В годовщину событий на Болотной площади в Москве и Петербурге пройдут митинги против преследования «узников 6 мая». Среди митингующих на петербургской площади Ленина будет и Елена Осипова — художница и постоянный участник городского протестного движения. Она выходила на одиночные пикеты по поводу трагедии в Беслане, участвует в «Стратегии-31» и антивоенных митингах в поддержку Украины. К каждой акции Елена Андреевна рисует собственный плакат.
«Бумага» поговорила с художницей о том, зачем она столько лет выходит на улицы и почему честнее быть маргиналом и юродивым, чем работать в художественной школе, где у детей отбирают картины.
Фото: Валентина Свистунова
Елену Андреевну Осипову — пожилую, скромно одетую женщину — знает любой, кто хоть раз был на митинге в Петербурге. Художница не пропускает ни одной политической акции в городе: у нее есть плакаты, посвященные чеченской войне, войне в Ираке, Беслану, событиям на Украине. Под них отведена одна из двух комнат в коммунальной квартире на Фурштатской улице, где живет Елена Андреевна. В другой комнате стены от пола до потолка завешаны картинами — в основном портретами близких. Рядом стопкой сложены полотна, которым на стенах места уже не нашлось: городские пейзажи, Фонтанный дом, вид на Спасо-Преображенский собор. Из-за мольберта видна картонная фигура Высоцкого, которую художница сделала для одного из митингов. На грифе бумажной гитары надпись: «Услышьте нас на суше».
Елена Андреевна — потомственный художник: ее дедушка был гравером по фарфору. Она занималась в училище имени Рериха на Таврической улице, а после этого еще десять лет — в художественной студии в Юсуповском дворце. Окончив учебу, Елена Андреевна стала преподавать: вела уроки по живописи, композиции и рисунку в детской художественной школе.
— Я не могла там больше работать, когда начали происходить недопустимые вещи — стали продавать детские работы. Ребенок не успевает закончить работу, у него буквально выхватывают ее из рук со словами: «Это на продажу». Подготовишь выставку, а работы пропадают. Сначала это аргументировали тем, что нужны средства для школы, а потом из этого стали делать бизнес. Я не выдержала и ушла: мне было стыдно.
Фото: Валентина Свистунова
Елена Андреевна отработала учителем тридцать пять лет. Ее протестная активность началась в 2002 году после теракта на Дубровке. Она вспоминает, что по привычке работала ночью, когда по телевизору начались выпуски новостей о штурме Театрального центра. Потрясенная случившимся, художница нарисовала свой первый плакат для акции.
— На улицу нужно было выходить раньше, но после «Норд-Оста» невозможно было терпеть, — вспоминает художница. — Нужно было поднимать вопрос о том, чтобы заканчивать войну. Люди продолжали гибнуть, но никто публично не выступал. Всем было наплевать. Только матерям, у которых дети воевали, было не все равно.
«Ко мне подходили молодые женщины, чьи мужья воевали в Чечне, и чуть ли не плевали в лицо»На том первом плакате было написано «Господин президент, срочно меняйте путь». С ним Елена Андреевна вышла к Мариинскому дворцу. Но как вспоминает художница, двенадцать лет назад ее никто не поддержал, только депутаты выходили посмотреть на акцию, но не подходили близко. До того как пойти к Мариинскому дворцу, Елена Андреевна с тем же плакатом, обращенным к президенту, вышла на проспект Чернышевского с одиночным пикетом. — Ко мне подходили молодые женщины, чьи мужья воевали в Чечне, и чуть ли не плевали в лицо. Они не понимали, что я выступаю за то, чтобы их мужья вернулись домой. Понимание только потом началось. У меня есть картина о «Норд-Осте», называется «Ранний снег». Я узнала, что в Театральном центре на Дубровке были люди из Петербурга — мальчик и девочка. Их отпевали в Казанском соборе. Хоронили вместе, как Ромео и Джульетту. Я дописываю этот плакат до сих пор.
Фото: Валентина Свистунова
В годовщину трагедии в Беслане Елена Андреевна тоже стояла одна. Люди боялись подходить, как рассказывает художница. Другая годовщина, которую Елена Андреевна вспоминает с горечью, — когда из Северной Осетии в Петербург приехали «матери Беслана». Они прошли колонной по Невскому проспекту, но никто из горожан к ним тогда не присоединился.
— Люди сидели в открытых кафе, ели, а мимо проходила колонна с иконой. Не было никакой реакции, а они ждали сочувствия, — вспоминает художница.
«На улицу нужно было выходить раньше, но после «Норд-Оста» невозможно было терпеть»Елена Андреевна реагировала на мировые события и к каждому готовила плакат. Ее одиночные пикеты были посвящены началу войны в Ираке, когда она выходила к посольствам стран, поддержавших ввод войск. На очередную годовщину событий 11 сентября в США Елена Андреевна сделала плакат-реквием и вышла с ним к американскому консульству. Со временем ее акции перестали быть одиночными выступлениями: городская протестная активность росла, и Елена Андреевна стала одной из многих несогласных. Теперь она постоянная героиня городских митингов. На несанкционированной антивоенной акции в начале марта, когда на Исаакиевской площади собрались противники ввода войск в Крым, на Елену Андреевну напали. Как тогда рассказывали очевидцы, женщину облили помоями. Произошедшее приписывали помощникам депутата Виталия Милонова. Сам депутат тогда выступал на митинге «Единой России» «в поддержку народа Украины».
Фото: Николай Лосев, Егор Цветков
После выступлений на городских акциях художницу неоднократно задерживали. Она вспоминает, что были случаи, когда сотрудники полиции ломали ее плакаты. В декабре 2011 года, после выборов в Думу, за плакат «Россия без Путина» она оказалась в полиции. Ей предъявили обвинение в сопротивлении сотрудникам правоохранительных органов. Тогда Елена Андреевна подала кассационную жалобу, и штрафы отменили. В ноябре 2013 года, после очередной акции «Статегия-31» около Гостиного двора, она вновь попала в отдел полиции.
Благодаря плакатам и постоянному участию в митингах Елену Андреевну знают все активисты. Но став героиней петербургского протестного движения, она не обижается, когда к ней относятся как к юродивой.
— В общем-то, я маргинал, — улыбается она. — А кто мы есть? Художник должен быть маргиналом. Раньше на Руси были юродивые, их слушали и не трогали. Между прочим, к ним цари даже иногда прислушивались. Я же хожу еще для того, чтобы иметь возможность что-то сказать, напомнить.
