Петербургский учитель Григорий Николаев уже три года ведет телеграм-канал «Незаслуженный учитель России». Он полтора года работал в районной школе, где создал кружок дебатов, а сейчас занимается репетиторством по английскому, обществознанию и риторике. Рассказы Григория о преподавании и учениках читают почти 14 тысяч подписчиков.
«Бумага» поговорила с Григорием о российской школе, работе учителем и современных детях.
Как появился канал «Незаслуженный учитель России» и о чем он
— Я родился в Петербурге, в детстве переехал в Москву, а недавно вернулся в родной город. В школе я был недисциплинированным, но хорошим учеником, сменил несколько университетов, но из всех образований зачем-то получил религиоведческое. Затем работал переводчиком с английского и рекламщиком.
Около четырех лет назад я решил устроиться в школу — и, к своему удивлению, устроился. В Москве я преподавал мировую художественную культуру (МХК) и вел кружок дебатов, но ушел из-за смены руководства. Теперь занимаюсь репетиторством: английский, обществознание и риторика. География моих учеников обширна: Москва, Петербург, Екатеринбург, Новгород, другие города России. Есть одна русская ученица из Ирландии — с ней мы беседуем о русской культуре.
«Незаслуженный учитель России» — это смесь дневника и личных заметок об интересном в учительстве, который я три года веду для собственного удовольствия. Работая в школе, я рассказывал друзьям истории про детей, и кто-то посоветовал мне это записывать. Тогда как раз стал популярным телеграм, и я очень удачно «вкатился». Однажды я слышал в очереди, что парень читает одну из моих записей своей девушке. Это было очень приятно, но нужно заметить, что очередь была в пивной магазин.
Сам канал по большей части позволяет мне лучше запоминать ситуации и корректировать свое поведение, потому что я не стесняюсь записывать, когда сглупил. Из-за него я стал востребованнее: люди читают меня и понимают, что их детям нужен учитель риторики. Сейчас, правда, у меня период отчуждения от аудитории — на меня подписано так много людей, что какие-то записи страшновато выдавать на их суд.
Каково быть учителем и что пугает в современной школе
— Мне нравится быть учителем, хотя раньше я даже не видел себя в такой роли. Самое лучшее в этой работе — когда понимаешь, что чему-то научил ребенка и это стало частью его личности. Ты сделал жизнь ученика интереснее, а его мир — больше.
Конечно, в школе случаются и неприятные истории, в том числе с детьми. Один раз на уроке мне нахамил ученик, причем намеренно — по нему было видно, что я его почему-то страшно раздражаю. Было обидно, так как я к нему никаких негативных чувств не питал и не понимал, что произошло.
Еще пугают претензии родителей. Думаешь, что они будут волноваться, что ты научишь их детей не тем идеям, а на деле оказывается, что они волнуются только о том, как их ребенок выглядит в чужих глазах.
Школа — это неповоротливая, не очень эффективная система, от которой не сбежать. Конечно, в целом она не так плоха, как о ней говорят, и подавляющее большинство работающих там людей хотят принести пользу. Но при этом там пользуются устаревшим инструментарием, а еще много бюрократии. Например, на кружке по дебатам мне нужно было каждое занятие вести журнал от руки. Понятно, зачем это делается — чтобы ты не учил детей «с бухты барахты», но невозможность сделать это электронно усложняет жизнь.
Зачем дебатировать со школьниками о колониальном мире и магах
— После одного из уроков около моего стола выстроилась целая очередь из учеников, которые хотели рассказать мне, что они прочли, и я понял, что это можно использовать. Я предложил начальству сделать кружок дебатов, но проще, чем в университете, где дебатируют по британской парламентской системе.
На дебатах мы обсуждали смесь вечных тем. Любой подросток — моралист, он хочет развить одно единое верное учение, которое сделает мир прекрасным и добрым. Я разделял их на команды и учил оспаривать чужое мнение, даже если они с ним согласны, учил искать огрехи в собственном мышлении.
Например, мы с ними обсуждали открытия новых земель и колониальный период в истории Европы. Выяснилось, что все мои ученики — колониалисты. Они считают, что можно приплывать на неизведанные земли, завоевывать острова с несчастными дикарями и заставлять их работать на плантациях.
Еще мы обсуждали, что было бы, если бы в нашем мире существовала магия. И говорили об этом с социальной точки зрения — как общество разделилось бы по отношению к магии, как бы с ней разбирались юристы. Ученики быстро создали систему контроля над магией, причем достаточно продуманную. Смысл был в том, что магия должна рассматриваться как долг мирозданию и все маги с рождения завербовывались в солдаты, инженеры и так далее. Но это было благородно выстроено — не то, что им не повезло и они должны страдать, а то, что им повезло и они должны отдавать это другим людям.
