Петербургский учитель — о том, как оспорил увольнение из-за антивоенной позиции и отсудил у школы зарплату

Приморский районный суд обязал школу № 109 того же района восстановить на работе учителя труда Геннадия Тычину, которого в марте прямо на уроке задержали полицейские с автоматами. Полицию вызвала администрация школы — причину этого врио директора Алексей Татарников назвать отказался.

По словам Тычины, конфликт начался после того, как 1 марта он сказал школьному охраннику, что гордится своим украинским происхождением. Учитель утверждает, что вскоре врио директора попросил его уволиться по собственному желанию. Тычина отказался — и тогда к нему на урок пришла полиция.

Учителя продержали в камере 48 часов и в это время уволили из школы по статье о совершении аморального поступка. Пресс-секретарь администрации Приморского района сообщил «Бумаге», что Тычина якобы оскорблял руководство школы в присутствии детей.

В марте в разных городах России уволили и привлекли к ответственности за антивоенные высказывания десятки учителей и преподавателей. Случай Тычины — первый, когда увольнение удалось оспорить. «Бумага» поговорила с Геннадием Тычиной о судах и атмосфере в школе. Алексей Татарников от комментариев вновь отказался.

Геннадий Тычина

учитель труда школы № 109 Приморского района

— Обсуждалась ли «специальная военная операция» в школе и как это связано с вашим увольнением?

— Я приватно с учителями, с которыми был в хороших отношениях, обсуждал всё. Видимо, кто-то подслушал, потому что эти учителя свидетельствовать против меня не стали. На деле я говорил, что горжусь своим украинским происхождением, и не более. И не детям — их тогда рядом не было, — а вахтеру.

— Можно ли сказать, что с марта в школе насаждается единое мнение о «спецоперации», а вы выступали против него?

— Нет, активных сторонников «специальной военной операции» в коллективе толком-то и не было. Может быть, даже половина настроена против, просто все молчат. Только [учительница технологии Наталья] Дворяткина, которая против меня свидетельствовала, вывесила — не знаю, с чьей подачи — портреты погибших летчиков, которые никак со 109-й школой не связаны.

— Как администрация объясняла, почему вам стоит уволиться?

— Сначала настаивали, чтобы я уволился по собственному желанию, потому что я негативно отношусь к «специальной военной операции». [Исполняющий обязанности директора Алексей] Татарников прямо предложил, если мне так уж хочется, поехать туда и защищать Украину. А когда понял, что я увольняться не собираюсь, вызвал полицию прямо на урок у пятиклашек. Когда это всё случилось, я сразу понял, что буду судиться. Тем более что у меня не было никаких выговоров, их за один-два дня просто сочинили.

— Вам потребовалось почти полгода, чтобы доказать незаконность этого увольнения. Как это происходило?

— Да, судя по судебным расходам, было семь заседаний, мы уже запутались в подсчетах. Из них полноценных — от силы четыре. Даты часто двигались «по техническим причинам», потому что школа не предоставляла нужные справки. Зато привели целую команду свидетелей (решение об увольнении Тычины приняли на комиссии, участников которой суд вызвал в качестве свидетелей — прим. «Бумаги»). А они даже о дате комиссии не смогли договориться — было три разные версии. То есть показания, мягко скажем, лживые, да и не по теме.

Суть иска ведь не в том, чтобы доказать, что я что-то там сказал или не сказал, а в том, что школа нарушила все процедуры. А свидетели про родителей-ветеранов рассказывали.

О самом процессе увольнения говорила сотрудница отдела кадров. Ее спросили, заранее ли она готовила акты о том, что я отказался ознакомиться с их бумагами. А она не кривя душой: «Да, заранее. Мы знали, что он не будет их смотреть». Потом стала у судьи уточнять, как надо было действовать. Получается, человек не знает основ делопроизводства. Или нарушает их, но суть-то та же. Всё это дело очень затянулось, но я был спокоен. Какие вообще эмоции могут быть от судов, когда там, в Украине, «спецоперация»?

— Решение суда появилось 10 августа, и восстановить вас на работе должны были уже на следующий день. Восстановили?

— До сих пор нет. На следующий день после суда в школу пошел мой представитель (я тоже был неподалеку, но на территорию до подписания приказа осознанно не заходил, чтобы никаких провокаций не случилось). Его там мурыжили часа два, говорили про какие-то три дня и всё интересовались, придет ли сам Геннадий Николаевич.

Мы поняли, что сидеть там бесполезно, и пошли в суд забирать исполнительный лист. Передали его приставам, теперь ждем новостей. А у меня дальше идут дни, в которые мне положен средний заработок. По решению суда я уже с 11-го числа на работе (суд также обязал школу выплатить Тычине 139 тысяч рублей за вынужденный прогул в течение пяти месяцев, исполнительный лист есть в распоряжении редакции — прим. «Бумаги»). Получается, опять придется подавать иск. Это неприятно, как и то, что решение суда Российской Федерации в школе просто не хотят исполнять.

— Что вы можете посоветовать другим учителям, которые потеряли работу из-за антивоенной позиции?

— Они [те, кто давит на учителей или доносит на них] цепляются за любое высказывание, хотя сами же произносят название этой «специальной военной операции» совершенно иначе. Поэтому пожелать учителям могу разве что спокойствия и терпения. А уже со спокойствием и терпением — судиться и понимать, что большинство все-таки против «спецоперации».

Фото на обложке: «Бумага»