Валерия Хрипач — танц-художница и перформерка из Беларуси. Она живет в Тбилиси почти 2 года, преподает contemporary dance и реализует собственные проекты. А недавно была хореографом и исполнителем в грузинском инклюзивном проекте, посвященном поиску «зоны контакта».
Paper Kartuli поговорила с Валерией о том, чем с точки зрения психологии могут быть полезны современные танцы, как рождается ее танцевальная лексика и как ритуальность и телесный контакт помогают справляться с эмиграцией.
Кто вы
— Я танцевала с детства: сначала родители отдали меня в фигурное катание, потом на классику. Педагог по классическому танцу говорила, что данных для балета нет, но есть «хорошая спина и широкая улыбка, пускай ходит». Затем я 8 лет протанцевала в эстрадном коллективе «Эвридика»: до сих пор помню, что мы делали станок под Джо Дассена и Мирей Матьё «Ciao, Bambino, sorry». Кажется, в начале 90-х эти хиты звучали с виниловых пластинок.
Я увидела, что такое contemporary dance, когда была студенткой совсем не творческого ВУЗа. Подруги пригласили меня посмотреть спектакль в Минской академии искусств, заманили словами «будет совершенно другая пластика, тебе точно понравится». Меня действительно «зацепило» это направление. Но понимание, что я хочу, чтобы это стало моей профессией, пришло только в 27 лет — и я сказала: «До свидания, офис, до свидания, большая зарплата, ухожу в никуда».
Хореография для меня — способ определенного диалога, коммуникации, возможность говорить. Я была стеснительным человеком, многое держала в себе, а на сцене могла быть собой, быть смелой: ведь язык тела абстрактен, а значит, защищен.
В проектах мне важна не только хореографическая форма, но и непривычный угол зрения, образность и четкая структура как точка опоры для исполнителей и зрителей. Если говорить про технику contemporary dance, мне близко направление flying low (техника «низкого полета»), элементы капоэйры и восточные единоборства. У меня нет классического образования, и иногда это, конечно, мешает. Я много сомневаюсь, но это постоянно толкает меня вперед: мне всегда недостаточно.
Впервые в Тбилиси я оказалась еще в 2015 году на Contemporary Dance & Experimental Art Festival, а в 2019-м делала лабораторию с грузинскими танцовщиками на площадке театрального университета Шота Руставели. Я переехала в Тбилиси в марте 2022-го — и несмотря на то, что это место мне уже было знакомо, уверенности в том, что я смогу здесь работать как хореограф, не было.
Первым делом я снова начала преподавать и открыла группу по contemporary dance для начинающих. Мне повезло: на мои классы пришло много людей — не только экспаты, но и местные. Я люблю вспоминать этот период: в моей группе было не меньше 20 человек, была особая атмосфера и высокий уровень поддержки.
Мне кажется, танец — это лучшее лекарство от стресса (а весной 2022 года уровень стресса зашкаливал у всех). Танец объединяет, позволяет настроить контакт с собой, а также с другими без лишних слов. Это своего рода эскапизм, но также прекрасная возможность быть в моменте. Танец — своеобразная медитация в динамике.
Где мы
— Мне важно, что мы встретились [для проведения интервью] в Prospero’s Books. Сейчас я бываю здесь нечасто, но это было одно из первых мест, которые я открыла для себя в Тбилиси после переезда. Бариста в какой-то момент начал спрашивать: «Вам как обычно?» — это было бесценно.
Я люблю район Авлабари, мой дом находился в семи минутах от метро, с балкона была видна железная дорога, Самеба, рядом микрорынок. Мне нравилось покупать в одном и том же месте шоти, нравилось, что меня узнают пекарь и продавец овощей и фруктов.
Для меня важно соблюдать ритуальность, потому что целый день я провожу на бегу. Я и менеджер, и художник в одном лице: репетиции, занятия, заявки, организационные вопросы, встречи и так далее. Но в этом всем мне важно находить время для себя и ритуалов повседневности (например, когда я иду на рынок выбирать гранат).
На улице короля Давида есть мой любимый дом, который я называю «дом оптимиста»: правая половина разваливается, а на левой — ухоженный балкон и евростекла.
У меня нет одной любимой точки — я люблю гулять везде: например, от Вокзальной площади до Марджанишвили. Люблю нырять в улочки и каждый раз удивляться чему-то новому. Люблю Тбилиси за то, что здесь глаз цепляется за цвет, фактуру, прошлое, настоящее, людей и события. Оказавшись в месте, где нет туристов, можно почувствовать себя частью этой повседневности, это большая удача.
Как вы
— В 2021 году я сильно выгорела: не хотелось уезжать из Беларуси, не хотелось заниматься творчеством — хотелось нормально есть, спать, приносить домой зарплату и обустраивать быт. Но, когда происходит определенный толчок извне и ты оказываешься в новых условиях, где нет привычных точек опоры, это дает мощную мотивацию по-другому инициировать и меньше думать про результат, а больше — про процесс.
Когда я только приехала, мне говорили, что в Тбилиси у меня нет никаких возможностей, но мне повезло, и у меня получилось: здесь я танцую гораздо больше, чем за последние несколько лет в Беларуси.
В апреле 2022 года года моя хорошая знакомая из Беларуси Татьяна Антонова предложила сделать что-то вместе. Мы начинали с того, что собирались у нее дома и писали автописьма — несвязный поток мыслей, — так вышли на тему места и собрали танцевальный дуэт. Сейчас это премьера «A Place» в Theatre on Atoneli.
Мне важно подчеркнуть, что «A Place» — это рефлексия на тему эмиграции с точки зрения того, как мы адаптируемся в новых условиях, что мы используем как точку опоры: опыт предков, наш собственный стержень (разум и тело), или место, в котором мы оказались; как тело существует в условиях ограничений, как наш ум помогает выстраивать коммуникацию с другими людьми.
Одна из моих последних работ — инклюзивный проект с грузинскими исполнителями «Contact Zone» — была посвящена коммуникации. Это сложный, но интересный проект: нужно было соблюдать баланс между художественной концепцией и бережным подходом к инклюзивным артистам, уделять достаточно внимания им, но при этом не забывать про свою роль танцовщицы внутри перформанса.
К тому же, я недостаточно хорошо говорю по-грузински, и для общения внутри команды даже приходилось базово изучать язык жестов. Так каждая репетиция становилась той самой «зоной контакта». Процесс, который происходил с нами внутри репетиций, частично затрагивал сам концепт перформанса: мы буквально учились по-новому понимать друг друга, используя минимум слов, и это дало очень честный результат.
Мне кажется, этот проект — прекрасная метафора сегодняшних реалий: насколько люди открыты к диалогу, способны понять друг друга и договориться. Помимо больших дел, всегда существуют маленькие — и часто они объединены одной темой.
Видите, есть и хорошие новости 💚
Мы продолжим рассказывать вдохновляющие истории — а вы можете поддержать нашу работу
поддержатьЧто еще почитать:
- «У меня есть коллекция бумажных рублей трех эпох». Знакомьтесь, коллекционер Гиорги Цицхвая — и его история: от Новосибирска до Тбилиси.
- «У нас нет нерадикальных вариантов высказывания». Знакомьтесь: актер и активист Артур Шувалов. Мы поговорили о протестном искусстве и эмиграции «чудом».
