Компания «Газпром нефть» поддерживает центр «Антон тут рядом» с 2015 года в рамках программы социальных инвестиций «Родные города». Сотрудники компании организуют свои волонтерские проекты для студентов, а в выходные работают в мастерских вместе с ними: готовые изделия потом становятся лотами рождественской ярмарки, а выручка от их продажи идет на развитие проектов центра.
При поддержке «Газпром нефти» также был открыт центр для работы с людьми с расстройствами аутистического спектра, который готовит их к трудоустройству, а вместе с Научно-техническим центром компании на фестивале «Антон тут рядом» организовывается детская программа с лекторием.
В декабре «Антон тут рядом» исполнилось пять лет. О том, как поддержать центр, можно узнать здесь.
В центре «Антон тут рядом», который поддерживает людей с расстройством аутистического спектра, есть волонтеры, которые регулярно совмещают помощь подопечным центра с основной работой — иногда оставаясь без выходных. Помимо этого, они бывают заняты в других благотворительных проектах.
Что мотивирует волонтеров приходить в центр каждую неделю, несмотря на загруженность на работе, как они спасаются от эмоционального выгорания и какие стереотипы о людях с аутизмом исчезли после общения с подопечными? К юбилею центра «Бумага» вместе с программой «Родные города» компании «Газпром нефть» поговорила с его волонтерами и узнала, как на них повлиял «Антон тут рядом».
Ирина
Администратор гостиницы
— Я давно знала про центр «Антон тут рядом»: сначала посмотрела [одноименный] фильм, а потом следила за новостями в группе во «ВКонтакте». Хотелось быть причастной, но не было возможности и времени.
Я работала в гостинице и параллельно училась в реставрационном колледже. В апреле 2017 года я прочитала в группе, что в столярную мастерскую центра нужен волонтер. Я пришла в первый раз в центр, и все мои представления о том, что [студенты] это ребята, которые не хотят общаться, что они замкнутые, тут же рухнули. Потому что меня облепила куча людей, они начали спрашивать, кто я и зачем пришла. И я поняла, что замкнутая — я, а не они.
Я пришла в мастерскую в конце учебно-рабочего года, который длится до июня. После этого были летние каникулы, а в сентябре прошел фестиваль «Антон тут рядом», куда я снова пришла волонтером. Я настолько всем этим прониклась, что поняла: хочу прожить полноценный волонтерский год.
С 2017 по 2018 год я была волонтером в столярной мастерской. А сейчас у меня второй [волонтерский] год, но уже в швейной мастерской.
Я работаю администратором гостиницы сутки через трое. Чаще всего [смены] выпадают на выходные дни. Получается, что три недели в месяц меня не бывает в центре только один день [из пяти рабочих], а одну неделю — два дня, потому что в это время я работаю в гостинице. На неделе у меня бывает один выходной, редко — два, но тогда я теряюсь и не знаю, что делать. Это уже естественный для меня ритм: мне непривычно, когда я дома.
Швейная мастерская находится в центре подготовки к трудоустройству — она одна из самых многочисленных. Когда я пришла в швейную мастерскую, у меня было ощущение, что студенты совершенно точно шьют лучше, чем я. Некоторые студентки закончили специальные колледжи для подготовки детей с особенностями и там приобрели швейную специальность. Мой же единственный опыт состоял в том, что в детстве я прошила себе палец швейной машинкой. А тут пришел большой заказ от интернет-магазина, который производит разную продукцию. Нужно было оперативно помогать мастерам: шить салфетки, сумки, корзинки и прихватки.
Со мной за соседней машинкой шила студентка Ксения. Я понимала, что прошиваю и распарываю, потому что прошила криво, — а она шьет непрерывно. Сейчас идет четвертый месяц [работы в мастерской], и пришло ощущение, что я тоже шью, а не только распарываю. Это приятное ощущение собственного роста.
Я действительно искренне поражаюсь тому, сколько всего умеют студенты центра, чему они научились и насколько самостоятельны в профессиональном плане, хотя какие-то моменты, конечно, нужно контролировать. Мне хочется надеяться, что для них найдется работа [в будущем] или какие-то крупные заказы. Ведь студенты получают зарплату за выполнение этих заказов, а для них это тоже стимул.
Мне всё время приходит мысль о том, что если бы не было центра, то студентки сидели бы дома и не было бы этой чудесной продукции. На прошлой неделе прошла благотворительная ярмарка, посвященная пятилетию «Антона тут рядом». Надо было видеть людей, которые приходили и к Новому году, покупали подарки. [В такие моменты] понимаешь, что всё не зря, что это востребовано.
