C декабря 2023 года в Тбилиси работает благотворительный проект Uniontac — он собирает деньги на аптечки для ВСУ. Paper Kartuli поговорила с операционным директором Uniontac Алексеем и одной из основательниц Светланой.
Читайте, как собирают деньги на аптечки для солдат в Украине, в каком состоянии сейчас военные на фронте и что в фонде думают об отношении россиян к поддержке ВСУ и окончании войны.
На что живет грузинский проект, предоставляющий аптечки украинским солдатам
— Все проукраинские НКО в Грузии говорят, что у них становится меньше денег на организацию помощи. Но вы всё равно решили запускать Uniontac. Почему?
Алексей: Большинство людей из нашей команды помогают с 2014 года. То есть мы не в 2024 году проснулись и такие: «Давайте помогать Украине». Мы не прекращали это делать.
С 2022 года мы все волонтерили в Volunteers Tbilisi: [одна из основательниц Uniontac] Кира была главой самой первой горячей линии, Света открывала столовую [Kind place]. Я модерировал все чаты, занимался сборами, курировал столовую и решал другие задачи, которые не подходят под общую концепцию фонда, но требуют решения — например, быстро собрать деньги на операцию.
В августе 2023 года у нас закончилось сотрудничество с Volunteers Tbilisi. Мы взяли паузу. Но помощь нужна: ребята гибнут каждый день. Сложно, конечно, но им явно сложнее, чем нам.
— Uniontac существует только на пожертвования?
Алексей: Да. Просто часть из них — из собственного кармана. Одна из моих стратегий — террор в личных сообщениях друзьям: я знаю, сколько они зарабатывают и сколько могут перевести.
За первый день нашей работы, 31 декабря 2023 года, я собрал с них 2 тысячи долларов, у нас сразу появились деньги на 27 аптечек. Первую партию мы сразу [отправили] ветеранам «Азова», которые держали «дорогу жизни» в Авдеевке. Слава богу, что успели.
Всего нас [в Uniontac] 35 человек. Основная часть проекта занимается фандрайзингом: ищет варианты, как собрать деньги. Команда у нас максимально интернациональная: есть грузины, белорусы, россияне, украинцы.
— Откуда приходит больше всего пожертвований?
Алексей: Пока больше всего денег нам жертвуют из Украины. Преодолеть барьер у россиян нам сложно. [Процентное соотношение]: россияне — 15 %, украинцы — 85 %. На мой взгляд — и это лично моя точка зрения — россияне очень инфантильные.
Я уважаю любое мнение, и мирный протест — это прекрасно. Но приходит момент, когда стоит понять, что этот режим вместе с его пособниками убивает людей. Не Путин лично убивает людей — убивают конкретные россияне. А еще конкретные россияне, которых немало, поддерживают эту войну.
Но вот оставшаяся часть, которая против войны, помогает волонтерам и беженцам — и да, это важно и нужно, — но они борются со следствием, а нужно — с причиной. Причина — это агрессия российской армии на территории Украины.
Если не помогать ВСУ победить армию России на поле боя, то беженцев будет только больше, политических убийств в России будет только больше, людей в тюрьмах в России будут пытать только больше.
Не важно, во что ты веришь, но прекрасная Россия будущего может быть достигнута только на штыках ВСУ. На мой взгляд, поможет только военная победа Украины и полный демонтаж существующего режима.
Поэтому помогать Украине, исправлять ошибки — ведь люди в Украине гибнут, потому что россияне в России не смогли сделать что-то, чтобы это предотвратить, — это не благотворительность. Это, на мой взгляд, обязанность каждого приличного человека.
— Но россиянам это делать в первую очередь еще и опасно. Возможно, поэтому они неохотно жертвуют деньги на помощь ВСУ?
Света: Я один раз стояла с боксом для пожертвований. И мне один парень сказал: «Я не буду помогать людям с оружием». То есть он не будет помогать убивать «этих мальчиков», оккупантов по-хорошему.
В его сознании — и это либеральная точка зрения — беженцам помогать хорошо, а украинскому солдату помогать аптечкой плохо. Потому что таким образом он поможет ему дальше убивать [россиян].
— Куда вы принимаете пожертвования?
Алексей: Мы пока не оформили юрлицо. Пожертвования собираем на Patreon и на карты TBC и BOG.
По опыту знаем, что в Грузии оформить [юридический] статус легко, но прикрутить системы для сбора пожертвований — испытание такое, что в Volunteers Tbilisi была для этого команда айтишников, которая пилила всё вручную.
