Paper Kartuli познакомилась с Анной Цховребовой — телеведущей и главой бизнес-отдела грузинского телеканала Formula. Анна родилась и выросла в Тбилиси. Несколько лет работала на телеканале IMEDI, где столкнулась с давлением властей.
В интервью Анна рассказала, как вместе с коллегами доказала нарушение прав журналистов со стороны руководства IMEDI, зачем власти страны блокируют некоторые телеканалы и почему несмотря на возможность уехать из Грузии приняла решение остаться.
Интервью записано на английском языке, мы публикуем перевод.
Кто вы
— Я управляю командой журналистов-профессионалов в Formula. Это частный телеканал, который запустили в 2019-м. Часть сотрудников перешла туда с канала Rustavi 2 — после того, как его передали другому владельцу.
Наша команда работает вместе с 2017 года и освещает экономику и бизнес. Нас всех объединяет идея: мы хотим быть уверены, что люди в этой стране — мы называем их не зрители и не читатели, а налогоплательщики, — получали точную информацию о том, куда идут их налоги.
Каждый день к 13:00 мы готовим часовой выпуск бизнес-новостей. Он идет в прямом эфире. Я его веду, а коллеги говорят о темах дня и проблемах, которые мы считаем нужным осветить.
Я вместе с командой перешла в Formula в 2020-м, покинув телеканал IMEDI, где у нас возникла проблема с его руководителем (тогда им был Николоз Лалиашвили — прим. Paper Kartuli). Он [Лалиашвили] пытался оказать влияние на нашу работу и на то, как мы освещаем новости: требовал, чтобы мы делали это в пользу властей. Мы [команда] отказались, так как считаем, что не должны работать в пользу кого-то. В результате наше шоу закрыли.
Я думаю, мы были последними независимыми людьми на IMEDI. Мы долго работали, три года, а тут нас решили закрыть. Когда это произошло, я спрашивала: почему именно сейчас? Руководство мне так и объяснило, что мы были исключением и людям из правительства это не нравилось.
Вместе с Хартией журналистской этики мы доказали, что произошло нарушение наших прав. Это стало возможно, благодаря нескольким аудиозаписям, которые я сделала: на них бывший руководитель [Лалиашвили] объяснял нам, что мы должны работать на пользу властей [Грузии], потому что «мы воюем с оппозицией», а мы объясняли ему, что ни с кем не воюем и просто качественно делаем нашу работу.
В результате [ухода с IMEDI] нас пригласили в Formula. Процесс [перехода] был болезненный, и мы потребовали гарантий, что наши права не нарушат и обеспечат редакционную независимость. Глава канала пообещал нам это — и пока держит слово.
Как вам работается
— Власти [Грузии] нас не любят. Они вообще не сотрудничают. К примеру, я хочу получить комментарий из Министерства экономики и устойчивого развития, пригласить на программу [представителя], но они отказываются, ссылаясь на политику властей.
То же касается любых госструктур. Они просто блокируют некоторые телеканалы и выступают только в лояльных СМИ. Причем не важно, о какой теме идет речь. Помню, просила министерство предоставить мне спикера для разговора о соглашении о свободной торговле с Южной Кореей. Но даже по такой, казалось бы, позитивной теме они отказались с нами говорить.
Они [чиновники] открыто заявляют, что министр не может прийти на наше шоу, потому что правящая партия [«Грузинская мечта»] блокирует некоторые медиа. Это нелепо и страшно: в руководстве нашей страны, в топ-менеджменте, находятся люди, у которых нет права принимать решения самостоятельно, как руководители и менеджеры они полностью зависят от правящей партии.
Я работаю в журналистике с 2007-го, почти 16 лет. И не помню, чтобы [грузинские] медиа находились в настолько плохом положении, как сейчас. Я люблю свою работу и знаю, что она должна быть сбалансирована и объективна. Но не могу нормально ее делать, потому что власти нам мешают. Они лишают нас права быть сбалансированными журналистами.
Я уж не говорю про тот хейт, c которым мы сталкиваемся. Общество максимально поляризовано: ты или на стороне властей, или нет. Но я и не за власти, и не за оппозицию. Я ни за кого. Я за своих зрителей, я работаю для них.
