17 января 2018

Как петербурженка обнаружила в квартире росписи начала ХХ века, 2,5 года реставрировала их за свой счет и теперь хочет открыть музей

Петербургский дизайнер интерьеров Елена Юрченко, ремонтируя квартиру, обнаружила под слоями краски росписи начала XX века. Реставрационные работы, которые заняли почти три года, очистили альфрейную живопись — разновидность интерьерной росписи — в стиле модерн на всех стенах и потолках квартиры.

Елена рассказала «Бумаге», как несколько лет тратила свободное время на восстановление росписей и других деталей дореволюционного декора, почему не озвучивает стоимость ремонта и зачем хочет защитить интерьер квартиры через КГИОП.

Елена Юрченко

— Три года назад я купила квартиру на улице Марата. Выбирала долго, потому что хотела, чтобы в интерьере сохранились исторические элементы. Здесь же, когда я заехала, были две белые кафельные печи, две розетки на потолке, стены и потолки, закрашенные толстым слоем белой масляной краски. Печи, как и вся квартира, были в не очень хорошем состоянии, и я стала искать того, кто их отреставрирует.

Реставратор приступила к работе — это было два с половиной года назад — и предложила «поисследовать» то, что может быть под слоем краски: инструментом, говорит, чувствовалось. Мы начали ходить по квартире, снимать толстые слои масляной краски — и нам потихоньку начал открываться какой-то другой цвет [под краской].

Тогда я проконсультировалась с руководителем реставрационной компании, сотрудница которой это обнаружила. Я боялась, что мне [найденное] может не понравиться и [реставрационные работы] окажутся дорогими. Тогда мне предложили использовать ленточную расчистку: мы снимали 10 сантиметров [краски] в разных комнатах. Выяснилось, что в каждой комнате что-то есть и выполнено в разном цвете: серый — в гостиной, синий — в кабинете, терракотовый потолок — в холле, там же бордовые панели. Везде свой мотив, везде свой орнамент. Всё выдержано в едином стиле. У меня был такой всплеск эмоций, что я решила: надо доделывать до конца и оставить в каждой хоть что-то.

В некоторых местах удалось расчистить только фрагменты — например, некоторые элементы панелей и фриза, — а остальное красили в тон им. Детали, конечно, оставляли: темно-бордовый низ панелей, деревья с корнями на стенах в столовой, потолок с кессонами. Всё это заняло около полутора лет.

До обнаружения [альфрейной живописи] я думала делать ремонт, у меня уже были закуплены материалы для создания интерьера. Но после того, как мы нашли росписи, нельзя было не сделать на них акцент. Сейчас всё размещено и спланировано таким образом, чтобы они — росписи — были главными в квартире.

Все эти три года я тратила свое свободное время на реставрацию, ведь работали над этим и я, и реставраторы — вечером и в выходные. А для каждого же элемента нужен свой мастер: мы восстанавливали и ручки, и детали печей, а не только росписи. И еще не закончили.

Публикация от Maxim (@maax_sf)

Публикация от Maxim (@maax_sf)

Всё это стоило денег, причем больших: нужно было платить самым разным специалистам. С некоторыми реставраторами до сих пор не расплатилась. Я никому не называю эти суммы даже не столько из-за того, что не хочу, сколько из-за того, что мне самой страшно вспоминать. Но я уже за это взялась, так что доведу до конца — хотя одно время думала, что никогда не получится закончить.

Из-за самой реставрации я не успела до сих пор провести исследования. Знаю только историю этого дома: его построили в самом конце XIX века, а росписи появились уже примерно в 1900-х годах. Предполагаю, что всё закрасили краской уже после Революции, когда барские дома и их жители стали врагами народа.

Наш дом и сейчас памятник архитектуры Петербурга. Но внутри, как я вижу, ничего не охраняется: во всех соседних квартирах подобные росписи тоже могут быть, но они планомерно уничтожаются жителями. Так как у меня самый высокий потолок в холле, могу предположить, что это часть барской квартиры. И та же анфилада тянется и в другие квартиры. Значит, росписи могут быть и там.

Сейчас я думаю над тем, чтобы обратиться в КГИОП и установить охрану, защитить эти росписи. Ведь у меня же не ручная альфрейная живопись, как в Зимнем, Мраморном или Юсуповском дворцах, а трафаретная в стиле модерн, не менее сложная, но встречающаяся лишь в жилых домах. С соседями я еще не говорила из-за занятости, но это тоже в планах. Мне нужно признание комитета, чтобы рисунки хотя бы в этой квартире не уничтожили в будущем; я же тоже человек смертный.

Вообще, сейчас у меня есть цель — сделать музей-квартиру. Еще и для этого нужно одобрение сотрудников КГИОП. Важно сохранить эти детали интерьера, и я готова и дальше делать это за свой счет. Главное, чтобы государство помогло защитить и кто-нибудь не захотел взять и расселить здание, которое и так наполовину пустует.

Если вы нашли опечатку, пожалуйста, сообщите нам. Выделите текст с ошибкой и нажмите появившуюся кнопку.
Подписывайтесь, чтобы ничего не пропустить
Все тексты
К сожалению, мы не поддерживаем Internet Explorer. Читайте наши материалы с помощью других браузеров, например, Chrome или Mozilla Firefox Mozilla Firefox или Chrome.