Переработки, выгорание и кризис права — юридическое сообщество вторую неделю обсуждает колонку Константина Барабанова. Он ушел из профессии в 27 лет и в прощальном письме рассказал о проблемах сферы.
Колонка вызвала мощнейший отклик: в инстаграме у поста более 1700 лайков, публикацию обсуждают в чатах и офисах. С Барабановым соглашаются и спорят, но большинству очевидно, что он затронул болезненную тему — причем не только для юриспруденции.
«Бумага» поговорила с Константином о реакции на письмо и о том, как время, политика и экономика изменили профессию — но не все это заметили.
Константин Барабанов
экс-юрист
Что настораживало во время работы
— Что вас привело в юриспруденцию? Чего вы ждали от этой профессии?
— Я с юности хотел работать на государственной службе — меня прельщала идея служить стране. В университет я поступал в 2011-м — тогда, по моим ощущениям, Россия была другой. Шла реформа частного права, реформа милиции. Было ощущение, что право движется вперед и можно подталкивать его еще дальше. А сейчас у меня ощущение, что юристы должны плевками сносить каменные стены.
Юрист всегда заложник государственной правовой системы — если она стагнирует, ему сложно что-то сделать. Я понял, что не готов стучаться в закрытую дверь. Если государству не нужны хорошие юристы, то, наверное, единственный способ приносить какую-то пользу — уйти и заняться чем-то другим.
— Грубо говоря, в 2011 году было ощущение, что грядут качественные перемены и вы сможете быть полезным стране. И когда появились «красные флаги»?
— Первый «красный флаг» — который на тот момент еще не породил сомнений — ликвидация Высшего арбитражного суда в 2014 году. В обучении мы рассматривали много дел Высшего арбитражного суда, и его ликвидация тогда воспринималась очень остро. Была надежда, что слияние арбитражного и Верховного суда станет катализатором изменения всей судебной системы, но через пару лет стало понятно, что это не так.
Еще посещение судов общей юрисдикции. Это очень тяжелое занятие для любого юриста и тем более гражданина. Перегруженные работой сотрудники, судьи, секретари, работающие чуть ли не на прожиточном минимуме. Вы заходите в кабинет, там до потолка лежат бумажные дела, между ними козьи тропки, и стоят огромные очереди, чтобы с этими документами ознакомиться. Я сам сидел в этих очередях. Там все страдают: от помощников до судей.
В такой ситуации становится понятно, что проблема не в людях, а в организации их работы.
— Какие еще были «красные флаги»?
— Довольно скоро пошли санкции. Начали закрываться целые области права. С каждым годом ухудшалась экономика, ухудшался и статус юриспруденции. Хуже экономика — меньше денег в стране — меньше сфер производства. И юристы, [обслуживающие их], одними из первых это ощущают. Ну и изменение Конституции, для меня это был, наверное, самый большой урон.
Почему переработки для юристов — норма
— Это важные моменты глобального характера. В вашем письме много внимания уделено балансу личной жизни и профессии. В какой момент вы почувствовали, что усилия, которые вы вкладываете, не отвечают выхлопу и что в профессии есть пренебрежение к личному времени?
— Основная причина, по которой я начал сомневаться, — взгляд в будущее. Я поработал в трех разных областях: на госслужбе, в консалтинге в юридической фирме и в инхаусе в банке. Погрузившись в каждую из сфер, я неплохо представлял, что меня ждет через пять-десять лет. И понял, что никаких изменений в сущности не произойдет. Буду делать то же самое, получая за это больше денег.
— То есть не было перспективы развития?
— Она была, я мог бы двигаться дальше по карьерной лестнице, улучшать свои знания, ускорять процесс работы. Но концептуально это ничего не меняло в моих рабочих функциях. Мне недостаточно получать больше денег за ту же работу.
Иная ситуация в консалтинге. В любой юридической фирме можно вырасти от младшего юриста до партнера, там понятная карьерная лестница. Рабочие функции тоже будут меняться.
Но здесь другой камень преткновения — в консалтинге идет работа на износ. Там даже нет такого понятия, как переработка, потому что переработка в консалтинге — это норма. В час ночи ты не перерабатываешь, ты работаешь. Прийти в выходные в офис — тоже не переработка. Ты должен быть готов работать постоянно, быть на связи, отменить свои планы. Юристы в консалтинге вообще не планируют будние дни. Стараются планировать выходные — и то я слышал от друзей и знакомых, что они и выходные перестали планировать.
— Грубо говоря, если ты не готов перерабатывать и работать в выходные, ты плохой сотрудник.
— Ну да. Значит, это просто не твоя работа. Это даже не озвучивается — когда приходишь в консалтинг, по умолчанию предполагается, что ты будешь так работать.
Это наносит огромный урон здоровью и всем сферам жизни. Дружеским и семейным отношениям не получается уделять много времени, потому что его просто нет. Ты надрываешься на работе, потом надрываешься с друзьями, пытаясь получить от встречи с ними максимальную отдачу, то же с семьей. Мне сложнее судить, потому что у меня нет жены и детей, но и со стороны видно, что с этим есть трудности.
