Внутри БДТ построили Фанерный театр — с собственной сценой, гардеробом и зрительным залом. Как устроен проект и что там происходит

Весной 2019 года внутри Большого драматического театра открыли Фанерный театр. Это трехэтажная конструкция из фанеры — с собственными входом, гардеробом, сценой и зрительным залом.

«Бумага» рассказывает, как строили театр внутри театра и что можно увидеть в Фанерном, как на огромную конструкцию реагируют зрители и как она влияет на работу БДТ.

В марте 2019 года режиссер Андрей Могучий, художник Александр Шишкин-Хокусай и архитектор Андрей Воронцов создали специальный проект в честь 100-летнего юбилея БДТ — Фанерный театр.

У пространства есть свои вход, гардероб, холл с обрамленной фанерой люстрой и зал на 30 человек. Зрительские места частично занимают бельэтаж, а треугольная сцена Фанерного театра — «нос» — нависает над партером БДТ.

В Фанерном театре уже прошли встречи с Любовью Аркус, Михаилом Пиотровским, Львом Рубинштейном и Дмитрием Барановым и состоялся показ фильма «Мешок без дна» и встреча с его режиссером Рустамом Хамдамовым. В будущем тут планируют показывать спектакли российских и зарубежных режиссеров.

Андрей Могучий

Художественный руководитель БДТ

— Фанерный театр — это точка энергии, в которой включается воображение. И не только у меня — потому что это мое детище, но и у людей с тонким и точным художественным чутьем, интуицией, ощущением пространства. У Рустама Хамдамова сразу возник целый киносценарий, много интересных штук уже предложил Лев Рубинштейн.

Фанерный театр — это пространство, которое вбирает в себя смыслы. Архитекторы называют фанеру материалом будущего: она воспринимает и принимает всё что угодно — ее можно покрасить, к ней можно что-то прибить, никоим образом не нарушая ее природу. Поэтому люди, которые приходят сюда, наполняют театр собственной энергией. Отбор этих людей тщательный и скрупулезный — мне очень важно, кто сюда попадает. Лев Рубинштейн сказал, что когда он первым вышел на сцену, почувствовал себя кошкой, которую впустили в новый дом.

Искусствоведы видят в Фанерном театре отсылки к Лисицкому, супрематизму и конструктивизму, считают его неким памятником. Этнографы говорят, что это «матрешка» — театр в театре, такая сакральная вещь, очерчивающая границы бытия. Зрители реагируют на театр по-разному: недоуменно, гневно, восторженно. Но нет равнодушных — это самое главное. Фанерный театр — это такая война с равнодушием. Важно, что эта история направлена на взаимоотношения с бытовой культурой, с людьми, которые, может, не понимают и не принимают Фанерный театр. А природа театрального искусства как раз строится на конфликтах и борьбе — в ней этого не может не быть.

Фанерный театр — это еще и нарушение границ прежнего театра, такой символический акт. Когда зритель говорит: «Ну давайте, разжуйте мне всё и положите в рот, мне надо, чтобы было удобно сидеть, удобно слушать, удобно смотреть» — это уже потребление. Но в Фанерном театре никто и не пытается сделать удобно — есть этапы развития художественного организма, когда зона комфорта должна быть нарушена.

Отношения этого проекта и исторического зала тоже непростые: чтобы продать билеты [на часть мест в партер], мы убираем «нос» (треугольную часть Фанерного театра, построенную в зале основной сцены БДТ, — прим. «Бумаги»), а потом опять ставим. Это естественным образом влияет на обыденную жизнь театра, и это далеко не всегда счастливое очарование и восторг. Но раздражение может быть базисным моментом для создания произведений искусства — подчеркну: не культуры, а искусства, — то есть для генерации смыслов.

Что будет дальше происходить с Фанерным театром, мы не знаем. Но мы будем рефлексировать над тем, что предлагает нам поток жизни. Спустя год театр будет каким-то образом трансформирован: может, он будет уничтожен, станет пылью, а может, и нет. Посмотрим, как будет протекать конфликт архитектуры Фонтана, архитектора здания БДТ, и Шишкина и чем эта борьба закончится. Повторюсь, театр как предмет искусства — это борьба.

