Художник Duran уже больше десяти лет делает комиксы для соцсетей: о плохой уборке в Петербурге, девушке, мечтающей работать в Эрмитаже, или дуэли Пушкина и Дантеса. На паблик Duran во «ВКонтакте» подписано почти 800 тысяч человек, о его комиксе «Бесконечная шутка» в пяти частях написали десятки СМИ, а по работе о женщине-супергерое сняли короткометражку. При этом художник остается анонимным.
Duran рассказал «Бумаге», как придумал свой псевдоним, почему сначала рисовал комиксы про наркотики и секс, а теперь поднимает в работах общественно-политические темы, как сделал рекламу для российского отделения Disney и изменились ли его работы после того, как из-за комикса возбудили уголовное дело об экстремизме.
Как Duran начал рисовать комиксы и почему решил сохранять анонимность
— Когда и как вы начали рисовать комиксы?
— Я начал рисовать больше десяти лет назад, еще в детстве, для интернет-друзей с помощью граффити во «ВКонтакте». Первые комиксы были достаточно бессмысленными, зачастую вызывающими, в основном с насилием и 18+: расчлененка, секс, наркотики. Не знаю, почему мне это было интересно, сейчас я их скрыл.
Примерно в 2008–2009 годах я создал личную страницу Duran Duran для людей, которым были интересны мои картинки. Псевдоним не несет определенного смысла, просто хотелось повторяющееся имя: выбирал между [названием британской группы] Duran Duran и [персонажем «Лолиты» Набокова] Гумбертом Гумбертом. Мне показалось, что Гумберт будет звучать подозрительно, поэтому выбрал Duran — хотя я и не фанат.
К этому времени у меня уже сформировался первый пул подписчиков, которые следили за моим творчеством. Был сайт durov.ru, на котором показывали людей, которые добавили вас в «Закладки» [во «ВКонтакте»]: оказалось, что я достиг максимально отображаемого количества — 1250 человек. Это были не мои друзья, а просто люди, которые заходили на мою страницу и ставили лайки.
Кажется, в первый же день, когда появились паблики во «ВКонтакте», я завел свой — Duran. Он сразу стал быстро расти — быстрее, чем сейчас. Это было как в России 90-х: кто успел, тот и запрыгнул на этот хайп-трейн.
— Почему вы уже тогда решили быть анонимным?
— Я создал фейк, чтобы разделить реальных друзей и интернет-друзей. Тогда у меня была настоящая страница во «ВКонтакте», сейчас уже нет.
В итоге сохранил анонимность, потому что не хотел, чтобы люди меня узнавали. Мне это не нужно.
— У вас уже на начальном этапе творчества был такой минималистичный стиль?
— Изначально я как раз таки пытался делать картинки фотографичными, живописными, детализированными. Но со временем это трансформировалось в то, что вы видите сейчас: максимально низкая детализация, главное — чтобы было понятно.
Для меня сейчас главнее посыл, текст, то, как люди разговаривают в кадре. А то, как они выглядят и во что они одеты, — совсем не важно.
Как Duran создает свои работы и почему у него стало больше рисунков о политике
— Как еще, на ваш взгляд, за 10 лет изменился Duran?
— Думаю, проект стал гораздо серьезнее, усложнился. Первые мои комиксы, как и картинки, не несли особого смысла, и их трактовали кто как хотел. Тогда это даже был не юмор.
Однажды мне это надоело, и теперь, если я делаю комикс, то имею в виду что-то конкретное. Мне кажется, люди должны понять мою точку зрения кристально ясно.
— Как вы сейчас создаете свои работы и сколько у вас на это уходит времени?
— Я стараюсь выпускать комиксы раз в неделю. Обдумываю идеи между делами — это 90 % работы. Но ничего специально не делаю, не сижу и не размышляю о концепции. Отрисовка занимает примерно полдня. Хотя, например, последний комикс про Эрмитаж я нарисовал за час и сразу выпустил его.
