Как волонтер «Т-Действия» нашел себя в реестре «иноагентов» — и эмигрировал, спасаясь от репрессий против ЛГБТ и активистов

В конце ноября Минюст назвал «иноагентом» петербургское «Т-Действие» — организацию, помогающую трансгендерным людям. Живший в Петербурге и Москве Тайлер Назаров был волонтером там как равный консультант: он сам совершил переход и отвечал на вопросы других о возникающих при этом проблемах. Минюст нашел его имя в группе во «ВКонтакте» и указал в едином реестре как участника или учредителя «Т-Действия».

Несмотря на усиливающиеся репрессии и принятие закона против ЛГБТ, Тайлер не спешил с отъездом из России. Но «иноагентство» заставило опасаться, что власти начнут давить персонально на него. Сейчас мужчина улетел в Кыргызстан.

«Бумага» рассказывает историю трансмаскулинного человека, который попал сразу под два катка репрессий: против «иноагентов» и против транс-людей.

Принятие себя и транс-переход во время репрессий

— Как ты осознавал свою идентичность?

— История довольно простая. Где-то около пубертата понял, что я парень. Через несколько лет, в 2016 году, узнал о существовании других транс-людей: искал в гугле истории, похожие на мою, и наткнулся на статью о трансгендерности в «Википедии». Ввел ключевые слова в поиск групп во «ВКонтакте» и нашел маленькое сообщество транс-мужчин. А после окончания школы, в 2017 году, социализировался как мне хотелось и представлялся как Тайлер. После совершеннолетия я поменял документы, начал гормонотерапию. Ничего интересного, обычная жизнь.

— Как ты себя воспринимал в школе и как социализировался?

— Просто думал: я живу как женщина, хотя мне не очень хочется. Наверное, некоторые люди [тоже] живут не так, как хотят: кто-то хочет рисовать, но занимается математикой.

Ближе к старшим классам оказалось, что можно жить иначе. В школе я одевался как хотел: в большие свитера и в школьную форму. Обращались ко мне как было написано в документах, а после школы я просто сразу стал представляться Тайлером и всё прошло как по маслу.

— Сейчас людям, которые осознают свою идентичность, есть к кому обратиться — в том числе к тебе. А у тебя, скорее всего, возможности обсудить свои переживания с кем-то не было. Как ты понимал, что с тобой происходит?

— Я понимал это как-то интуитивно. Тогда [в школе] я не знал о существовании равных консультантов, поэтому сам что-то гуглил, что-то узнавал. Например, искал, какие существуют способы понизить голос без причинения вреда здоровью. Знакомых транс-людей у меня [в школьные годы] не было.

Но довольно часто я слышу от разных людей, причисляющих себя к ЛГБТ+-сообществу, в том числе в чатах или на группах поддержки, что они думали, что они такие одни.

— Ты чувствовал себя отчужденно из-за того, что ты себя ощущаешь как парень, а другие воспринимали тебя иначе?

— Это было неприятно, но сильную отчужденность я не испытывал. Я сам по себе, наверное, интроверт. В школьное время у меня было мало друзей, с которыми я бы тесно общался. Я вел себя достаточно обособленно и выбрал не делать каминг-ауты.

Я понимал, что у меня будет возможность пожить самостоятельно, без жирных рамок ожиданий, будет возможность разобраться, что я буду делать со своей жизнью дальше, в том числе в плане перехода. Это понимание меня поддерживало.

— Как ты это обсуждал с родителями, близкими?

— Я несколько лет объяснял семье, что считаю уместным обращение ко мне в мужском роде, позже сообщал о планах относительно документов, обозначал готовность отвечать на поступающие вопросы. С каждым таким разговором вопросов становилось меньше, в течение пары лет все привыкли к новому местоимению.

— В России всегда с предубеждением относились к трансгендерным людям, но в последние годы репрессии ужесточились, в том числе на уровне законодательства. Почему, несмотря на это, ты решился на переход? И почему решил говорить об этом открыто?

— Если говорить об изменении гендерного маркера в документах, то переход был у меня еще несколько лет назад, в 2018 году. Тогда лично мне не казалось, что всё становится хуже — мне казалось, что всё нормально. Поэтому я и решился на переход — из-за ощущения комфорта.

