Что происходит со склонениями, ударениями и заимствованиями в русском языке и почему носители агрессивно реагируют на изменения? Рассказывает редактор «Грамоты.ру»

Почему носители языка негативно относятся к любым изменениям в нем, надо ли переживать из-за того, что слово «кофе» стало среднего рода и из-за чего литературную форму «в Пулкове» многие считают безграмотной? 

Главный редактор портала «Грамота.ру» Владимир Пахомов рассказал «Бумаге», как в русском языке меняются склонение и ударения и почему упрощение — это естественный процесс.

Владимир Пахомов

Кандидат филологических наук,
главный редактор портала «Грамота.ру»

«Язык не для того, чтобы им любовались
как в музее»

«Грамота.ру» изначально создавалась как справочная база для журналистов. Поэтому в первую очередь портал должен был консультировать: предоставлять доступ к словарям, давать возможность обратиться к лингвистам и сотрудникам справочной службы с вопросом по русском языку. Потом стали добавляться новые сервисы, появился раздел, посвященный учителям и тем, кто хочет освежить свои знания, интерактивные диктанты, онлайн-репетиторы.

Но в последние годы, мне кажется, у «Грамоты.ру» есть другая, не менее важная задача, которую мы стараемся реализовывать: рассказывать, что грамотность заключается не только в умении правильно ставить ударения и писать без ошибок. Грамотность — это еще и умение пользоваться словарями; умение правильно выбрать слово (так, чтобы не задеть собеседника); умение понимать, в какой ситуации можно использовать, например, жаргонные и разговорные слова, а в какой этого делать не стоит.

Еще одна важная задача — показывать, как в языке всё меняется. К огромному сожалению, на предмете «Русский язык» в школе не рассказывают самых важных вещей о русском языке. Не рассказывают, что язык изменяется и это нормально, что в нем могут быть разные варианты. У многих до сих пор остается ощущение, что русский язык — это такая застывшая в своем величии глыба, в которой всё делится пополам: на правильное и неправильное, на норму и ошибку. И владение русским языком [в сознании людей] — это строгое знание канона, в котором невозможны никакие отступления.

Любой учебник русского языка начинается с параграфа о том, что русский язык — это наше национальное достояние, что не любить и не уважать его значит быть равнодушным к своей истории. Никто не спорит, что это национальное достояние. Но при этом совершенно не говорится о том, что язык — это инструмент коммуникации, который развивается; что он нужен для того, чтобы мы с его помощью передавали свои мысли и чувства, а не любовались им как в музее.

«Упрощение воспринимается как деградация.
Но язык так и развивается»

Споры вызывают любые изменения, потому что многим носителям языка, далеким от лингвистики, кажется, что если в языке что-то меняется, то это значит, что с ним происходит что-то негативное. Например, в вопросах журналистов постоянно звучит слово «упрощение» как синоним катастрофы: «А не происходит ли сейчас упрощение русского языка?». Почему-то это воспринимается как деградация, разрушение. Но язык так и развивается — повышается его внутренняя организованность, системность, из-за этого некоторые вещи закономерно упрощаются: отмирают непродуктивные варианты, устраняются странные исключения и менее жизнеспособные формы.

В древнерусском гораздо больше грамматических форм, чем в современном русском. Так же, как и в древнеанглийском больше грамматических форм, чем в современном английском. Когда в языке под влиянием продуктивных моделей меняется ударение, род слов, исчезают ненужные формы, это и есть его нормальное развитие. Но носители языка этого не понимают, потому что не знают, что многие процессы, которые происходят в языке сейчас, происходили уже много раз — только с другими словами.

Например, взять пару слов «машет» — «махает». «Машет» — это эталон, «махает» — разговорная форма. Очень хочется возмутиться распространению варианта «махает», сказать, что это деградация, если не знать, что в истории языка то же самое произошло уже со многими другими словами. Если когда-то наши предки говорили «ичет», то сейчас мы говорим «икает». Они говорили «глочет», а мы — «глотает». И мы не видим в современных вариантах чего-то страшного. Просто эти изменения произошли до нашей жизни и до жизни наших родителей, а изменение «машет» на «махает» происходит на наших глазах. В русском есть самый мощный и самый продуктивный глагольный класс типа «летает», «играет» — и он влияет на всё остальные.

