Правительство предложило лишать юристов, которые уехали из России больше чем на год, статуса адвокатов. В апреле 2023 года Госдума приняла такую поправку в закон об адвокатуре в первом чтении. Когда будет следующее чтение — неизвестно.
Если закон примут, то уехавших адвокатов смогут лишать статуса советы региональных адвокатских палат на основании заключений квалификационных комиссий.
«Бумага» поговорила с тремя юристами о том, против кого направлен закон, как он может повлиять на политзеков и почему о нем вспомнили именно сейчас.
Валерия Ветошкина
«Первый отдел»
— Авторы поправок объясняют эту инициативу тем, что «есть случаи, когда адвокаты РФ выехали на продолжительное время либо уехали на постоянное место жительства в иностранные юрисдикции, в том числе в недружественные РФ государства, и продолжают свою деятельность, в том числе направленную на подрыв доверия к институту адвокатуры». А под подрыв доверия к институту адвокатуры можно подогнать всё, что угодно — критику действующих органов адвокатского самоуправления, например.
Не вся адвокатская работа осуществляется оффлайн. Адвокат может защищать своего доверителя всеми не запрещенными законом способами — в том числе находясь за рубежом, если это согласовано с волей подзащитного. Это не дело Минюста, Правительства или Адвокатской палаты.
Этот закон еще не прошел второе чтение. Закон был принят в первом чтении в другом виде, а сейчас ко второму чтению предложили изменить текст законопроекта. Власти, к сожалению, часто злоуптребляют такой практикой, когда ко второму чтению текст закона изменяется и дополняется новыми нормами.
— Может показаться, что в первую очередь эти поправки затрагивают адвокатов, которые занимались политическими кейсами и в какой-то момент вынуждены были покинуть Россию. Здесь много примеров можно привести. Например, четвертый адвокат Навального, который уехал из России, или весь адвокатский коллектив, который называется «Первый отдел».
Сейчас, так или иначе, эти адвокаты продолжают искать возможность защищать права и законы и интересы россиян, даже находясь за пределами Российской Федерации.
Но мне представляется, что это не вся картина. Дело в том, что в пространстве права также присутствуют юристы, которые имеют статус адвоката и сотрудничают с международными организациями, такими как ПАСЭ, Европейский суд по правам человека и Международный уголовный суд.
Это очень большое количество адвокатов, которые дистанционно помогают людям в России обращаться в ЕСПЧ, комитет по правам человека при ООН и другие международные органы.
Также мы знаем ситуацию с Международным уголовным судом. Там есть российские аккредитованные адвокаты. Сотрудничая с нежелательной организацией, они не могут находиться в России — получается, им нужно выбирать: либо статус, либо сотрудничество.
Естественно, эта инициатива в первую очередь отразится на положении адвокатов по политическим делам. Политические дела – это и массовые протесты, и антивоенные выступления, и то, что касается защиты прав людей, так или иначе имеющих отношение к Украине. А это очень большой пласт лиц, привлеченных к административной, к уголовной ответственности. Иногда это абсолютно сфабрикованные дела.
Наверное, можно сказать, что это даже политическая история. Власти повышают стоимость реального права на защиту и делают его почти недостижимым удовольствием, потому что адвокаты, которые вынуждены будут заниматься политическими делами, либо повысят свои ставки, либо не будут вообще лезть в такого рода дела. Это не только политические дела, а вообще большой класс уголовных и административных дел, так или иначе связанных с текущей ситуацией.
Хуже всего это отразится на политзеках, потому что главное средство защиты для людей, которые были осуждены по политическим делам, это гласность. Естественно, что по телекоммуникационным каналам сведения о нарушениях их прав передаваться не смогут, через ФСИН-письмо жалобы тоже не будут доходить.
Поэтому адвокат, который общается с политзеком, помогает ему обжаловать действия администрации, нарушающие права заключенного, он — это последняя соломинка.
Я не хотел бы давать политических оценок новому закону, но отвечая на вопрос о том, почему про него вспомнили сейчас, я не могу не отметить, что это происходит после четырех знаковых арестов наших адвокатов. Все это выглядит как связанные вещи, если не запланированная акция. То есть, это какие-то события, которые по времени совпадают — и это наталкивает на размышления.
Что касается оценок в части нового витка репрессий, то я все-таки юрист и адвокат — мне не очень пристало оценивать принятие таких законов с политической точки зрения. Но я могу сказать, что количество уголовных и административных дел постоянно растет, и это не может не тревожить любого человека, в том числе юриста.
— На мой взгляд, это никак не отразится на обвиняемых по политическим делам, поскольку, если адвокат уехал, то и оказывать юридическую помощь в уголовном процессе не может. В отличие от гражданского и арбитражного процессов, в уголовном у нас не предусмотрены онлайн-заседания, адвокат должен лично участвовать в уголовном процессе и защищать своего подопечного.
Адвокат может дистанционно консультировать подзащитного, составлять какие-то документы, но для этого не обязательно иметь статус адвоката. Прерогатива статуса адвоката заключается именно в том, что он может участвовать в уголовном процессе.
Я не думаю, что это как-то связано с подготовкой властей к новому витку репрессий. Честно говоря, я не вижу какого-то сильного наезда на адвокатуру.
Было бы правильнее приостанавливать статус адвоката, когда он уезжает, потому что он в любой момент может вернуться и снова начать работать. Вообще опасения властей я не понимаю: ну уедет адвокат на несколько лет, но он же всё равно дистанционно никак не может защищать людей.
Возможно, власти хотят ввести поправки в УПК, которые сделают возможными онлайн-заседания, тогда это логично — уехавшие адвокаты в таком случае не смогут принимать участие в онлайн-заседаниях.
Как обойти Роскомнадзор? 👀
Подпишитесь на рассылку «Вдох. Выдох» с главными новостями дня — ее невозможно заблокировать
подписаться
