислением трудового стажа для студентов-медиков — редкость. До этого я проходила практики в реанимациях, но за это мне ничего не платили. В этот раз работа психологически проходит легче. Сейчас думаю, что готова потратить на это всё лето.
Студентка 6 курса
— Я работаю медицинской сестрой в отделении реанимации и интенсивной терапии Александровской больницы уже семь месяцев. Когда началась пандемия, нас спросили — кто согласен, кто не согласен на работу с коронавирусом. Были люди, которые написали заявление на увольнение или взяли отпуска за свой счет. Я решила остаться.
Когда я поступала в медицинский университет, у меня была своя цель и четкое понимание, что буду работать не с самыми здоровыми людьми. Чем они болеют, меня, если честно, мало касается. Раньше лежали пациенты с инсультами, сейчас лежат с атипичными пневмониями.
Единственная разница — сейчас я чувствую себя защищеннее, чем до COVID, потому что очень много СИЗ. Раньше к нам могли привозить те же пневмонии, просто другого генеза, а у нас были только маски и перчатки, максимум — экраны. Сейчас мы в полном боекомплекте: главное просто соблюдать правила, надевать всё и обрабатывать.
В мои обязанности входят уход и полное наблюдение за пациентами, контроль их состояния и назначений, ассистирование докторам во время реанимаций. На отделении, конечно, не хватает ни врачей, ни медсестер, ни младшего персонала — некоторые заболели.
Сейчас мы работаем по 12 часов, график стал поплотнее. Но у нас дружный коллектив, никто не брезгует работой. Пытаемся помогать следующим сменам. Если видим, что кому-то нужна помощь, то лично мне в принципе не лень — могу и пол помыть. Если видим, что нужна помощь врачу, — можем заполнить за него бумаги.
Учеба идет параллельно работе. Если бы не дистанционное обучение, приходилось бы выбирать. Но конкретно в моем университете есть портал, на котором дают материалы для подготовки к лекциям и практическим занятиям. Всё идет четко по графику, хотя есть свои поблажки: преподаватели идут навстречу. У меня были случаи, когда я была в «красной зоне» и никак не могла выйти в интернет, — и заранее предупреждала преподавателей, мне говорили, что можно зайти после смены.
У меня ни разу не было мысли не выйти на работу только из-за того, что могу схватить пневмонию. В СИЗ, конечно, тяжело работать: лицо страдает, больно. Но это специфика работы: врачи всегда должны оставаться врачами, медсестры — медсестрами. Я считаю, что мы не должны делить тех, с кем работаем. Это будто отказаться работать с человеком с ВИЧ, — так нельзя.
Актуальные новости о распространении COVID-19 в городе читайте в рубрике «Бумаги» «Коронавирус в Петербурге».