Никаких набросков или заранее прописанных персонажей у меня нет. Это всё в голове.
— Вы рисуете только для онлайна? Не было ли офлайн-проектов?
— Я интернет-художник. Офлайнового, кажется, ничего не было — это просто не моя стихия. Будет достаточно глупо смотреться, если я начну рисовать, например, граффити.
Моя стихия — это SMM: стараюсь придумывать комикс так, чтобы его хотелось отрепостить себе на стену. При этом за трендами и повесткой я специально не слежу. Мое единственное правило — чтобы работа мне самому нравилась и казалась нужной.
Комиксы — своеобразный способ подвести черту под размышлениями, которые занимали меня некоторое время. В основе последних работ всегда лежит какой-то мыслительный парадокс или маленькое мысленное исследование. Создав историю, я избавляюсь от нее, чтобы перейти к другим идеям, о которых буду думать в дальнейшем.
— Кажется, у вас стало больше комиксов на политические темы. Почему?
— Я никогда не заставляю себя рисовать на какую-то конкретную тему, если это не реклама. Думаю, с возрастом я просто стал больше интересоваться общественной жизнью в стране. Возможно, это следствие того, что я подписан на издания и людей, которые интересуются политикой. Из-за того, что я целый день читаю об этом в ленте, у меня рождаются соответствующие идеи.
Ну и конечно, если я хожу по улице и постоянно поскальзываюсь, то думаю о Беглове. И рождается идея [комикса] об этом.
Никакой реакции от представителей власти мне не поступало. Думаю, когда я услышу этот отклик, будет уже поздно: гранты и судебные дела — это то, как [российское] государство ставит лайк и дизлайк соответственно. Я не исключаю, что получу дизлайк за свои комиксы.
Как Duran зарабатывает на паблике и почему его комиксы принимают за политическую рекламу
— Вы зарабатываете на паблике Duran?
— Да, реклама в паблике появилась лет семь или восемь назад. Я живу в том числе за счет этого. Иногда бывает много предложений — например, под конец года, когда у всех горят рекламные бюджеты. Летом, наоборот, рекламодатели не активны.
Последняя реклама была про вторую часть мультфильма «Ральф». Ее, как я понимаю, заказало российское отделение Disney. В посте с комиксом была соответствующая подводка, поэтому все отлично поняли, что это реклама.
Не могу вспомнить, сколько мне заплатили за эту рекламу. Цены обсуждаются в частном порядке. Если идея мне интересна, я могу сделать бесконечную скидку. Если считаю это правильным, могу сделать бесплатно.
— Как ваш комикс попал в научно-популярную книгу «Это точно. Чертова дюжина комиксов о науке и ученых»?
— Это был заказ из «Сколтеха» — они собрали 13 художников, соединили их с 13 учеными — и на основе исследований этих ученых появилось 13 комиксов.
Ко мне довольно часто обращаются с такими предложениями. В 75 % проектов я отказываюсь участвовать. Либо мне это не очень интересно, либо я не могу придумать что-то достаточно крутое.
За девять лет я сотрудничал уже, кажется, со всеми: банками, телефонными операторами, продуктовыми сетями и так далее. В основном это были картинки для соцсетей.
— В одном из интервью вы говорили, что получали запросы на политическую рекламу. Вы публиковали такие комиксы?
— По-моему, нет. Я не против политической рекламы, если могу кристально ясно донести, что это реклама, и сделать это интересным. Пока таких случаев не было, но запросы были: кто ко мне приходил, сказать не могу.
Понимаю, почему некоторые подумали, что комиксы про Собянина или Беглова — это агитки в их поддержку. Но мне кажется, упомянутые лица не захотели бы платить деньги за то, что я о них нарисовал.
— Вы затронули проблемы, которые возникли в том числе из-за Собянина и Беглова, но показали их обычными людьми. Может, поэтому комиксы приняли за рекламу?