Некоторое непонимание [описанных в моей колонке проблем] со стороны старших коллег связано с тем, что раньше, насколько я знаю, в большой юриспруденции лился поток денег, и задача была просто подставлять ведро. Маленькие сотрудники довольно быстро становились большими — быстрее, чем сейчас. И было понятно, почему они сидят в офисе сутками, ведь за три−пять−семь лет можно было дорасти до партнера и купить себе за один бонус квартиру. Сейчас такого нет, и не очень понятно, ради чего это всё.
— Я вас слушаю и пытаюсь понять, какая вообще мотивация.
— Раньше в консалтинге была мотивация быстро разбогатеть. Сейчас — получение опыта. Это очень хороший старт для построения карьеры юриста. Но кажется, что нагрузка не пропорциональна плюсам. Поэтому всё чаще возникает вопрос: а зачем? Особенно наблюдая за старшими коллегами, которые работают с тобой плечом к плечу. Это, с одной стороны, хорошо: младший и старший юрист вместе в два часа ночи закрывают сделку — это добавляет боевого духа. Но с точки зрения перспективы становится ясно, что работы меньше не станет. Нет перспективы снизить нагрузку за счет того, что становишься эффективнее и умнее. Ты становишься лучше, а нагрузка от этого только выше.
Как пришел к решению покинуть профессию
— А положительное что-то есть? Что-то, что позволяло бы думать, что оно того стоит.
— После университета я работал в корпоративной и банковской сфере — это чисто офисные юристы. Их работа — исключительно бумаги и звонки. Если такой юрист закрывает сделку, результат его работы происходит бесконечно далеко от юриста. Он заканчивает свою работу на этапе составления документации. Чтобы представить себе результат работы и им загордиться, нужно пройти через несколько стадий абстрактного размышления. Да и времени на это особо нет.
Можно гордиться своим конечным результатом. У меня это было. Мы с коллегами помогли заключить масштабную сделку: превозмогли, сделали хороший документ, мы молодцы. Но в какой-то момент — без визуализации реального воздействия на окружающий мир — это перестает впечатлять.
У судебных юристов другая ситуация — у них есть судебное решение. Например, юристы по гражданским делам: они готовят свою позицию, и судья решает, кто из них победил. В момент получения решения можно подумать: судья поверил мне, я защитил клиента, я молодец.
Совершенно другая ситуация у уголовных адвокатов. Результат их работы — лицо, с которого были сняты обвинения или получившее справедливое наказание. Тут не нужно никаких абстракций. Но тут острая проблема: если уголовное дело попадает в суд, то подзащитный будет привлечен к ответственности, оправдательных приговоров в России не более 1 %.
— В какой момент вы поняли, что пора заканчивать с юриспруденцией?
— Наверное, когда у меня полностью сложилась картина себя в праве и картина права в целом. На каждой своей работе я задумывался о своем месте в профессии, о том, какое я даю общественное благо, насколько пропорциональны выхлопу затраченные мной силы, насколько мне комфортно работать в этих условиях. Проработав в нескольких сферах, я понял, что не вижу себя сейчас в профессии.
— Сколько лет вы провели в юриспруденции к моменту принятия решения?
— Я два года занимался судебной работой во время учебы. После выпуска из магистратуры стажировался в Госдуме и устроился на полную ставку в Минэкономразвития. Потом два года работал в крупной юридической фирме и ушел на год в государственный банк. Где-то пять с чем-то лет в сумме.
— Обсуждали решение с друзьями, коллегами, близкими?
— Да. С коллегами в меньшей степени, потому что не хотел вносить токсичность в их восприятие работы. Свои переживания я обсуждал только с теми, про кого знал, что они их разделяют. Они меня поздравляли. С родителями было сложнее, потому что они помогали мне во время учебы. Им трудно принять и понять, как можно, вложив столько труда в профессию, взять и отказаться от нее. Думаю, они будут спокойны, когда я принесу в семью первые деньги, заработанные не правом.
Как юридическое сообщество отреагировало на колонку о проблемах профессии
— Почему вы решили выразить свои мысли в колонке?
— Это получилось случайно. Я думал, что при выходе на следующую работу напишу в фейсбуке пост со своими соображениями. Но в ноябре, как только я уволился, мой друг Саша Черных из «Адвокатской улицы» предложил написать колонку. Я вообще не ожидал, что ее прочитает такое количество юристов в сообществе.
— Как думаете, почему ваше письмо вызвало такой резонанс?
— Думаю, это актуальная и болезненная тема для некоторой части сообщества — не говорю, что для всех юристов. Когда мне начали писать друзья, знакомые и незнакомые, я понял, что просто взял витающие в воздухе мысли. Оказалось, что очень многие испытывают такие же чувства. Мне рассказывали, что коллеги обсуждают мою колонку в офисах, на обедах.
Реакция сообщества на статью была очень разной. Многие со мной соглашались, но комментарии в фейсбуке, например, были преимущественно другого толка. Юридическое сообщество очень разношерстное — и по сферам работы, и по личным качествам. Но я рад, что статья получила такое бурное обсуждение.