Такие примеры позволяют по-другому посмотреть на язык. Если знать, что десятки слов еще в начале ХХ века — в общем-то, совсем недавно — из мужского рода перешли в средний — например, кино, метро, радио, — то надо ли ужасаться тому, что тот же процесс происходит со словом «кофе»? Это не что-то уникальное. Если бы об этом говорили в школе, то, наверное, носители языка более спокойно относились бы ко всем изменениям.

Выдающийся языковед Александр Пешковский еще в первой половине прошлого века писал, что такого консерватизма, какой мы наблюдаем по отношению к языку, не встречается больше нигде.

«Носителям кажется, что „в Купчине“ 
и „в Пулкове“ — это выдумка журналистов»

Агрессию вызывает всё, что отклоняется от того канона, который для себя принял носитель языка. Хотя [склонение топонимов] это противоположный пример, потому что «в Купчине», «в Пулкове» — это старый вариант, который изначально был единственно правильным. Несклоняемые варианты появились позднее. Но носители настолько привыкли к ним в бытовой и разговорной речи, что многим кажется, будто бы так было всегда, а «в Купчине» и «в Пулкове» — это какая-то выдумка журналистов, связанная с неграмотностью. Всё ровно наоборот, и ведущим и журналистам по-прежнему рекомендуют придерживаться строго литературной нормы.

Еще, наверное, в каждом городе людям кажется, что так говорят приезжие. Москвичи жалуются, что названия Строгино, Медведково, Алтуфьево склоняют не москвичи, а какие-то «понаехавшие, которые не знают нашего города».

[По отношению к феминитивам] в голове есть канон, что названия мужского рода применимы и к мужчинам, и к женщинам. И даже допустимые варианты, которые указаны в словарях, люди отказываются принимать. А любое отклонение от строгой литературной нормы считается порчей языка. Всё это опять же связано с тем, что в школе не говорят, что норма вариантна, что варианты могут быть равноправны.

Люди думают, что тем самым защищают литературный язык, хотя, как мне кажется, происходит ровно наоборот.

«Русский язык начинает инвентаризацию всего, что набралось за последнее время»

Есть популярное мнение, что слова, которые к нам пришли из другого языка, обязательно должны писаться и произноситься так же, как в языке источнике. С этим, например, связан спор о вариантах «мАркетинг» и «маркЕтинг». Слово пришло к нам с ударением на первом слоге — как в английском, но уже в русском ударение переходит на второй слог. Далеко не все готовы это принять.

Но у нас нет правила о том, что слова сохраняют такие произношение и написание, как в языке, из которого они пришли. И произношение, и написание в русском могут измениться. Например, в языке-источнике слово пишется с двойной согласной, а у нас может сохраниться только одна. Как в слове «капучино», которое пришло из итальянского и утратило все двойные согласные.

Совсем новые слова, которые только-только приходят в русский язык, как правило, первое время сохраняют написание и произношение языка-источника. Но потом постепенно начинают жить по законам нашего языка и изменяться. До тех пор, пока они не зафиксированы в словаре, нельзя говорить, что есть правильный и неправильный варианты.

У меня ощущение, что всплеск заимствований, связанных с информационными технологиями, сейчас потихонечку проходит. В конце 1990-х — начале 2000-х в русский язык активно приходили термины, связанные с компьютерами, мобильной связью. Было очень много заимствованных слов из мира кино и спорта.

Сейчас, кажется, русский язык начинает своеобразную инвентаризацию всего, что набралось за последнее время. Всё это сортируется, отбирается, раскладывается по полочкам. Слова начинают постепенно осваиваться, формируется их написание — как, например, у всяких хэштегов и флешмобов. Можно постепенно анализировать то, как эти слова ведут себя в языке, и вырабатывать рекомендации по их написанию.

«Отношение к заимствованиям почти всегда негативное»

Про заимствования люди тоже постоянно спорят. Язык заимствует слова на протяжении всей своей истории, но носители говорят, что так делать нельзя и надо обходиться собственными словами. При этом опять-таки мало кто знает, что много слов, которые мы считаем родными, пришло к нам в разное время из других языков. То же слово «грамота» — из греческого; а слово «ябеда» — из скандинавских языков; «лошадь» — из тюркских и так далее.

Отношение к заимствованиям почти всегда негативное, но есть периоды истории, когда оно еще негативнее, чем в другие эпохи. Кажется, что сейчас мы вступили в один из таких периодов, когда к заимствованиям относятся особенно непримиримо.

