«Те, кто дошел до Берлина, привезли оттуда трофейные растения»: как Ботанический сад и его сотрудники пережили войну

И сад, и институт продолжали работать во время войны. В музее проходила постоянная выставка ядовитых, лекарственных и съедобных растений, чтобы жители города могли ознакомиться и, отправившись куда-то, где имелась какая-то растительность, прокормиться. Сотрудники сада выезжали в госпитали и военные части, где тоже рассказывали про растения.

Выпускались брошюры, в которых рассказывалось о растениях, содержащих витамин С, чтобы люди знали, как предупредить цингу. Еще была брошюра про применения сфагнума в качестве перевязочного материала. Кроме того, всю войну продолжала работать библиотека и даже проходили выставки книжных новинок. За 1943 год библиотеку посетили 804 человека.

Больше всего за время войны пострадала, наверное, 17-я оранжерея. До войны в ней были представлены коллекции саговников. Первый снаряд упал как раз рядом с этой оранжереей. На металлических конструкциях и сейчас видны пробоины. Это было в ноябре 41-го. От взрывной волны разбились стекла, пострадала 17-я оранжерея, а также 16-я (кактусовая) и 18-я (мы ее называем «опушка тропического леса»). И еще котельная, из-за этого в том числе мы лишились многих растений, в ноябре за окном было -15.

Сотрудники, конечно, собрали семена с погибших растений, черенки, споры, так что уже с 43 года потихонечку начали выращивать новые растения. Многие оранжереи были разрушены, но разводочная оранжерея как раз работала. Вообще же, снаряды попадали на территорию сада, потому что рядом находился бункер командующего Балтийским флотом Владимира Филипповича Трибуца, в него и целились.

Уже весной 1942 года в односкатных оранжереях внутри южного двора началось выращивание рассады, которая потом шла на площади города, в том числе и капуста. Были также вскопаны газоны парка. Выращивали и цветочную рассаду — это был «витамин для госпиталей»: чтобы поднять дух бойцов, им дарили букетики.

Кроме того, Ботсад ведь изначально организовывался как лекарственный огород, и в годы войны этой функции не потерял. Была поставлена задача вырастить и сдать 250 килограммов лекарственного сырья, в частности, наперстянки. И сад перевыполнил норму на 100 килограммов. Всё это пошло в госпитали.

Дети сотрудников, которые находились здесь, в блокадном городе, тоже оказывали посильную помощь: охраняли сад от мародерства, носили воду из Невы для полива растений, искали дрова для того, чтобы можно было отапливать оранжереи буржуйками. Здесь был и лазарет для восстановления сил сотрудников.

Растения, которые выжили со времен войны, отмечены у нас георгиевскими лентами. Их особенно много в оранжерее с суккулентами. На этикетках можно видеть год получения этих растений: есть кактусы 1900, 1926, 1928 годов. Вообще же, после войны удалось спасти всего около тысячи растений, из которых до наших дней дошло не больше сотни.

У нас в оранжерее есть агава, которая приехала из Сухуми в 1946 году, когда восстанавливали наши коллекции. Ее привез наш сотрудник Георгий Иванович Родионенко. Он вернулся с фронта с ножным протезом, но ходил в горы в экспедицию так же, как и все. Большую часть экспедиции возглавлял именно он. При этом он участвовал в восстановлении не только коллекции оранжерейных растений, но привозились и растения для дендрария. Был еще такой трогательный момент, когда вместе с растениями из экспедиции прибыли несколько ящиков цитрусовых для детей сотрудников Ботанического сада.

Еще одно из наших старейших растений — это царица ночи, она тоже отмечена георгиевской ленточкой и выращивается у нас с 1827 года. А горка с лесными кактусами, расположенная возле царицы ночи, — памятной табличкой с фотографией сотрудников. По центру — Николай Иванович Курнаков, который внес большой вклад в сохранение коллекции суккулентов. Поскольку именно он ими занимался, Николай Иванович всё, что мог, перенес к себе домой, и всё свободное пространство в его квартире было заставлено горшочками.

Правда, до окончания Великой Отечественной войны Николай Иванович не дожил. Он умер от истощения в 1944 году. Часть этих растений можно было бы использовать в пищу. Но настолько сильна была вера в то, что война закончится и всё это кому-то будет нужно, что человек ценой своей жизни, для нас с вами, сохранил эту уникальную коллекцию. Деревья в парке, кстати, не рубили на дрова для отопления оранжереи.

Первую послевоенную экскурсию провели в 1946 году по двум оранжереям. В 48-м было отремонтировано еще несколько. А вот Большая пальмовая оранжерея только в 1956 году приняла первых посетителей. До этого сколько лет после войны еще она стояла абсолютно пустая и без остекления.

У пальмовой оранжереи была очень шаткая судьба. Ставился вопрос о том, чтобы ее не восстанавливать вовсе. Шел разговор о том, что в Петербурге Ботанический сад в старом варианте восстанавливать не станут, а все средства будут выделять на Государственный ботанический сад в Москве. Но стараниями наших сотрудников, которые писали письма и ходили на прием к Сталину, решение изменили и деньги выделили.

Полное восстановление Ботанического сада произошло где-то к 60-м годам. Причем одна из оранжерей, номер 5, так и не была восстановлена. Это самая высокая оранжерея на субтропическом маршруте. На ее территории у нас теперь музей.

Коллекция восстанавливалась в том числе и силами горожан: люди приносили свои растения, которые покупались здесь в магазине еще до войны. Еще когда люди начинали возвращаться с фронта, те, кто дошел до Берлина, привезли оттуда трофейные растения для сада — они у нас в коллекции тоже есть.