— Назвать бы всё это клаустрофобией: после пары минут хочется немедленно выйти на воздух. Эксперимент, конечно, интересный, может, Фанерный театр смотрелся бы веселее, если бы на стенах были картины, афиши, лозунги, хоть что-нибудь. Но всё равно респект БДТ за смелость и свежесть, такого я точно нигде не видела.

Снаружи Фанерный театр выкрашена в красный цвет, внутри окраска панелей имитирует дерево. На одной из внешних сторон конструкции разместили памятные доски с именами художников, которые работали в театре в XIX–XX веках, — например Александра Бенуа, Мстислава Добужинского и Александра Самохвалова. В БДТ Фанерный театр называют «посвящением художникам».

На время спектаклей на основной сцене БДТ треугольный «нос» Фанерного театра разбирают, но остается «фанерная» ложа на 23 места — из нее можно смотреть постановки, купив специальные билеты. На демонтаж, по словам архитектора Андрея Воронова, уходит ночь.

Андрей Воронов

Архитектор

— Сложность в проектировании Фанерного театра заключалась в том, что нам нужно было найти такую композицию, которая бы и отвечала высоким художественным требованиям, и не мешала функционированию театра. Мы много думали о том, как расположить конструкцию, где сделать вход и выход.

Для работы нам нужны были серьезные конструкторские расчеты, и мы обращались в бюро, чтобы всё это могло существовать в здании старого театра. Из соображений безопасности мы также ввели небольшие ограничения на вход: театр рассчитан на 35 человек.

Мы старались сделать так, чтобы от входа в Фанерный театр и до зала человек мог пройти, даже не осознавая, что всё это время он находится в пространстве старого театра. При этом, если зритель захочет в туалет, ему придется выйти, и это будет интересный визуальный опыт: он неожиданно выйдет за пределы деревянного театра.

С проектированием «носа» в зрительском зале сложностей не было, но есть чисто физические трудности: его нужно постоянно собирать и разбирать. Весь процесс сборки занимает, условно, ночь, которая как раз отводится на демонтаж, — всё делалось из этих расчетов. А так как фанера — очень податливый в строительстве материал, это помогает быстро собирать и разбирать конструкцию.

Фанера — материал, с которым уже много лет работает художник Александр Шишкин-Хокусай. В стенах Фанерного театра прорезаны «глазки», через которые посетители могут заглянуть в разные помещения БДТ. Таким образом пространство старого театра связали с новым, а зрители называют этот процесс «таинством подглядывания».

Александр Шишкин-Хокусай

Художник

— Фанера, с одной стороны, — это продолжение бумаги, но этот материал может работать и на улице. С другой стороны, фанера — это ироничный, в каком-то смысле не художественный материал. Это как песни под «фанеру» — что-то несерьезное, суррогатное. У меня, например, был фанерный Летний сад — ирония на новый сад [после реконструкции], суррогат из пластика и бетона.

Кроме того, фанера всё терпит. И мы могли красить, перекрашивать, пилить — делать с ней всё то, что невозможно или достаточно сложно делать в таком здании, как БДТ. В этом смысле фанера — это такой контрапункт в мире, где нужно согласовывать каждый шаг.

Мы долго прорабатывали и структуру, и логику, и архитектуру сооружения. Мы пытались сохранить функциональность традиционного театра, где есть вход, гардероб, фойе, зал и сцена. Но главное, что это театр в театре, выстроенный мир. Таким образом, Фанерный театр отсылает нас к чему-то фейковому, к потемкинским деревням, а также к концептуализму, и, например, к «Красному вагону» Кабаковых — такому пространству будущего.

Как и всякие формалисты, мы изначально решали пластические задачи. Так, острая форма «носа» создает энергетическое напряжение в зале классического БДТ, дает новый звук и контекст самому залу. «Нос» намекает на агрессивную позицию этого второго мира, театра в театре.