В Петербурге снова растет заболеваемость коронавирусом, каждый день в городе фиксируют по 30–40 новых смертей. При этом чиновники говорят, что процент тяжелых случаев снижается, а из больниц выписывают всё больше пациентов. Ограничения продолжают снимать.
«Бумага» поговорила с врачами Покровской, Александровской, Введенской и Мариинской больниц о ситуации с коронавирусом. Они рассказывают, действительно ли пациентов становится меньше и что медработники думают об уличных вечеринках и открытии летних кафе.
О количестве больных с коронавирусом
Врач Покровской больницы: Сейчас в наших отделениях много свободных коек. И это странно. Коллеги с других отделений рассказывают, что раньше были заполнены даже коридоры. При этом врачи других больниц говорят, что у них всё еще высокая загруженность. А в реанимацию как поступали тяжелые больные, так и поступают.
Теперь к нам часто поступают те, кто по 5–10 дней лечились амбулаторно. Люди говорят удивительные вещи, что их до нашей больницы даже не смотрели, не назначали анализы: выписывали антибиотики — и всё, коронавирус не ставили. Соответственно, им становится хуже, ведь лечились они не тем, чем нужно.
Реаниматолог Александровской больницы: В нашей больнице стало меньше больных: за ненадобностью закрыли четыре отделения, а сотрудников отправили в неоплачиваемые отпуска. Снижение [госпитализаций] шло постепенно: в 20-х числах апреля было всё забито, а потом поступало всё меньше и меньше больных. При этом в реанимации пациентов до сих пор достаточно: если человека нужно куда-то спихнуть, то его в любом случае спихнут в реанимацию.
Врач Мариинской больницы: Коллеги рассказывают, и я сам замечал, что на отделениях уже лежит гораздо меньше людей, чем в начале мая и начале июня. Если в среднем тогда было 50–60 человек на отделении, то сейчас 40–50 человек. При этом нельзя не заметить, что количество госпитализаций уменьшилось именно перед голосованием. Сейчас потихонечку число поступающих начинает расти. Мне кажется, непиковая «вторая волна» начнется уже в конце июля.
Врач Введенской больницы: Нашу больницу перевели одной из первых на соматику: мы принимаем обычные пневмонии, астму, бронхиты (учреждение официально не перепрофилировано под коронавирус — прим. «Бумаги»). Среди поступающих всё еще проскальзывают люди с положительными результатами на ковид: особенно среди кардиологических больных, так как [остальных] с пневмониями отсеять проще на уровне приемного покоя.
С 6 марта по конец мая в больнице выявлено около 100 пациентов с COVID-19. Сейчас же за месяц всего пять-шесть человек. Коллеги из других больниц тоже отмечают снижение уровня тяжелых больных.
Медсотрудница центра имени Алмазова: Я работала в отделении, [перепрофилированном под коронавирус], до 30 июня, а потом его закрыли по причине снижения госпитализации и заболеваемости. Но о закрытии нас предупредили достаточно поздно, не предоставив нам работу в других отделениях. Некоторые врачи нашли себе 0,5 ставки в других отделениях. Я устроиться не смогла. Как везде, сказали — мест нет.
О выздоровевших пациентах
Врач Мариинской больницы: До голосования нам говорили, что нужно выписывать как можно больше людей. А 20–22 [июня] сказали не выписывать никого: только тех, кто наиболее стабилен. В больнице было голосование: врачи ходили по палатам в костюмах и предлагали голосовать (телеканал «НТВ» сообщал, что в Мариинской больнице пациенты могли голосовать «прямо в палатах», а медики — на работе — прим. «Бумаги»).
Потом снова стали выписывать многих. Это началось с приказа [главы Роспотребнадзора] Натальи Башкетовой о том, что пациентов с легкой и средней тяжестью со стабильной температурой и сатурацией теперь можно выписывать на амбулаторное лечение по месту жительства или переводить в госпиталь для ветеранов войн [в «Ленэкспо»].
Врач Покровской больницы: Я выписываю пациента в соответствии с диагнозом. Мы ставим диагнозы на основании клинической картины заболеваний. Но иногда симптомов может не быть, а лабораторно диагноз может не подтверждаться.