Зачем детям учиться риторике
— Большей части детей просто не с кем поговорить. А умение выстраивать хороший разговор, вовремя вставлять шутки, не вшито в каждого человека, а постигается только в беседе. Раньше я этого не понимал, а когда понял, то решил учить этому детей. Тем более родители после уроков обществознания и английского писали мне, что их дети стали лучше говорить и меньше бояться высказывать мнение.
Кроме общения и того, как говорить грамотно и красиво, я учу детей эмпатии в разговоре, например, как делать паузы, и объясняю, что нет ничего стыдного в том, чтобы остановиться и подумать над тем, что собираешься сказать. Вещи, которые я сейчас описываю, кажутся очевидными, но для детей это неизвестная сторона.
Как на телеграм-канал о школе реагируют родители и другие учителя
— На меня подписаны родители учеников, но они не делают никаких организационных выводов из блога, за что им большое спасибо. Видимо, просто читают про своих детей, наслаждаются взглядом на ребенка со стороны. Из учеников, вроде бы, никто не читает — или просто не говорят об этом.
Я знаю много смешных историй про детей, многое рассказывать было бы неэтично. Дети помладше не умеют фильтровать рассказы о своей семье, о некоторых я знаю настолько много, что мне некомфортно. Я неоднократно проводил с ними беседы: нельзя говорить незнакомым людям о своей семьей, даже если это приятный человек, с которым ты два раза в неделю обсуждаешь Древнюю Грецию.
Порой мне пишут учителя. Был молодой учитель, который тоже сделал кружок дебатов. Еще писала разгневанная учительница, которой не понравилось, как я рассказал о бюрократических составляющих школы — в посте было что-то о бессмысленности линейки и ужасающей тишине в актовом зале. Она заявила, что учить детей хорошо, но им надо развиваться и культурно, а для этого существуют, как она выразилась, разнообразные «процедуры». И добавила, что из-за таких молодых специалистов, как я, школа становится хуже и хуже.
Как ученики пишут фантастические рассказы и зачем показывают своих котов
— Мои ученики постоянно меня удивляют. Например, все дети показывают мне котов: хватают их и суют в камеру. Я видел как минимум десяток изумленных кошачьих морд на экране своего компьютера. Любой ребенок считает, что если с ним говорит интересный человек, то надо показать ему кота, потому что кот — это главная ценность.
С одной девочкой мы написали фантастический рассказ, и он обладал всеми лавкрафтовскими подробностями, хотя Лавкрафта она не читала. Она сама придумала тему с племенем дикарей и людоедов, которые живут в горах, выглядят очень высокими и белыми, а у обычных людей из-за этого появляются легенды про фей. Она ничего не знала про древние племена, просто ей в голову пришла такая идея.
Совсем недавно общался с 11-летним учеником, и он объяснял мне, что такое умеренность, почему вся жизнь человека должна была сбалансирована. Я словно говорил с маленьким монахом из Шаолиня. При этом его лицо было абсолютно бесстрастно, потому что с ним еще не случилось всё то ужасное, что случается со взрослым человеком.
Почему современные дети высокоморальны и как они воспринимают пандемию коронавируса
— Мне не кажется, что между детьми из разных городов России есть какие-то различия. Для них мир глобален. У взрослого человека есть ограничения — он знает, что, скорее всего, не отправится в экспедицию в Антарктиду, а вот ребенок рассматривает такую возможность так же, как работу менеджером.
Больше всего меня в современных детях поражает то, что они удивительно высокоморальны. Я не был в школе каким-то хулиганом, но мое отношение к правилам и закону было более расслабленным, чем их. Понятно, что они мне показывают, что они — хорошие, но когда они увлекаются разговором, выясняется, что они действительно считают, что человек должен быть добр, нежен и любящ по отношению к другим.
Нынешние дети спокойнее: они выросли в большей безопасности и считают, что мир — это позитивное место, которое может стать только лучше. Этот юношеский идеализм сначала удивляет, потом немного раздражает, а затем начинает умилять.
Пандемию коронавируса дети воспринимали сначала со смехом. Они шутили, придумывали фантастические идеи, как этот вирус откуда-то утек или его создали инопланетяне. Детям поменьше очень нравилась история, что в Китае кто-то съел летучую мышь — в смысле того, что китайцы храбрые.
Когда всё начало развиваться, дети заволновались, многие стали протирать антисептиком все поверхности. А после коронавирус стал просто фоном их жизни. У меня даже выросло количество учеников, так как детям надоело сидеть дома с родителями — они стали проситься заниматься.