Мы общаемся здесь с «Теплицей социальных технологий»: возможно, они помогут. Хотя они шутят, что лучше всего открыть фонд в России: если Кира и Света возьмут свои синие паспорта и поедут в РФ открывать фонд на помощь ВСУ, то мы попадем во все новости.
Света: Черный пиар — тоже пиар.
Алексей: Сейчас мы рассматриваем разные варианты, где открывать юрлицо, — в Литве, Эстонии или все-таки в Грузии. Литовские юристы говорят: «Вас здесь, украинцев, и так понаехало, зачем вам фонд? Вы потом платить за него не сможете».
В общем, мы пока думаем, где лучше всего оформить этот статус. Он, конечно, повысит доверие. Хотя, по сути, разницы никакой: ты либо порядочный человек, либо нет. Но со статусом фонда проще идти к более крупным фондам, как мы это делали с Volunteers Tbilisi, договариваться о коллаборациях, обращаться за грантами.
Как устроена доставка аптечек на фронт и откуда приходит больше всего запросов
— Как работает Uniontac?
Алексей: Я с 2014 года помогаю ВСУ, у меня много контактов военных, они пишут мне запросы. Плюс мы сотрудничаем с большими волонтерскими группами, которые есть практически в каждом городе Украины и во многих странах Европы. Власти страны тоже предоставляют аптечки, но это такая вещь, которая в активной фазе войны нужна постоянно. И в таких объемах, [как это нужно на фронте, власти] часто не успевают всех всем обеспечить.
К нам приходит запрос: например, на 20 аптечек в такое-то подразделение — мы вносим его в общую таблицу с запросами (сейчас их больше 100, отработаны уже 200). Дальше нам нужно собрать деньги: мы идем к блогерам, ищем всякие стримы, издания, — просим, чтобы про нас рассказали .
Некоторые не отвечают или просят деньги. У меня к концу войны будет табличка — хорошие люди и нехорошие. Читаешь какой-нибудь канал, вроде яро оппозиционный, а потом тебе говорят: 5 тысяч долларов за публикацию. Но, к счастью, есть люди, которые идут навстречу.
Аптечки собирает наш друг Валера из Киева. Он еще в начале войны решил делать аптечки для военных, а я разработал подсумок по желанию бойцов, чтобы его было удобно открывать и он не мешал при передвижении. Наполнение в нем стандартное, согласно приказу Минздрава Украины.
Изначально такая аптечка [Валеры] стоила 3000 гривен (примерно 85 долларов) — это дешевле, чем например, натовская аптечка, которая стоит 5–6 тысяч гривен. Сейчас мы платим [Валере] за одну аптечку 2750 гривен — дешевле нет.
Мы собираем обратную связь с военных — она показывает, что мы не закупаем абы что: у нас хорошие турникеты, которые всем нравятся. Негативного фидбека не было.
— Как вы работаете и координируете работу на местах и как понимаете, что помощь доставляется туда, куда нужно?
Алексей: Волонтеры на местах организуются сами. Это не именно наши волонтеры. Это взаимовыручка. Например, волонтеры пишут, что на таком-то направлении нужны аптечки. А мне нужно, чтобы, когда мы найдем деньги на эти аптечки и соберем их, волонтеры оплатили промокодами их отправку — в «Новой почте» Украины можно получить промокод и отправить посылку для военных бесплатно.
Также мы просим волонтеров шерить сборы в своих соцсетях. И ребята откликаются. Есть большая команда девчонок из Херсона, они нам собрали таким образом на 7–8 аптечек. Это очень весомый вклад.
У нас есть определенный формат отчетов — это видео, на нем получивших помощь мы просим сказать: «Дякую Uniontac». Это не для того, чтобы мы потешили себе самолюбие, а потому что, к сожалению, очень много мошенников. У людей уже не вызывает доверия просто видео с благодарностью волонтерам, потому что таких роликов много, их можно взять из любого канала и выдать за свои.
В последний раз нам не смогли прислать отчет, потому что по ребятам пошли прилеты. Жена одного из бойцов писала нам, что [аптечки] пришли вовремя, турникеты очень помогли в моменте, но видео записать невозможно.
— Насколько я поняла, вы доставляете аптечки не только на фронт, но и другим волонтерам?
— Да. Абсолютно случайно мы познакомились с харьковской организацией — а туда прилетает часто — они выезжают на прилеты чуть ли не быстрее, чем спасательные службы. Они разгребают завалы, организуют эвакуацию стариков, животных, детей в прифронтовых зонах.