[За время волонтерства в центре я поняла], что все ребята центра хотят общаться — просто не все знают, как это выразить. Не у всех есть навыки, чтобы найти общий язык с окружающими. Когда меня спрашивают о том, какие бывают сложности, у меня возникает только одна мысль: сложно быть простым и понятным. Сложно говорить мало и четко — не тысячу слов в минуту, потому что ребята гораздо медленнее воспринимают информацию, а четко [сказать] два слова и подождать: увидеть взгляд, понять, как человек отреагирует на тебя.
Я поняла, что мы живем в бешеном ритме и поэтому нам сложно замедлиться, чтобы объяснить и быть понятными. Это навык, который мне еще [надо] тренировать.
Мне хочется быть полезной. У меня был разный опыт, я помню свои ощущения от работы в офисе: когда вечером выключаешь компьютер и понимаешь, что если сейчас во всем мире отключат электричество, то твоей работы в принципе нет. Мне приятно общаться, делать что-то своими руками в мастерских. Когда у меня на работе узнали, что я волонтер, спрашивали: «Они там с аутизмом, и как тебе с ними — не страшно, не сложно?» Я могу сказать, по своим личным ощущениям, что в центре мне находиться легче и проще, чем в гостинице.
Дмитрий
Инженер в «Газпром нефти»
— Я пришел в компанию три года назад и сразу же стал участвовать в волонтерских акциях по мере загруженности. Я участвовал в акциях, где были задействованы все сотрудники, и реализовывал свои небольшие проекты.
До работы [в «Газпром нефти»] я слышал про центр «Антон тут рядом», но не знал, чем он занимается. Когда наша компания начала сотрудничать с центром, нам предложили в качестве одного из вариантов совместной работы помощь в мастерских в центре на Троицкой площади. Там мы создаем поделки, деньги от продажи которых потом идут в счет центра.
Лично для меня это была возможность понять, что за диагноз такой [расстройство аутистического спектра]. Потому что всё, что мы об этом знаем, — из СМИ, газет или слухов. Когда я попал в центр в первый раз, у меня сложились пазлы. Я встречал в жизни таких ребят [с РАС], когда был в лагере: видел маму с сыном, и было заметно, что у него что-то не так с общением. Но я не понимал, что именно. Я видел, что он не до конца осознает, что происходит, почему другие ребята с ним не коммуницируют.
Когда я начал общаться с ребятами в центре, увидел, как они себя ведут, о чем говорят. И я понял, что у тех ребят, которых я раньше видел, возможно, тоже был диагноз РАС, может, в разных формах.
Вместе с коллегами я хожу в центр уже два года подряд, когда нас приглашают: нам присылают график, когда нас там ждут.
У нас есть конкурс волонтерских проектов, в рамках которого мой коллега запустил свой проект «Передышка»: он направлен на помощь семьям подопечных «Антон тут рядом», которые находятся не в центре, а дома и не очень мобильны. В таких условиях сложно не только самим ребятам, но и их родственникам: у них практически не остается свободного времени. Раз в два месяца мы периодически проводим время с кем-то из ребят, берем с собой на прогулку, чтобы в это время его мама могла заняться важными для семьи делами.
Сначала, когда мы пришли в центр [«Антон тут рядом»], у нас была лекция о том, как себя вести, что говорить. Конечно, казалось, что надо стоять вкопанным как столб, никуда не смотреть — поначалу было страшно. Нам рассказали, как не сделать что-то неправильно, чтобы не последовала реакция, с которой мы бы не смогли справиться.
На самом деле всё оказалось не так уж страшно: есть открытые ребята, готовые к контакту, есть более закрытые, и с ними нужно общаться на той дистанции, на которую они подпускают.
Я понял, что нельзя обобщать всех ребят с РАС и думать, что они могут что-то одно, а что-то другое — нет. На самом деле каждый из них индивидуален, у каждого развита какая-то сторона: кто-то силен в музыке, кто-то — в фотографии. У них есть много навыков, которые стоит развивать, и они будут полезны обществу.
Есть [подопечный центра] Андрей, который приходит и активно беседует на темы, на которые мои коллеги не всегда готовы говорить: например, театр и кино. Во время занятия в мастерской он мог так увлечься рассказом о музее, куда ходил, что ему уже совершенно были не важны чашки и кружки [на мастер-классе] — приходилось всё поправлять.