— Если бы у меня была задача показать Беглова или Собянина плохими людьми, из этого не вышло бы хорошего комикса. Мне было бы неинтересно это рисовать. Есть серьезные статьи с исследованиями, где критикуются отдельные аспекты работы Собянина и Беглова.
Моя задача совершенно в другом — рассказать историю о том, что меня беспокоит. Все и так понимают, кто ответственен за то, чтобы, например, на улицах было чисто.
Как Duran нарисовал «Бесконечную шутку» — комикс в пяти частях про русского, француза, немца и огромный рот в небе
— Как появилась идея «Бесконечной шутки» и почему она получилась такой масштабной?
— Этот комикс я не продумывал, изначально у меня был только образ рта в небе, рассказывающего анекдот. Я думал, что это будет десятистраничный комикс, но когда начал развивать персонажей, понял, что они вылезают за пределы обычной работы. В конце первой части понял, что может быть продолжение о том, как они путешествуют по другим анекдотам и другим мирам. В итоге получилась вторая, третья часть и так далее.
Когда я рисовал, за раз делал 20–40 слайдов. Это могло занимать у меня целый день. Но я знал, что через неделю мне нужно выпустить следующую часть. На отрисовку ушло примерно пять дней.
— Как вы относитесь к тому, что вас сравнивали из-за этого и других комиксов с режиссером Кристофером Ноланом?
— Если когда-нибудь Нолан познакомится с лучшими из моих работ, это сравнение будет комплиментом нам обоим.
— Название — это отсылка к книге «Бесконечная шутка» Уоллеса, которая никак не могла выйти в российскую печать?
— Да. В середине 2018 года она еще не вышла, и о ней знали лишь единицы. Поэтому мне показалось забавным назвать комикс так.
Как на Duran повлияло уголовное дело об экстремизме из-за картинки с часами патриарха
— За десять лет у вас появилось чувство ответственности за вашу аудиторию?
— Это проявилось лишь однажды, когда полгода назад на человека, который запостил мою картинку о часах патриарха шестилетней давности, завели уголовные дела об экстремизме и оскорблении чувств верующих. (Следователи описывали картинку так: «Изображение патриарха Кирилла, за спиной которого стоит Иисус Христос, с текстом в виде реплик: „Время не подскажешь?“ — „Иисус, ******** (отвали)“» — прим. «Бумаги»).
Я узнал об этом от друзей — мне скинули новость с вопросом: «Это твоя картинка?». Я сразу скрыл ее со страницы, чтобы никто другой не пострадал: там были сотни репостов. Также написал на странице, что считаю такое уголовное преследование неправильным, что это никакое не оскорбление чувств верующих.
Сейчас этого человека освободили от уголовного преследования в связи с принятыми поправками (смягчают наказание при первом обвинении в экстремизме за публикации в интернете и СМИ — прим. «Бумаги»). Но я не буду возвращать картинку, поскольку никто не знает, что будет дальше.
— Начали ли вы опасаться шутить после этого?
— Думаю, нет. Я изменился за эти годы: картинка была просто открытым издевательством, очень жесткой шуткой. Сейчас я бы так не пошутил: я шучу жестко, но в картинке всегда видно рациональное зерно — то, что я хочу передать. Но людей может обидеть всё, так что я стараюсь не обращать на обиды внимание.
Не было случая, чтобы я не публиковал комикс из-за опасения, что заведут уголовное дело. Я не выпускаю работу только в том случае, если она недостаточно сильная или понятная. Такие комиксы у меня лежат, и я их когда-нибудь закончу и опубликую. Моя самоцензура — только в том, достаточно ли хороша работа, чтобы попасть на всеобщее обозрение.
— На ваш взгляд, юмор может быть «экстремистским» или оскорбительным?
— Я убежден, что юмор всегда кого-то оскорбляет. Просто некоторые социальные группы обидчивы, а некоторые — нет. У меня есть много комиксов про разные меньшинства, профессии, но никто особо не обижается. Но если мы выделяем верующих, то они почему-то рады обидеться.