Вчера, например, у них подорвали две машины — они поехали на эвакуацию и, пока шли от машины до места, где нужно было забрать людей, машины сгорели. Слава богу, в них никого не было. Так вот, у них был запрос на 30 аптечек для водителей. 26 мы им уже отправили, осталось добить шесть: две аптечки сгорели в машинах.
— Как много запросов вам приходит на помощь? Из каких они локаций? Люди сами связываются с вами?
Алексей: Алексей: Что-то поступает мне напрямую, что-то ребятам в Украине — и они передают нам. Конечно, мы не отправляем аптечки в Ивано-Франковск или Львов. Мы отправляем их туда, где идет линия боевого соприкосновения. Есть места, где вообще ад, как под Авдеевкой. Есть места, где ад поменьше, — Херсон, Запорожское направление, Донбасс.
На самом деле, самое страшное, когда приходят сообщения: «Уже не надо». Это самое страшное: когда уже некому аптечки отправлять.
Что волонтерам известно о ситуации на фронте и как они видят окончание войны
— Следите ли вы сами за ситуацией на фронте? Откуда берете информацию?
Алексей: Прежде всего, DeepState map — это украинский проект, который отслеживает изменения на фронте. Это не то, что одно Минобороны сказало: мы Львов захватываем, а потом на Москву идем. Они отслеживают ситуацию с помощью OSINT-методов. Там есть карта, на которой видно, какие территории под контролем ВСУ, а какие — оккупантов.
В телеграмме у меня 300–400 каналов разного формата — я читаю вообще всё, чтобы быть в курсе. Но официальные источники Украины, на мой взгляд, тоже в целом дают информацию максимально близкую к реальной ситуации.
— Рассказывают ли люди, которые с вами связываются, что-то о ситуации на фронте? Возможно, вы сами что-то замечаете о состоянии людей, исходя из их сообщений или разговоров?
Света: Они устали. Они очень устали. Мы сами брали интервью у военных, последний вопрос там был «Что ты сделаешь після перемоги?» («Что ты сделаешь после победы?» — прим. Paper Kartuli). У них у всех очень обычные и простые ответы: если останусь живой, поеду с женой отдохнуть, обниму всех близких, всех родных. Они все очень хотят домой, к семьям.
Алексей: Все представляют себе, что украинский военный, как в тик-токе показывают, это такой киборг, не живой человек, а машина. Это не так.
— Но ведь это украинская пропаганда такой образ создала, нет?
Алексей: Мне не нравится слово «украинская пропаганда». Героизация — это нормально. Потому что люди делают немыслимое. Но прежде всего нужно не забывать, что это обычные люди. Большинство их них — добровольцы.
Кто-то воюет с 2014 года. У нас есть знакомый — Эрик, он из Севастополя. Он, по сути, всю свою жизнь вынужден воевать — не потому что он убийца. Он работал в троллейбусном депо, ему оружие было до фонаря, он взял его в руки, потому что к нему пришли прямо домой, в Крым. Он уехал воевать на восток Украины. В 2022 году пришли дальше.
И таких людей много. Они все хотят нормально жить, нормально работать. Это обычные живые люди, у них жены, дети. Они просто хотят вернуться домой. И то, что сейчас здесь нет танков, то, что Украина существует по сей день, это всё заслуга украинских добровольцев и военных. Это они помогают нам.
— Все устали.
Алексей: Но тут есть вторая сторона. Я себя спрашиваю: я устал? А потом думаю: я что, под бомбежкой или в окопе? Я могу выйти, взять себе ванильный раф, сесть его попить и поныть, как я устал. А они не могут. А если они не выдержат, что дальше? Для граждан России? Для граждан Украины?
— Как вы видите окончание войны?
Света: До Крыма. Полностью возвращаем свою территорию до 1991 года. Я очень хочу домой.
Алексей: Это справедливо. В кои-то веки добро же должно победить зло. Любой другой исход будет несправедливым. Война идет с 2014 года. Это очень важно помнить. Если будет любой другой исход — Минские соглашения № 3, Минские соглашения № 5, — будет новая война.
С ними нельзя договариваться, они подкопят силы и попрут опять. Если не будет капитуляции России с выходом на границы 91-го года, эта война не закончится.
Что еще почитать:
- «Самое главное для них — это отношение». Как в Тбилиси работает столовая для малоимущих грузин и беженцев из Украины.
- История украинского заключенного, который застрял на границе Грузии, но всё же попал домой — пройдя Херсон, Волгоград и Тбилиси