— Да, сфера огромная и люди в ней разные. Но если попытаться условно обобщить, какое в целом настроение в сообществе? Больше людей поддерживает перемены или большинство считает, что вы зря это пишете?
— Я четыре дня провел в фейсбуке, читая комменты, треды, обсуждения. Адвокатам — гражданским, уголовным — сложнее понять переживания юристов вне своей сферы. Соответственно, их комментарии были иными, им эта проблема не очень понятна.
Старшее поколение юристов корпоративной и гражданско-судебной сферы по большей части признавали проблему, но всегда вставляли много «но». Никто из них не сказал, что есть пороки в организации работы юридического бизнеса. Мне было бы интересно послушать мнение тех, кто влияет на процесс, как они видят ситуацию. Вместо этого они давали советы в духе «поживите в лесу, сходите в кино, займитесь наукой».
Это ровно то, о чем я писал в своей статье. Ты должен работать на износ, тратить на это всё свое время — и при этом думать, как бы не выгореть и где из ниоткуда взять себе время на то, чтобы куда-то сходить и чем-то позаниматься. Я не считаю, что у них нет мыслей о необходимости вносить коррективы. Просто они сейчас не готовы об этом открыто говорить.
Судя по тому, что мне писали, младший и средний состав юристов разделяют мои мысли. И получилась большая разница между тем, что озвучено, и тем, что люди думают. Просто потому что младшие юристы не могут в комментариях в фейсбуке под моей статьей написать «жиза». Потому что их начальник в соседнем треде написал, что выгорание — это всё глупости.
Много постов и комментариев я видел про зумеров, бумеров и миллениалов. Мне кажется, что это губительный неконструктивный подход. Это переводит конфликт в плоскость даже не конфликта поколений, а конфликта Алой и Белой розы.
Эта сепарация мешает диалогу. Вместо того чтобы обсуждать проблему, мы обсуждаем какие-то особенности бумеров и зумеров. Но мы юристы разных поколений, между которыми очень много общего и которые просто росли — в том числе профессионально — в разные эпохи при разных обстоятельствах. Нужно обсуждать эти различия, пытаться понять друг друга. Исходить не из того, что человек зумер, а из того, что он закончил университет в 2018 году и учился в иных реалиях.
Как изменить отношение к работе в юриспруденции
— Какие, на ваш взгляд, есть пути выстраивания диалога?
— Я вижу этот диалог в рамках конкретной организации. Руководитель должен осознавать, что проблема может быть. И она может быть не потому, что зумерки захотели посидеть в тиктоке на работе. Это не так: и миллениалы, и зумеры умрут на работе не хуже других поколений.
На мой взгляд, нужно разговаривать с каждым работником. Юрист — это человек, который приносит деньги. Это не какой-то станок, это человек со своими эмоциями, переживаниями, и неплохо было бы задуматься о них. Чем лучше чувствует себя юрист, тем лучше он делает свою работу.
Насколько я знаю, в сообществе не очень принято думать, насколько счастлив твой сотрудник. «Счастливый юрист» — это оксюморон. До увольнения я даже никогда не формулировал для себя такую мысль: «насколько твой юрист счастливый».
— Откуда, на ваш взгляд, в юриспруденции такое пренебрежительное отношение к личному времени и ментальному здоровью?
— Специфика консалтинга: время — деньги, в прямом смысле. Час юриста стоит определенное количество долларов. Фирма его продает. Юрист отработал девять часов, клиенты вписали это в счет. Чем больше часов работает юрист, тем больше фирма зарабатывает.
Следует думать не только о количестве часов, но и о самом юристе. О том, чтобы он выдал больше часов в долгосрочной перспективе. Да, он выдаст за год 2,5 тысячи часов, на следующий год около того, еще один год так же, а потом-то он уйдет. Получается, что фирма теряет в долгосрочной перспективе. Но у нас, видимо, такая ситуация в экономике и в праве, что думать об этом невыгодно.
Если говорить о юристах в инхаусе, там есть повсеместное заблуждение, что юрист — это обслуга, которая не приносит деньги и только мешает работе организации. Будут что-то долго проверять, смотреть, выдадут еще какие-то правки вместо «тили-тили, трали-вали, подписали, деньги взяли». С одной стороны, все признают, что юристы нужны, но с другой — отношение как к людям, которые не приносят деньги и ограничивают их получение.
— Какие у вас сейчас планы?
— Есть намеченная цель, но пока не готов говорить: скажешь — и ничего не получится. Она совершенно не связана с юриспруденцией. Но возможность вернуться в профессию я для себя оставляю. Может быть, напишу колонку «Почему я возвращаюсь в юриспруденцию» и прикреплю в конце резюме.
Что еще почитать:
- Пробовать всё, чаще уезжать и не бояться выходных. 14 советов для работы в кайф.
- Как работать в кайф, если ты определяешь, от чего умер человек? Патологоанатом рассказывает о сменах в пандемию, цинизме и любви к медицине.