У многих людей возникает момент, когда обращаешь внимание на социальную несправедливость.Тут немного вариантов развития событий: можно ругать государство, а можно стать настоящим членом общества, порадеть за свое окружение и за свой город. На мой взгляд, так и должно быть: мы все должны поработать на общество по мере возможностей.
Два года назад я делал проект для многодетных семей: в Гатчине есть городок «Надежда», где проживают большие семьи, в которых есть свои дети и дети, взятые на попечение. Это было условие [программы]: люди берут в свою семью детей, и им разрешают жить в организованном городке на хороших условиях. Там стояли одни таунхаусы, рядом — лес и поля. Мы нашли фонд, который работает с этим городком, у них тоже была какая-то своя идея [его развития] (Городок «Надежда» существует с 2009 года, им занимался фонд «Ключ». Одним из условий заселения было наличие в семье опекаемых детей-сирот — прим. «Бумаги»). Я взаимодействовал с фондом «Сегодня», чтобы организовать досуг этим детям. Мы старались их немножко окультурить: вывозили в Петербург, организовывали прогулки, в парке в Гатчине устраивали игры, проводили экскурсии в Кронштадте.
Компания [«Газпром нефть»] выделяет финансирование на волонтерские проекты. Ты составляешь бюджет под проект, прописываешь, на что необходимы деньги: к примеру, закупка подручных материалов для мастер-классов или оплата топлива, чтобы куда-то поехать.
Коллеги меня спрашивали, что можно сделать, чтобы не перегореть [работая волонтером]. Должны быть разные роли. Если этого нет, ты всё равно перегоришь — неважно, занимаешься ты волонтерством или работой за станком. Всё время, что я занимался волонтерством, у меня были разные роли. Я был руководителем проекта — тогда, конечно, немного подустал. После этого я год ничего не реализовывал сам, а просто участвовал в других проектах и зарядился энергией. Если искать роли по своим силам и возможностям, то вряд ли перегоришь. А может, я менее эмоционален, потому что видел, как выгорают коллеги-женщины, которые воспринимают всё близко к сердцу.
Александра
Продавец в кондитерской
— Я стала волонтером центра «Антон тут рядом» в 2017 году. Здесь существует программа добровольного социального года, в которой я участвую уже второй год. Как волонтер я сопровождаю студента в течение дня: например, чем-то помогаю в мастерских. Эта программа отличается от классического волонтерства тем, что есть определенный график: занятость в центре пять раз в неделю, примерно с 10:30 до 16:00. А также нам компенсируют расходы на транспорт и на еду в размере 10 тысяч рублей в месяц.
Изначально я не планировала быть волонтером: первое мое собеседование я проходила на должность администратора [«Антон тут рядом»], но не прошла. Подумав буквально пару часов после отказа, я позвонила в центр по поводу участия в добровольном социальном годе, чтобы стать волонтером.
Совмещать работу и волонтерство я начала с ноября 2017 года. Я прихожу в центр с понедельника по пятницу, но также работаю по субботам и воскресеньям продавцом в кондитерской.
В этом году усталость приходит быстрее, чем в прошлом: сложно сейчас понять смысл моего присутствия в центре, но при этом центр я всё равно очень люблю. Я стараюсь брать выходные в течение недели, чтобы просто отдохнуть наедине с собой. Сейчас сложнее находить силы для работы в центре, потому что отдавать нужно очень много, а времени для накопления [сил] — очень мало. Сложно сказать о выгорании [было ли оно], нет ощущения, что я доходила до такого крайнего состояния.
Со студентами центра мне было интересно с самого первого дня, а про некоторых из них я узнала еще из видеодайджестов, их можно посмотреть на ютьюбе. На самом деле язык ребят при желании можно понять, если есть личная заинтересованность в человеке, даже если он не использует при общении слова. Всегда есть что-то особенное в невысказанном, в эмоционально прочувствованном взгляде, например, или жесте. И всегда есть ощущение, что мы больше похожи, чем различны.
Анна Чесанова
Руководитель проектов программы социальных инвестиций «Родные города»
— Корпоративное волонтерство — это большая часть программы социальных инвестиций «Родные города». И очень важная ее часть, потому что мы помогаем людям, которые нуждаются в нас, в нашей поддержке. А эти люди, в свою очередь, помогают нам быть добрее, отзывчивее, учат нас общаться, взаимодействовать друг с другом. Тех, кто прошел через школу корпоративного волонтерства, по-настоящему заболел этим, уже можно назвать настоящей, единой командой.
