С появлением центрального отопления печи в петербургских квартирах начали разбирать, чтобы увеличить площадь комнат. Уцелевшие же печи часто воспринимают как декоративный элемент, а чтобы растопить их, жильцам нужно получить разрешение районной межведомственной комиссии.
«Бумага» побывала в квартирах петербуржцев, которые активно пользуются своими 100-летними печами. Они рассказали, за что ценят печи, где покупают дрова и почему далеко не всем арендаторам нравится печь в доме.
Печь на Съезжинской, которую топили четыре поколения петербургской семьи
Супруги Сергей Лейерман и Анна Василевская
Сергей Лейерман: Наш дом был построен в 1904 году архитектором Иваном Яковлевичем Брусовым. Мой прадед с прабабушкой переехали сюда в новую пятикомнатную квартиру, которая пережила уплотнения, блокаду и после войны стала коммунальной: моя семья делила ее с другими людьми.
Я родился в этой квартире. Помню, как отец, когда мне было два года, понес меня во двор, где стояли дровяные сараи: показывал, чем мы топим печку. Эти ветхие хибарки стояли во дворе до 60-х. После появления отопления их место заняли гаражи. Сейчас квартира полностью принадлежит нашей семье, но недавно я начал ее сдавать.
В 90-е я вызвал печника, чтобы прочистить печь в гостиной — она была немного засорена, по передней стенке пошли трещины. Возможно, ее давно не топили, и при расширении материала глазурь на плитках потрескалась. Плитка аутентичная, сохранилась с 1904 года.
Если человек живет в квартире с печью и хочет ее топить, технически ему не предстоит ничего сложного, если соседи сверху не заложили воздуховод, что бывает редко.
Но это мало кому надо. У нас есть арендаторы, которые говорят: «О, печка! Можно топить. И вид из окна!» Однако многим непривычна старина — даже лепнина и высокие потолки. Таким людям не интересно растопить печь и посидеть перед ней почитать книгу. В основном арендаторы не реагируют на печь: три четверти людей ищут евроремонт.
Анна Василевская: Для нас печь, как эстетический объект, занимает одну из ведущих ролей в доме. Для обогрева, конечно, мы ее не используем, с центральным отоплением в этом нет необходимости. Хотя нагревается она быстро и долго держит тепло.
Тепло от печи — не такое, как от батареи. У него своя эстетика, потрескивание, аромат, медитативная атмосфера. Очень обидно, что большинство печей законсервированы: это часть истории, там такие тайны кроются, и это всё индивидуальные конструкции. В зависимости от того, какой мастер складывал.
Печь помогает хранить память о предках. Все [родственники Сергея] фотографировались именно у этой печки, судя по архивным снимкам.
Кто знает, вдруг когда-нибудь нам еще придется обогреваться при помощи печки, если, не дай бог, настанут трудные времена. Сережа шутит, что философских книг и поэзии Серебряного века хватит, чтобы отапливать ими квартиру долгими зимними вечерами.
100-летняя печь с изразцами на 7-й Красноармейской
Ксения Чапкевич
— Дом построен в 1905 году — это дом Глухарева в стиле модерн. Я въехала сюда где-то полтора года назад. В квартире уцелела не только печь, но и лепнина — нам повезло, что, несмотря на ремонт, всё это сохранили.
Похоже, за 100 лет печь никак не изменилась. Разве что есть небольшая трещина, которая заделана чем-то, похожим на цемент, плитки немного смещены. Когда мы только въехали в комнату, в печи было очень много золы. Очевидно, что человек, который жил здесь до нас, топил ее довольно часто.
Печь в квартире — это то, чего совсем не ждешь. Особенно после того, как всю жизнь провел в панельном доме. Требуется время, чтобы понять, что печь, вообще-то, рабочая: это не просто декоративный элемент, который радует глаз. Но я почти не топлю печь. Она очень красивая и представляет собой исторический памятник, поэтому не хочется брать на себя риск испортить плитки. Вместо этого я открываю заслонку и ставлю внутрь много маленьких свечек. Они горят около четырех часов и создают нужный эффект.
Я любуюсь печью как памятником, который пережил непростое советское время. Она часто наводит меня на мысли о людях, которые ее собирали, и предыдущих владельцах. На одной из архивных фотографий на печи видны самолетики, стоящие в ряд на полочке. Похоже, кто-то увлекался авиацией или был с ней профессионально связан.
Из-за печи я стала намного больше торчать дома. Особенно сейчас [зимой], когда на улице мерзко. Смотрю на эту уютную печь — и никуда не хочется уходить. Я стараюсь работать дома и часто зову к себе гостей: те из них, кто ведет инстаграм, обязательно делают фото печи. Мне часто говорят, что я живу в музее.
Раньше я убегала из дома с утра и возвращалась только ночью. А эта комната уже больше, чем место моих ночевок, это мой дом.
Печь на Лахтинской, которую отмывали от наклеек с рок-музыкантами
Илья и Алина Зверевы
Алина Зверева: Эту квартиру папа подарил мне около пяти лет назад. Какое-то время здесь жили квартиросъемщики, а мы с Ильей въехали два года назад. Квартира была не в лучшем состоянии, но печка оказалась рабочей. Ее нужно было только чуть-чуть прочистить: ей пользовались очень активно, но неизвестно, когда. Скорее всего, в последний раз это было в коммунальные времена.
Я очень люблю старый фонд и всегда хотела такую квартиру. Печь — атрибут прошлого. Мы топим ее, когда хотим выпить вина или когда зовем гостей. Как-то раз наш друг даже праздновал у нас мальчишник. Ребята случайно сломали стул и, видимо, чтобы я не ругалась, сожгли его в печи.
У моих родителей камин за городом, поэтому боязни огня у меня нет. Родители, кстати, хотели что-то сделать с этой печью, например, покрыть изразцами. Но у нас никогда не было такого желания — она и так отлично вписывается в интерьер.
Дом построен в 1906 году. Печь сохранилась в первоначальном состоянии, ничего не отколото. Но после предыдущих жильцов она была вся в наклейках с рок-музыкантами — «Металликой», «Психеей».
Илья Зверев: Мы долго отмывали печь. Кроме того, сначала были опасения, что у соседей может запахнуть дымом, но, как оказалось, в доме у всех отдельные дымоходы. Наш был немного забит — мы вызвали специалиста, и он прочистил трубу.
Летом у печи плохая тяга — она не рассчитана на то, чтобы топить в это время. Это не камин, который будет работать в любую погоду. Половина дыма уходит, а половина остается в квартире: вонища страшная. Но чем холоднее, тем лучше тяга.
Если затопить печь утром, тепло будет ощущаться только к вечеру. Но при этом, когда потушишь, тепло будет еще полдня. Вязанка наколотых дров стоит 500 рублей в строительном магазине рядом с нашим домом. Ее хватает на день растопки. Запах горящих дров чувствуется, только если заслонку открыть.
Топить печь — это как лежать в ванне. Вроде ничего особенного, но расслабляешься и настроение совсем другое. Когда смотришь на огонь, начинаешь залипать. Собеседник в теплом мигающем свете огня — это очень медитативно. Когда мы только въехали, я даже засыпал рядом в спальнике под треск дров.
