В Петербурге 28 декабря прошла встреча Екатерины Дунцовой со сторонниками. За день до этого Верховный суд утвердили отказ ЦИК в регистрации инициативной группы по выдвижению журналистки из Ржева в кандидатки на пост президентки России.
После заседания суда Дунцова объявила о создании собственной партии для тех, кто «за мир, свободу и демократию». В марте журналистка, по ее словам, намерена провести учредительный съезд партии, а летом — выдвинуть кандидатов на сентябрьские выборы разных уровней.
«Бумага» побывала на встрече с неожиданно набравшей популярность по всей России экс-кандидаткой. Дунцова рассказала, что теперь планирует делать ее команда во время президентских выборов в марте 2024 года, как будет устроена задуманная партия и какие ценности она будет отстаивать.
О выдвижении на выборы президента и сторонниках
— Из-за того, что у нас выжженное поле в политике, мои коллеги [муниципальные депутаты] и гражданские активисты постоянно обсуждали: «В марте выборы, что мы будем делать? Бойкот — это не вариант». Потом мы с девочками из числа муниципальных депутатов обсуждали, что хотелось бы кандидата-женщину, которая бы противопоставлялась жесткой федеральной политике.
В итоге так получилось, что мы пересеклись с Андреем Давыдовым из Петербурга, который через неделю после моего заявления о выдвижения рассказал вместе с Настей Бураковой о своей идее. Они хотели, чтобы много кандидатов с демократическими ценностями и мирной повесткой шли на выборы.
Так сложилось, что в тот момент мне многие говорили, что у меня есть качества для выдвижения в президенты. И я поверила в судьбу, подала заявку. Конечно, я свое решение продумала. Меня поддержали родственники, они помогали с [тремя] детьми.
Я созвонилась в том числе с Григорием Озеровым, который ведет канал «Ateo Breaking» и занимается сейчас моим каналом. Плюс в России тоже несколько человек сказали, что готовы помогать. Получился международный штаб из граждан РФ.
Сейчас наша кампания зашла многим людям. И после отказа ЦИК мне важно всё сообщество сохранить. У нас сформирована программа, мы ее опубликуем. Но сейчас эту программу надо перевести в формат предстоящей партии.
О работе во время президентских выборов
— Ресурс наших региональных штабов мы направим на выборы. По желанию, люди пойдут собирать подписи за Бориса Надеждина — если они пришли в штаб именно для сбора, то почему бы не потренироваться.
Я думаю, что нам в том числе надо планировать наблюдение на выборах. Сейчас как таковой организации, которая бы делала это повсеместно, нет. Возможно, получится сделать публичный ресурс, где в режиме онлайн мы будем выкладывать вести с полей.
О создании партии, оппозиции и выборах в Петербурге
— Если мы говорим про объединение [оппозиции], я не люблю сравнения. Это не будет как [Светлана] Тихановская в Беларуси. Это будет как Екатерина Дунцова. Мне кажется, сейчас мы должны занять свою нишу. У оппозиции на самом деле есть такая проблема: у руководящей партии почти нет разногласий, а у нас если ты отклонился от курса, то могут быть последствия. Возможно, нам стоит быть дружнее.
Сегодня нет партий, которые не только декларируют [демократические] ценности, но еще и их выполняют. Цель создания партии именно в том, чтобы люди не просто принимали устав, но и делали то, что в нем будет прописано. Это живой организм, который должен постоянно развиваться. Важно также, чтобы регионы не замыкались на себе, чтобы все общались.
Что касается финансирования партии, естественно, это будет фандрайзинг. Никто с чемоданами денег не стоит в очереди, чтобы профинансировать нас, мы рассчитываем сами на себя. Вскоре мы будем обсуждать бюджет. Расходы будут на создание региональных отделений, которым нужны помещения и председатели. Но я не готова прямо сейчас всё самостоятельно решать, мы всё будем продумывать коллегиально. А то мы опять создаем какого-то лидера, который сейчас всем расскажет, что надо делать.
