Объявят ли импичмент президентке Грузии? Что успела сделать Саломе Зурабишвили и какое будущее ее ждет? Мы поговорили с тремя политологами

Состоится ли импичмент президентки Грузии

Арчил Сихарулидзе, политолог, лектор ТГУ: Нет. Я и до этого думал, что он не состоится. Дело не в импичменте: главное для «Грузинской мечты» было доказать в суде, который был построен по принципу демократии, что эта женщина нарушила то же, что она должна была защищать, то есть Конституцию.

В парламенте бы не проголосовали, даже если бы у них [«Грузинской мечты»] была квота. Потому что на Западе есть такое правило: довести до голосования, а на голосовании простить, сказав, что ты плохо повел себя, и просто помахать пальцем. Всё это было и при Билле Клинтоне, и при Николя Саркози. А если учесть тот факт, что у правящей партии всего [около] 80 голосов, а не 100, этого бы и так не состоялось.

Главное было довести до суда. Суд принял решение. Хотя, кстати, интересно, что шестеро проголосовали за, трое против, что означает, что и в этом суде голоса поделились.

Гела Васадзе, политолог: Это [импичмент] зависит от того (и об этом судить мы сможем уже по итогам), с каким политическим процессом мы имеем дело: или это демарш со стороны действующей власти, или это просто «договорняк». Если первое, то его не будет, если второе, тогда импичмент обязательно состоится.

Паата Закареишвили, политолог, профессор университета имени Григола Робакидзе: Я надеюсь, что не состоится. Для этого нет никаких объективных данных. Но всё может быть.

Я бы сказал: 70-80 %, что не состоится, 20 % — что может состояться, если «Грузинская мечта» сможет убедить проголосовать кого-то из оппозиции. Потому что в прошлом, несколько лет тому назад, «Грузинской мечте» неожиданно удалось убедить троих депутатов из «Национального движения» (правда это мало известные обществу фамилии и, кстати, потом их исключили из партии) проголосовать за решение, которое нужно было «Грузинской мечте». Дело касалось решения реформы судопроизводства, правосудия.

Как политологи оценивают решение Конституционного суда Грузии

Паата Закареишвили: Это было ожидаемо, так как это был политический спектакль. Очень жаль, что Конституционный суд тоже в это вовлекся. Это целенаправленный, осознанный шаг, чтобы дать аргументы Европейскому Союзу, почему нам не должны дать статус кандидата. Как раз в течение двух-трех недель должно быть принято решение на уровне комиссии ЕС.

Тут взаимоисключающие вещи: президента осуждают за то, что он нарушил Конституцию, тогда как она, защищая Конституцию, была вынуждена ее нарушить из-за них, то есть чтобы продвинуть вперед европейскую перспективу Грузии, ей пришлось нарушить их запрет. Это какая-то абсурдная казуистика.

Это явно сделано для того, чтобы Россия не обиделась на «Грузинскую мечту» за то, что они, мол, лукавые, одной рукой заявляют и делают вид, что не стремятся в ЕС, а с другой — толкают своего президента на то, чтобы она занималась Европейским Союзом.

А что касается решения Конституционного суда, он уже сделал свое ужасное дело. Конституционный суд сказал Европейскому Союзу, что он не Конституционный суд, он департамент политической партии «Грузинская мечта», которая сегодня возглавляет Грузию.

Импичмент не состоится, но это будет политическое решение. А государство стоит не только на политике, но и на правосудии. Правосудия же в Грузии нет.

Гела Васадзе: Решение Конституционного суда я оцениваю как абсолютно логичное, как отражение политического расклада в Конституционном суде, что означает, что он не совсем суд, и не совсем Конституционный. Увы.

Арчил Сихарулидзе: Я считаю, что никто не сомневался, что Саломе Зурабишвили, по закону, нарушила закон. На самом деле вопрос был в следующем: имеет ли президент право нарушить закон, считая, что делает это ради европейских ценностей и будущего? Ведь в Конституции тоже прописано, что первые лица должны делать все, чтобы Грузия стала неотъемлемой частью Западного мира. Поэтому борьба шла вокруг этого.

Если [рассуждать] с точки зрения правосудия, чисто закона, это было правильно. Но если оправдывать то, что это было попыткой сблизить Грузию с Европой, тогда можно оправдывать абсолютно всё. Поэтому, мне кажется, что это решение было абсолютно верным.

Вряд ли кто-то сомневался, что так будет. Однако, возможно, кто-то думал, что судьи, побоявшись Запада и Европы, решат не голосовать. Но, похоже, что они не особо побоялись, потому что было очевидно, что имело место нарушение Конституции.

Какое политическое будущее у Саломе Зурабишвили

Арчил Сихарулидзе: Я думаю, что Зурабишвили с позиции президента не уйдет. Потому что ей-то, на самом деле, совсем ничего осталось [находиться на этом посту]. Поэтому никакого смысла ее свергать, сбрасывать, — иначе нам придется назначать нового президента.

