В прошедшие выходные Леонид Парфенов представил в Смольном институте свой последний фильм «Цвет нации» о работе фотографа и ученого Сергея Прокудина-Горского. Вместе с обсуждением революционных находок одного из родоначальников цветной фотографии Парфенов рассказал, что думает о новой волне эмиграции и советском образовании и объяснил, что такое «позапрошлая родина».
О том, почему Россия не Финляндия
Самый проклятый русский вопрос, который в Питере особенно актуален: почему Россия не Финляндия? По-моему, большего национального позора, чем поездка на «Аллегро», нет. Поезд идет, а за окном такие же хляби, топи, комарье, а потом вдруг все другое! Это мы наездили шесть миллионов посещений Финляндии, больше, чем Турции. Что это за страна-курорт такая? Оказывается, из Лаппенранты лучше везти все; даже моющие средства привозятся из Финляндии, потому что так дешевле и они оказываются качественнее. И никто этому не устыдится, никто не задаст вопрос: «Почему Хельсинки — более комфортный город для житья, чем Петербург?». Почему там дороги лучше, зарплаты у дорожных рабочих выше, а обходятся дороги дешевле — как так? Если общество больше интересует существование бородатой австрийской певицы, а не то, что в Австрии учителя и врачи получают в пять раз больше, тогда того это общество и достойно. Я уже даже не надеюсь, что при моей жизни это общество наконец сообразит, что, может, ему и рассказывают так подробно про бородатую австрийскую певицу, чтобы они не вспомнили про зарплаты австрийских врачей и учителей.
О собственном образовании
Я не жалею, что окончил факультет журналистики, а жалею о том, что у меня в принципе нет образования. Советское высшее гуманитарное — то есть никакое. Люди моего поколения оканчивали не Санкт-Петербургский государственный университет, а Ленинградский ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени государственный университет имени Жданова — тут каждое слово на вес золота. Какой бы факультет бы мы не оканчивали, госэкзаменом мы сдавали научный коммунизм. Это лженаука. Вся первая страница вкладыша в наш диплом — это тысячи часов лжи: научный коммунизм, диалектический материализм, политэкономия социализма, история КПСС, марксистско-ленинское учение о печати, научный атеизм.
О царской, советской и современной России
Я вижу много советского вокруг себя. Общественная жизнь наша остается в основном советской. Книжный вариант «Намедни» я стал делать только потому, что оказалось, это матрица, в которой мы живем. У нас советская армия, в массе своей советское образование, советское здравоохранение, совершенно советские выборы. У нас масса всего советского: нет политической конкуренции в стране, абсолютно советская моновластная система вождистского типа — такой мягкий скучный авторитаризм. В Европе всегда можно быть уверенным, что позади тебя еще Албания. В этом смысле у нас есть Белоруссия — все-таки есть куда падать.Сложно сказать, одна ли природа ностальгии по советской России и царской России. Никто же не знает, как была устроена жизнь до революции, это наша позапрошлая родина. Есть в принципе ностальгия: люди вообще склонны вспоминать молодые годы, когда солнце ярче светило, а девушки крепче целовались. Конечно, «что пройдет, то будет мило». Но к советскому строю нужно относиться, ориентируясь на коренные его черты. Да, было весело, хорошие люди, мы дружили, влюблялись, жизнь шла — человеческую природу победить трудно, даже у Северной Кореи это не получается. Но надо смотреть на коренные вещи: это строй, основанный на насилии и лжи, он лгал с самого начала и для того, чтобы заставить эту ложь слушать, необходимо было применять насилие.
В Европе всегда можно быть уверенным, что позади тебя еще Албания. В этом смысле у нас есть Белоруссия — все-таки есть куда падать
В общественном плане я не вижу особого прогресса по сравнению с советским периодом. Сколько должно пройти времени, чтобы о текущем моменте мы говорили: «Ну да, была такая гибридная демократия, выборы с заранее известным результатом, но вместе с тем это был определенный период». Опять найдутся какие-то оправдания, «потому что у России свой особенный пусть». И так каждый раз.
Мне кажется, мы пока не сложившаяся цивилизация. Мы все еще находимся в состоянии переходного периода, в том числе и потому, что у нас не работают общественные институты. Парламент у нас не парламент, партии не партии, СМИ не СМИ. Есть такая проблема, как говорят: нет у нас никакой единой России, кроме той, что неспроста пишется в кавычках. Индивидуальные проекты многих людей блистательны, а вот национального проекта мы пока не нашли. Отдельные жизненные подвиги нобелевских лауреатов, которые все чаще и чаще оказываются зарубежными учеными, указывают, что Россия пока не стала территорией нового национального проекта.
Об эмиграции
В условиях, когда можно уезжать и возвращаться, это не эмиграция, это возможность жить там, где захочешь. Из Союза уезжали, как на тот свет отправлялись. У человека жизнь одна, и он хочет ей распорядиться. Если он считает, что здесь у него нет возможности для реализации, а там у него возможностей больше, то кто его осудит?Это вопрос привлекательности страны для жизни. Конечно, такой подход не согласуется с прежними представлениями о патриотизме, но это вопрос личного выбора все-таки. Государство и власть скорее должны быть озабочены тем, что на этой территории люди не находят для себя приемлемого жизненного сценария, чем проклинать их как клятвоотступников, предателей и пятую колонну.