Но языки живые, они обмениваются словами, между ними есть контакты, поэтому новые слова приходили и будут приходить. Изоляция языка никогда ни к чему хорошему не приводила. Мы справедливо гордимся тем, что русский — это язык международного общения. Чтобы таким оставаться, он должен постоянно быть в контакте с другими языками, обогащаться словами оттуда. Много ли говорят в школе о том, как разные языки взаимодействуют? Мало. Русский и английский воспринимаются как два совершенно разных предмета — как математика и физкультура. Хотя это близкие родственные предметы, просто в одном случае мы имеем дело с родным языком, а в другом — с иностранным.

У моды на иноязычные слова тоже есть периоды всплесков и угасаний. В петровские времена это был голландский язык и слова с латинскими корнями (виктория — победа). В XIX веке — французский. Сейчас мода на английский. Это тоже временное явление, которое однажды пройдет.

«Сейчас время небывалого расцвета интереса к русскому языку»

Мы давно сделали страницу с самыми часто задаваемыми вопросами. Там, конечно, «на Украине» или «в Украине»; «в городе Москва» или «в городе Москве»; с какой буквы пишется слово «президент»; правда ли что кофе среднего рода. Есть вопросы, которые задаются из года в год примерно в одно и то же время. Сейчас май, а значит, уже можно ждать большого количества вопросов о склонении фамилий, потому что скоро начнут выдавать аттестаты и дипломы.

Значительная часть нашей аудитории — школьники, и есть вопросы, которые повторяются в то время, когда по учебникам проходят одну и ту же тему. Но много и людей, которые просто задают вопросы, работая в офисе с документами, поэтому очень много вопросов орфографических и пунктуационных, никак не привязаннах к времени года или дню недели — просто у человека сейчас есть острая необходимость вопрос решить.

Сейчас действительно время небывалого расцвета интереса к русскому языку и запроса на грамотную устную и письменную речь. Это может быть связано с несколькими факторами. Во-первых, небольшой период угасания этого интереса к языку был: в 1990-е не было такого большого количества научно-популярных книг о русском языке и массовых просветительских акций. Всё это появилось в последнее время, и сейчас очень актуально и востребовано.

Кроме того, мы живем в пространстве информации, которая приходит к нам отовсюду. Любые сведения можно найти одним нажатием кнопки. И в этих условиях людям важно понимать, на что они способны без помощи компьютера и интернета, что есть в их головах. Возможно, поэтому в последнее время стал так популярен формат массовой добровольной проверки знаний — и в первую очередь Тотальный диктант, за которым последовали общероссийские Географический диктант, Химический диктант, Контрольная по математике, [Всероссийская] лабораторная и многие другие проекты.

А третья причина связана с тем, что мы стали очень много писать. Мы живем в пространстве текста. И начав писать столько, сколько никогда раньше, увидев вокруг себя огромное количество текста, мы увидели и огромное количество ошибок. Не потому, что все стали безграмотными, а потому что самого текста стало больше, чем 50 или 100 лет назад. Может быть, увидев это, мы поняли, что нам есть к чему стремиться и над чем работать.

«Мы застали лишь краткий миг большого пути русского языка»

Если говорить об активных процессах именно у нас, то это в первую очередь то, что называют тенденцией к аналитизму, тенденции к несклоняемости, когда многое из того, что раньше склонялось, перестанет это делать. Появляются конструкции, не существовавшие раньше. Например, не говорили «йогурт клубника-земляника». Раньше сказали бы «клубнично-земляничный йогурт». А сейчас в разговорной речи это допустимо. Это, наверное, самая яркая тенденция.

В остальном происходят все те же процессы, что и раньше. Мы ведь не должны забывать, что русскому языку не 50 лет. Мы любим сравнивать язык современный и язык 40-летней давности и хвататься за голову из-за того, как всё изменилось. Но надо понимать, что у русского языка позади много столетий и впереди тоже. Многие процессы, происходящие сейчас, начались в незапамятные времена и закончатся еще через тысячу лет.

И многое из того, что нас беспокоит — все эти «дОговоры» и «договОры», топонимы и склонения, — это мелкие, ничтожные частности на долгом историческом пути. Поэтому не надо говорить, что с языком происходит катастрофа из-за того, что в каком-то слове ударение переходит с одного слога на другой. Всё это крохотные звенья огромного пути русского языка, в котором мы застали лишь краткий миг. Если мы это понимаем, то можем по-настоящему ощутить мощь и величие русского языка. А его лучшие качества — в способности меняться и жить, оставаясь самим собой.