Где мы
— Это жилой квартал «Джикия» (Jikia) — красивый, европейский, зеленый район [в Сабуртало, недалеко от станции метро State University]. Я живу тут с 2015 года. Дома здесь не очень высокие. Мне это нравится: я выросла в старом доме, в итальянском дворике, рядом с Тбилисским театром оперы и балета [в старом Тбилиси].
Мое детство выпало на 90-е. В городе были перебои с электричеством, нехватка продуктов, денег. У нас не было доступа к базовым средствам для жизни. Уроки я делала со свечой. Это, кстати, сказалось на моем зрении, и сейчас мне нужны очки, чтобы работать с телесуфлером.
Моим родителям было очень сложно, но они старались даже в тех условиях дать нам всё самое лучшее: я занималась танцами, шахматами, музыкой. Помню, ходила в музыкальную школу, а там не было отопления. Мы приносили с собой обогреватели, которые работали на солярке.
«Джикия» очень спокойный район. Здесь живут люди разных национальностей, но, конечно, коммуникация не такая, как в итальянском дворе. Помню, у нас была соседка на Мтацминде, которая целыми днями сидела у окна. Каждый раз, когда я проходила мимо, она останавливала меня и расспрашивала о жизни. Знала она обо мне всё: во сколько я ухожу, во сколько возвращаюсь и с кем. Тут, конечно, не так.
С начала войны здесь [в «Джикии»] появилось много украинских флагов, они висят до сих пор. И, конечно, сейчас здесь много русских. Меня это раздражает, хотя я понимаю, что это люди, обычные люди. Но война так влияет. Кроме того, многие из россиян считают, что мы должны знать русский, — это очень империалистический подход.
Тбилиси очень изменился за последний год. Появилось много мест, открытых россиянами, куда ходят только россияне. Такого никогда здесь не было. А теперь у нас такие маленькие сообщества повсюду, это странно.
Как вы
— Война в Украине разрывает сердце. У меня там много друзей, прекрасных людей. Это трагедия. Особенно, учитывая, что эти люди не сделали ничего плохого, они просто жили в своей стране: так же, как и мы в 2008 году, когда Россия напала на нас.
Но жизнь продолжается, надо работать. Есть семья, друзья, коллеги. Возможно, люди глупые, что ждут и верят в хорошее. Особенно, с учетом того, что после пандемии ничего хорошего не происходило. Но мы всё равно верим, что это закончится.
Мое поколение хочет, чтобы Грузия стала членом ЕС. Мы остались в Грузии, хотя у нас у всех была возможность уехать. Я тоже несколько раз уезжала на учебу, но каждый раз возвращалась, потому что выбирала жизнь в этой стране. Она важна для меня.
Сейчас власти [Грузии] критикуют ЕС и США. Я считаю, что это глупо, — с учетом того, что они наши партнеры. Это как кусать руку, которая тебя кормит. Но я живу и работаю, чтобы сделать будущее этой страны лучше. Если я решу иметь детей, то хочу, чтобы они жили в этой стране. Я хочу говорить им, что они живут в ЕС, что это дело моего поколения. Хотя сейчас я не уверена, что мы движемся в этом направлении, я знаю, что общество, в отличии от властей, сделает все необходимое для того, чтобы наша страна вошла в ЕС.
Радостно, что каждый день я прихожу в офис и вижу своих коллег, которые верят в то же, что и я. Это единение делает нас сильнее. Каждый раз, когда мне грустно, я вспоминаю, что впереди офис, где люди улыбаются. До тех пор, пока мы вместе, мы переживем это ежедневное сумасшествие.
Как пережить сложные времена? Вместе 💪
Поддержите нашу работу — а мы поможем искать решения там, где кажется, что их нет
поддержать «Бумагу»Что еще почитать:
- «Каждый раз не знаю, пустят меня или депортируют». Знакомьтесь: медиаменеджер Таисия Бекбулатова и ее любимое кафе Ninia’s garden.
- Как в Тбилиси встретили первый с 2019-го самолет из Москвы — 16 фото
