В Петербурге скончался искусствовед, писатель и исследователь Италии XV-XVII веков Аркадий Ипполитов. Ему было 65 лет. С 1978 года он работал в Эрмитаже, курировал выставки в Петербурге и Москве, а также в Риме, Венеции, Осло, Будапеште и Нью-Йорке. Кроме этого, Ипполитов преподавал историю искусства в Европейском университете.
Искусствовед дружил с художником Тимуром Новиковым и композитором Леонидом Десятниковым. Причину смерти близкие не называют.
«Бумага» собрала сообщения друзей и коллег Аркадия Ипполитова — о его вкладе в творческую жизнь Петербурга и запоминающемся стиле.
— Я потеряла близкого родственника, дружба с которым длилась около 40 лет. Город потерял своего «гения духа». Мир потерял великого писателя, что станет общим местом через некоторое время. Но его уже не будет.
— Лучше всего запомнился Аркаша ранним солнечным утром 24 апреля, когда пошел провожать меня до метро. Была Олимпиада 1980-го и я спешила к туристам, за кофе мы так серьезно заговорились об искусстве, что вдохновенный Аркаша, выходя из дома и продолжая беседу, остался в тапочках. Мы заметили это, лишь дойдя до канала Грибоедова, и очень развеселились.
Аркадий всё это время как бы жил в ином по отношению к этой реальности мире, отстраивал свою вселенную и в ней пребывал.
— Об Аркадии Викторовиче Ипполитове, Аркадии, Аркаше, как его называли старшие сотрудники Эрмитажа, я узнала от папы. Очень высокий, его невозможно было не заметить в залах музея и коридорах служебных помещений. Отчетливо помню, как первый раз увидела его. Он пересекал Павильонный зал, возвышаясь над остальными и как бы образуя вокруг себя ореол обособленности.
Помню, как мы первый раз с ним долго беседовали. Это было лет пятнадцать назад в одном из кабинетов отделения гравюр с видом на стрелку Васильевского острова, которую он так удачно позднее описал в «Ожидателях августа».
Я только-только входила в курс гравюрных дел и поделилась с ним своей тогдашней страстью изучения авторского кино помимо ренессансных итальянцев, а он поделился со мной своим научным планом вплоть до пенсии, сказав, что в начале 2020-х закончит выставочную работу. Предложил присоединиться к работе, а по поводу увлечения кино, тут же пригласил дойти с ним до «Порядка слов», где в тот вечер была презентация одного из выпусков «Сеанса», и познакомил с Любовью Аркус.
Сегодня Аркадия не стало, и очень много людей ощутило тяжесть и невозможность шевелиться. Вечная вечная память.
— Все последние три дня я пытался до него дозвониться. За столько лет нашей дружбы я привык, что с мобильным телефоном у него сложные отношения: он его постоянно забывал, терял, отключал звук, а потом долго не мог его включить, удивляясь тому, что никто не звонит. Вот и сейчас я ждал окончания выходных. Думал: наверное, уехал куда-то и оставил телефон дома. Со мной тоже так бывало много раз.
Сейчас я узнал, что надежды больше нет. Аркадий Викторович Ипполитов, искусствовед, писатель, автор многих прекрасных книг и куратор выдающихся выставок, мой дорогой друг умер. В ленте промелькнули фото: его стол у окна с видом на Неву в Эрмитаже. Кабинет итальянской гравюры. Ворота, ведущие к его квартире на Невском. Там кто-то уже успел прикрепить букет цветов с запиской.
Аркадий был сильный человек. Он трезво оценивал и свои обстоятельства, и то, что происходит со всеми нами. Ближайшие друзья разъехались. Шура умер. В Эрмитаже он чувствовал себя чужим и ненужным. Со здоровьем было неважно. Единственное, что придавало смысл его жизни, — это сын Данила. Его гордость, его любовь. Вот о нем он всегда рассказывал мне с превеликий охотой и радостью. Когда есть, кого любить, еще не всё потеряно, не всё безнадежно. Так, по крайней мере, думал я, когда в очередной раз мы прощались, обещая друг другу звонить, не забывать.
— Ушел самый тонкий, самый элегантный петербуржец Аркадий Ипполитов. Земля пухом, дорогой друг.
— Я с устрашающе отчетливой ясностью понял, что в ноябре я умру. Будет обычный ноябрьский день, холодный и ясный, с низким, медленно, но отчетливо катящимся по холоду синевы шаром, и все будет как всегда. Где-то будут пить чай, где-то – греметь взрывы, где-то будет невероятно холодно, а где-то – стоять невыносимая жара; кто-то покончит с собой, а кто-то родится, где-то объявится невиданный доселе вирус, быстро распространяющийся, поражающий виновных и невинных гнойными язвами, а где-то найдут вакцину против него. Меня же в этом не будет, я умру, я это отчетливо понял.
Что еще почитать:
- Аркадий Ипполитов: «У Эрмитажа есть все атрибуты первоклассного музея, но не хватает одного».
Как пережить сложные времена? Вместе 💪
Поддержите нашу работу — а мы поможем искать решения там, где кажется, что их нет
поддержать «Бумагу»