— То есть тогда ты не допускал, что придется покинуть страну или придется скрываться?

— Нет. Я надеялся остаться в стране. Мне нравятся города [Москва и Петербург], в которых я жил, нравится жить рядом с семьей, участвовать в создании будущего [страны], в котором мне бы хотелось жить.

В 2021 году я всё же задумался о том, чтобы выучить языки и года через три найти работу где-нибудь в Европе. После принятия закона [против ЛГБТ] в первых чтениях [в октябре 2022 года] я начал составлять список вещей в дорогу. Когда [«Т-Действие» внесли в реестр Минюста 25 ноября и я] увидел себя в числе «иноагентов», взял билеты в одну сторону [в Кыргызстан]. Не так чтобы совсем спонтанно, но почти.

Волонтерство в «Т-Действии» и помощь транс-людям

— Как в твоей жизни появилось «Т-Действие»?

— Я переехал в Петербург в 2017 году, когда поступил в вуз. Спустя год узнал про дискуссионные группы поддержки, когда увидел репост одной из записей «Т-Действия» и решил пролистать их ленту. Пришел на группу и узнал, что набирают волонтеров. Я понял, что у меня есть на это время, и мне хотелось помогать.

— Ты себя позиционируешь как активиста или как защитника прав транс-людей?

— Думаю, меня можно назвать «тихим активистом». Я никогда не выходил на митинги, особо не выступал в публичном поле (не выступал с публичными заявлениями и не давал интервью — прим. «Бумаги»). Но думаю, равное консультирование — это тоже активизм.

— Чем ты занимаешься? В аккаунте в инстаграме у тебя написано, что ты иллюстратор, при этом ты занят и в работе «Т-Действия».

— Я художник-иллюстратор на фрилансе, выполняю отдельные заказы. Например, я придумал и нарисовал маскот для библиотеки и арт-резиденции «Шкаф». Делал также стилизованные портреты на заказ; нарисовал стикерпак для телеграм-канала совместного проекта подкастерской студии и сервиса подбора психологов. Из индивидуальных проектов: создал серию открыток «Созвездия городов», которые продавались в нескольких книжных страны, в том числе в петербургских «Подписных изданиях» и «Порядке слов».

В 2022-м для марафона социально ангажированного искусства создал комикс-инструкцию для транс-людей про то, как ходить в поликлинику.

В «Т-Действии» я волонтерю как равный консультант. Этот формат, «равный — равному», позволяет обсудить проблемы, связанные с процессом перехода, с человеком, имевшим подобный опыт. Например, со мной, потому что я трансмаскулинный человек. В основном я бесплатно помогаю [тем, кто обращается в «Т-Действие»] информацией: как менять документы, где найти контакты дружественных врачей, куда обратиться за психологической помощью.

В реестр «иноагентов» меня [ошибочно] внесли как учредителя-руководителя, потому что мои контакты были указаны в [уже закрытом] списке равных консультантов [во «ВКонтакте»] («иноагентом» признано «Т-Действие»; в новом едином реестре «иноагентов», введенном с 1 декабря, появилась графа с Ф. И. О. участников организации — в случае «Т-Действия» туда добавили фамилии и имена четырех человек из списка равных консультантов, в том числе Тайлера Назарова — прим. «Бумаги»).

— То есть юридически ты не учредитель «Т-Действия» — просто указан в паблике?

— Да, просто из группы во «ВКонтакте» скопировали имя и вставили в реестр.

— В своем посте «как стать иноагентом» ты пишешь, что указывал паспортное имя во «ВКонтакте» и под ним же был указан в списке равных консультантов. Это не казалось тебе небезопасным?

— Я не задумывался, может ли это быть опасным, — просто выбрал указывать их открыто. Это вызывает больше доверия у людей, которые пишут [в «Т-Действие» со своими проблемами и вопросами].

— Как много времени отнимает работа равным консультантом?

— Это волонтерская работа, я трачу на нее примерно по часу в день — иногда меньше, иногда больше. Отключаться от работы можно, я могу брать отпуск [от волонтерства в «Т-Действии»] — как, например, сейчас. Но в целом это постоянная рутина.