Если говорить о муниципальных выборах в Петербурге в 2024 году, то сначала нужно пройти президентскую кампанию и понять, что будет происходить. Затем мы попробуем зарегистрировать партию — и, если получится, то от партии смогут пойти люди, будем собирать подписи. В любом случае я готова всегда поддерживать, но все нюансы пока в процессе.
О безопасности членов партии
— Кажется, что партия — это вызов. Но на самом деле это и определенной степени защита. Мы делаем не НКО или общественное объединение, а именно партию, потому что ее нельзя подвести, например, под статус экстремистской организации. По крайней мере сейчас.
На сегодня можно сказать, что я не получала никаких уведомлений после странных вбросов о том, что меня проверяют на мошенничество. Как мы видим, серьезного давления нет. Ко мне такое отношение: ну, поиграла девочка, пусть едет домой. Мы же партия котиков, у нас лапки, зачем нас обижать и наказывать?
Главный принцип по-прежнему заключается в том, что нам необходимо друг друга беречь, никого не провоцировать. Если мы будем работать в правовом поле и без радикализма, то больше вероятности, что к нам не будут приходить с утра пораньше люди и выбивать двери. Но в то же время мы прекрасно понимаем, что много активистов сейчас с определенными бэкграундами. Например, активистку Ольгу Суворову, которая была у меня секретарем на собрании инициативной группы, задержали прямо в красноярском аэропорту.
О войне в Украине и мирных переговорах
— Если мы в одностороннем порядке скажем, что всё закончилось, то это не значит, что другая сторона скажет то же самое. Поэтому окончание «СВО» возможно только через мирные переговоры. Сегодня у Украины нет желания разговаривать именно с [президентом России Владимиром] Путиным, о чем они неоднократно говорили.
Раз меня не зарегистрировали как кандидата, то мы будем через объединение [моей команды] участвовать в разных выборах и добиваться мирных переговоров, возвращения дипломатических отношений со странами, которые оказались вовлечены в этот международный конфликт.
Сейчас мы страдаем из-за санкций, которые бьют по тем людям, кто совсем этого не ожидал: они не могут поехать на лечение [в Европу] и купить нужное лекарство. Поэтому только переговоры, только дипломатическая работа.
О помощи мобилизованным
— Иногда людям за рубежом непонятно, почему мы в России так относимся к мобилизованным. Мы сочувствуем женам, которые не выбирали этот путь и вынуждены на себя брать весь быт, отчасти сочувствуем и самим мобилизованным.
В какой-то момент я для себя принципиально решила, что я финансово и материально не участвую в сборах для военных. Но я ни в коем случае не осуждаю тех людей, которые хотят поддержать [мобилизованных]. Важно, с какой идеей это делается. Человек может собирать деньги на бронежилеты для своего дяди или брата, потому что переживает и потому что иначе близкий просто погибнет. Это можно по-человечески понять.
Но сейчас это также превращается в сверх-идею, средства на помощь собирают с детского сада или школы. И детям, которые отчасти не понимают происходящее, насаждается: сейчас нужно пожертвовать жизнью. При этом не внушается, что можно здесь развиваться, можно налаживать местное самоуправление и горизонтальные связи.
Об эмиграции
— Я не рассматриваю вариант уезжать, даже если когда-нибудь будет поставлен сложный выбор между тюрьмой и эмиграцией. Я не знаю, какой вариант вам ближе был бы: что бы вы хотели видеть от человека, которого вы выдвигаете. Сложно, конечно, взаимодействовать с тем, кто находится в тюрьме. Мы смотрим на Навального, который пропал на несколько недель и не выходил на связь.
Но в то же время складывается ощущение, что уезжающие люди — хоть я к ним хорошо отношусь, они такая же часть нашей страны и имеют право участвовать в выборах — немного по-другому начинают мыслить. Это не то, чтобы хорошо или плохо. Просто мы здесь пытаемся себя сохранять, а они как будто бы уже не чувствуют такой привязки [к происходящему в России].
Важно оставаться собой. И мне кажется, что я могу отчасти себя потерять, если уеду.
