Петербургский метрополитен прислушался к советам филологов и согласился изменить голосовые сообщения в подземке: формулировки станут менее громоздкими и более доброжелательными.
«Бумага» узнала у филолога Светланы Друговейко-Должанской, члена Совета по русскому языку при президенте и орфографической комиссии РАН, почему пассажиры метро пропускают объявления мимо ушей, чем Тайная орфографическая полиция лучше Grammar Nazi и почему диктант с сотней ошибок — это тоже хорошо.
Светлана Друговейко-Должанская
Старшая преподавательница кафедры русского языка
факультета филологии и искусств СПбГУ
— Нельзя сказать, что голосовые объявления, звучащие в метро, неграмотны. Но они грешат огромным количеством канцеляризмов. Это не тот язык, на котором разговаривают обычные люди, а язык чиновников. Поэтому информация, изложенная в таком стиле, легко проскальзывает мимо сознания того, к кому она обращена. Кроме того, реклама такого рода часто формулируется в императивном стиле: «запрещается», «нельзя», «обязанности пассажиров состоят в том-то и том-то» и так далее. Основная цель, с которой мы взялись корректировать эту рекламу, заключается в том, чтобы изменить не объем информации, а стиль: добавить, например, слово «пожалуйста» и, может быть, чуть-чуть оживить речь более душевным, что ли, обращением.
Наша работа в этом направлении началась с жалоб самих петербуржцев. У нас же как принято: если, например, в подъезде не горит лампочка, то обращаться нужно сразу к президенту. Поэтому по всем языковым вопросам обращаются прямо к Людмиле Алексеевне Вербицкой. В ее приемную часто поступали претензии на то, что многие объявления некорректны. Совет по культуре речи при губернаторе Петербурга обратился к руководству метрополитена с предложением откорректировать рекламу. На последнем заседании Совета, которое состоялось 6 апреля, было принято решение эту работу продолжить и, если нужно, скорректировать рекламу и в наземном транспорте.
Это не тот язык, на котором разговаривают обычные люди, а язык чиновниковРуководство метрополитена согласилось не со всеми нашими предложениями. Например, метро пока не готово отказаться от излишней подробности в объявлениях, многочисленных перечислений, что именно запрещается провозить: «Легковоспламеняющиеся, отравляющие, токсичные, ядовитые вещества, предметы и жидкости». Мы предлагали изменить этот текст так: «Легковоспламеняющиеся и ядовитые вещества», но руководство метрополитена сочло, что такие коррективы нанесли бы ущерб информации, хотя такой цели у нас не было. Однако в большинстве случаев нас, конечно, услышали.
Еще нас давно волнует, что не существует официальной службы, которая следила бы за соблюдением норм современного русского литературного языка в рекламе, на вывесках и других текстовых объявлениях, которые все видят или слышат. Количество ошибок там зашкаливает. Единственная организация, которая за этим следит, — это стихийно возникшая «Тайная орфографическая полиция». Я очень приветствую их деятельность: в отличие от, например, Grammar Nazi, они никому не хамят, а вполне правовыми методами борются за то, чтобы ошибки были исправлены.
Нас давно волнует, что не существует официальной службы, которая следила бы за соблюдением норм современного русского литературного языка в рекламе
Меня удивляет, что при соответствующих городских комитетах нет структуры, которая бы проверяла лингвистическое качество попадающих в публичное обращение текстов. На последнем заседании Совета по культуре речи при губернаторе Санкт-Петербурга было принято решение обратиться в ФАС, чтобы при их участии и содействии для начала разработать концепцию такой лингвистической службы и в дальнейшем ее создать. Насколько мне известно, реклама проходит проверку с художественной стороны, но лингвистические ошибки не менее важны. Поэтому мы хотим создать своего рода лингвистическую полицию. Понимаю, что это может звучать одиозно, но именно потому, что это вещь важная, я это так и формулирую.
В метро висят плакаты проекта «Давайте говорить как петербуржцы», и многие жители города обращаются к Вербицкой со словами благодарности за эту просветительскую акцию. Еще меня радует интерес, который сейчас вызывает проект «Тотальный диктант». Потрясает, насколько быстро в Петербурге растет число желающих написать его. Диктант очень сложный, получивший за него «пятерку» должен продемонстрировать высший пилотаж. Но что меня поражает, так то, что написать его приходят буквально и стар, и млад. Когда я проверяю работу, в которой больше сотни ошибок, понимаю, что ее, скорее всего, написал мигрант. И меня восхищает, что он сам решил проверить уровень своей грамотности. Ведь это действительно общественная акция, приходить никто не заставляет. А какое количество людей потом интересуется, почему им поставили именно такую оценку, потому что просто хотят знать, в чем их проблема с письменной речью? «Респект и уважуха» новосибирским студентам, которые несколько лет назад все это придумали.