— Тебе приходилось сталкиваться с угрозами из-за своей деятельности или из-за личности?

— Лично не сталкивался. Но в целом было ощущение небезопасности в России — речь именно про последнее время, когда приняли закон [против ЛГБТ] и появлялись новости о [гомофобной цензуре] литературы и сайтов.

— Что сейчас происходит с транс-людьми в России? И как им помогать, учитывая, что и тебе, и многим другим волонтерам и организациям пришлось уехать?

— Многие люди мне пишут в страхе. Я думаю, помощью будет не сеять панику: никто не знает, как будут применять закон. Еще можно донатить российским ЛГБТ-инициативам, предлагать волонтерскую помощь, особенно психологическую и юридическую. И можно делать репосты, потому что цензура усиливается, так что важно распространять информацию об ЛГБТ-организациях, которые продолжают работать.

Реестр «иноагентов» и решение об эмиграции

— Как ты узнал, что твое имя в реестре «иногентов»? Что ты сделал?

— Я увидел в новостях, что в реестр внесли «Т-Действие». Зашел на сайт Минюста — и увидел свое имя. Удивился, как всё быстро происходит, и в тот же вечер взял билеты [из России в Кыргызстан]. Билет стоил около 10 тысяч рублей. Успел всем позвонить и обняться с мамой и дедом, жена помогла собрать чемодан и проводила до самолета.

До этого я думал, что [с законом против ЛГБТ] можно будет как-то жить, потому что неясно, как его будут применять. Но с «иноагентством» я решил ехать, потому что будто становлюсь более заметен и новый закон [против ЛГБТ] меня затронет быстрее.

— Как думаешь, почему «Т-Действие» атаковали еще и по «иноагентской» линии?

— Я не знаю, зачем это делать и зачем вообще нужен закон об «иноагентах». Понятия не имею, что происходит в головах тех, кто это делает. Не думаю, что «Т-Действие» делало что-то, что мешало [властям].

— Какие переживания у тебя вызвал переезд?

— Это было странное ощущение, потому что было немного неожиданно. Сейчас мне хорошо: я нахожусь там, где солнышко и теплая зима, с надеждой на будущее. Но конечно, испытываю и стресс, потому что не знаю, какое именно будущее меня ждет.

— В эмиграции ты всё равно помечаешь свои посты плашкой об «иноагентстве»: закон обязывает это делать даже учредителей. Почему?

— Во избежание штрафа мне нужно маркировать всё, что я публикую в личных соцсетях. Да, я нахожусь за пределами России, но не хотел бы оспаривать штрафы через суд.

— Что ты испытывал, когда принимали закон о запрете «пропаганды» ЛГБТ?

— Наверное, я немножко паниковал. А потом мне стало спокойно — потому что это и «иноагентство» оказалось большим поводом уехать из России, которого у меня раньше не было.

— Как сильно, на твой взгляд, закон против ЛГБТ ударит конкретно по транс-людям?

— Я надеюсь, что он будет применяться примерно так же, как закон о «пропаганде» ЛГБТ среди несовершеннолетних. Дел по этой статье мало. Но понятно уже сейчас, что происходит много цензуры.

— Ты рассуждаешь о репрессивных законах довольно спокойно, при этом ты человек, который попал одновременно под два катка: закон против «иноагентов» и закон против ЛГБТ. Как ты себя ощущаешь в этих условиях и как справляешься?

— У меня много стресса: я переживаю о близких, оставшихся в России, о том, как работать без привычного оборудования (персональный компьютер и хороший графический планшет со мной не поехали), постоянно тревожусь из-за новостей.

Много вопросов о будущей жизни. Где грамотно открыть иностранные счета на случай блокировки российских? Как за границей получать рецептурные препараты? Где я буду через месяц? Смогу ли я однажды вернуться на родину и что меня там будет ждать? Часть вопросов я задаю юристам — они мне отвечают, и мне становится спокойнее. Еще иногда я переключаюсь: рисую и меньше думаю о происходящем. Когда читаю меньше новостей, тоже становится спокойнее.

— Какие у тебя планы?

— Надеюсь перебраться в Евросоюз. Пока непонятно когда, но постараюсь в ближайшее время. Продолжу помогать информацией и чем могу как равный консультант.