При этом Роспотребнадзор как работал из рук вон плохо, так и работает: например, некоторые пациенты не дожидаются результатов исследований — но их уже выписывают.
Реаниматолог Александровской больницы: У нас стало намного больше людей с положительной динамикой — кому-то помогает лечение, у кого-то сильная иммунная система, — тех, кто умудряется слезть с ИВЛ. Из реанимации мы их переводим в отделения при нормализации витальных функций, а оттуда их позже выписывают.
Не знаю, с чем связано то, что сейчас люди действительно стали больше выздоравливать: может, это именно у нас так, может, ввиду возраста пациентов, а может, вирус всё же не такой агрессивный. Еще есть мнение, что у многих сейчас меньше доза контагиоза — то есть заболевают люди, которые меньше контактировали с вирусом: не в десна целовались с другим зараженным, а, например, на них просто чихнули.
О смертности
Реаниматолог Александровской больницы: Именно от коронавируса смертность в последнее время снизилась. Умирают же не только от него. У кого-то выявлен COVID-19, и сердце не выдерживает, у кого-то печень или почки отказывают, у кого-то препарата было слишком много.
Врач Покровской больницы: Коллеги говорят, что люди как умирали, так и умирают. И раньше было много, и сейчас. Летальность на том же уровне. Если снижение и есть, то оно крайне незначительное.
Врач Мариинской больницы: Если грубо округлять, то у нас порядка одного летального исхода на отделении раз в 3–5 дней. Это всё пациенты с огромным количеством сопутствующей и хронической патологии: онкология, сердечно-сосудистые заболевания.
При этом в реанимацию мы переводим часто. Рейтинг выживаемости в реанимации у нас схож с общемировой статистикой: среди тех, кого перевели на ИВЛ, выживает только 20 %.
О снятии ограничений в Петербурге
Реаниматолог Александровской больницы: Мне кажется, самоизоляция в том виде, в котором она была, не нужна. Никто не соблюдал этот карантин и всё равно заражался. Люди перебирались через заборы в парках, жарили шашлыки в немеренном количестве и распивали спиртные напитки на Рубинштейна.
Хотя я ни в какие рестораны не пойду, думаю, людям нужно снятие ограничений. Они, конечно, заболеют — но это будет уже на их совести.
Врач Мариинской больницы: Я не знаю ни одного медика, который бы сказал, что сегодняшнее снятие ограничений — это хорошо. Я отношусь к этому отрицательно. Потому что будет больше заражений.
Я вижу ролики в интернете о том, как молодежь тусит всю ночь около Эрмитажа или на набережной. Понимаю, что хочется тусить и веселиться, и мне тоже хочется куда-то поехать или сходить. Но я для себя понимаю, что риск того, что я заражусь, переболею и буду иметь осложнения всю жизнь, сильнее мимолетного наслаждения.
Врач Покровской больницы: Эти ограничения в принципе неэффективны: наши люди как выходили, так и выходят. Нужно было в самом начале [вводить карантин], и подходить к этому жестко. В данный момент никакого толка в этих ограничениях нет.
Об оснащенности больниц и нагрузке
Врач Покровской больницы: На заре всей этой ситуации у нас были проблемы. Но сейчас СИЗы есть, причем одноразовые костюмы теперь действительно одноразовые: их не приходится надевать повторно, как в начале апреля. Лекарственные препараты тоже есть.
Сильной коечной загруженности нет, поэтому мы все работаем на одну ставку. До этого выходило больше одной ставки (около 1,25): люди работали не то что на износ, но очень тяжело, не могли среди ночи прилечь. А сейчас можно хоть чай сходить попить посреди дня.
Врач Введенской больницы: Сейчас перегрузки нет. Раньше была серьезная недогрузка, из-за чего во многих [неперепрофилированных] стационарах был недостаток денег для оплаты труда по эффективным контрактам. Но мы уже загружаемся, в процессе.
Врач Мариинской больницы: У нас потихонечку заканчиваются СИЗы, так как есть проблема с костюмами, которые надеваются под основные костюмы, — их не успевают обрабатывать. Плюс просело оснащение масками: их привозят, но на упаковках написано «No Medical». По факту, это те же самые действенные маски, что и раньше, но их проще, дешевле и быстрее поставлять.