«Грузинская мечта» разыграла такую карту: в сегодняшней Конституции записано, что Грузия станет частью европейского мира. Эта Конституция всем понравилась. И, согласно этой Конституции, они показали, что независимый суд признал Зурабишвили виновной. Они [«Грузинская мечта»] скажут, мол смотрите: мы голосуем «За», а вот оппозиция, которая говорит про европейские ценности (а Конституция — высшая европейская ценность), против. Значит, они нарушили Конституцию.

Оппозиция [на самом деле] не голосует, не потому что она не верит в то, что это правильно. Я уверен, что они тоже понимают, что она нарушила закон. Они не проголосуют просто ради принципа, чтобы встать в противовес позиции и получить какие-то очки.

Саломе Зурабишвили как политик — ноль. Она стала президентом, только потому что «Грузинская мечта» и Бидзина Иванишвили лично попросили общество за нее проголосовать. Она уйдет, уедет во Францию и исчезнет в анналах истории. Я не знаю никого, кто бы думал, что у нее [Зурабишвили] есть какое-то политическое будущее.

Паата Закареишвили: Зурабишвили после того, как перестанет быть президентом, — через импичмент или по истечению срока, не важно, — может стать важной фигурой какой-то более или менее серьезной оппозиционной партии. Сама она может создать какую-то партию, но вряд ли станет настолько популярной, чтобы победить на выборах. А вот усилить другие, уже существующие политические партии — может.

Одна из причин, почему я думаю, что «Грузинской мечте» этот импичмент сейчас не выгоден, — то что Зурабишвили, став в результате его свободной, не будучи уже президентом, обиженная на власть, может перед выборами 2024 года усилить какую-то партию. Но тогда создается вопрос: зачем всё это нужно «Грузинской мечте»?

Гела Васадзе: [Если Зурабишвили уйдет с поста президентки], будут репутационные потери. Но у нас уже такая репутация, что ее ничем нельзя испортить. А так репутационные потери — это всегда плохо.

Что Саломе Зурабишвили успела сделать за время своего президентства

Арчил Сихарулидзе: Ничего. Единственное, чем она запомнится в истории, я уверен, — она первая женщина-президент на Южном Кавказе и первая женщина президент-эмигрантка, которая вернулась из Франции, представляла и защищала интересы Европы. Это было ее главное позиционирование.

Но на деле она запомнится как первый президент, которому Конституционный суд вынес приговор за то, что она нарушила Конституцию. Потому что для граждан Грузии никакого значения не имеет, президент женщина или нет (это можно «продать» на Западе, это Западный товар), для грузин, где была Нино Бурджанадзе, дважды исполняла обязанности президента, это не особо важно.

Гела Васадзе: Она ничего не успела сделать важного и не могла успеть, потому что у нее полномочий меньше, чем у английского короля. Другое дело то, что она спасает свою репутацию и начала говорить о репутации своей страны, и это хоть как-то наш имидж улучшило, вот это хорошо.

Речь про ее поездки, высказывания и так далее. Такое впечатление, что она единственный адекватный политик в нашем политическом свете власти. Но это не так, потому что все они адекватные, просто с разными целями и задачами.

Паата Закареишвили: Она сохранила лицо Грузии. Понимаете, Зурабишвили — это не политическая должность, у нее нет возможности влиять на политику. Несмотря на это, она уже как гражданин, можно сказать, противостояла всему. По ее словам, она как президент Грузии, — хотя у нее нет много прав, — категорически не согласна с политикой «Грузинской мечты». Зурабишвили показала, что в самой «Грузинской мечте» нет полного консенсуса. Мол, она кандидат от «Грузинской мечты» и она против этого.

Какие ошибки Зурабишвили совершила за время своего президентства

Паата Закареишвили: Для меня больше всего неприемлема была ее политика по отношению к монастырскому комплексу Гареджи. Значительная часть этого комплекса, около двух третей, находится на стороне Грузии, а одна треть — на стороне Азербайджана. И за всё это время, — за советское и постсоветское, — это никому не мешало, монастырский комплекс работал свободно, и люди могли его посещать. В воздухе всё время летало ощущение, что вопрос [комплекса Гареджи] обязательно должен решиться, что рано или поздно Грузия и Азербайджан договорятся, что этот монастырский комплекс передадут Грузии.

На этом фоне Саломе Зурабишвили была с государственным визитом в Азербайджане в 2019 году, а когда вернулась из Баку — сразу же поехала в этот монастырский комплекс. С ее стороны это был определенный месседж, шаг, действие, что, мол, она занимается этим делом. Из Азербайджана последовала реакция: там поставили пограничников, не стали пускать людей, чего раньше никогда не происходило.

В итоге в 2020 году эта тема стала предвыборной кампанией «Грузинской мечты» во время парламентских выборов. То есть поездка Зурабишвили в Азербайджан в итоге оказалась каким-то триггером, спровоцировала поступательную, устойчивую напряженность вокруг Гареджи и, соответственно, между Азербайджаном и Грузией. И, хотя визуально между нашими странами сохраняются дружественные отношения (вот Алиев недавно приезжал), но всё-таки холодок от этого нерешенного вопроса остался.

Вторая ошибка: как известно, право президента помиловать заключенных [идет] от имени Грузии, а не от имени президента. А Саломе Зурабишвили в 2019 году неожиданно помиловала ужасного убийцу. Я правозащитник и понимаю, что иногда можно помиловать и убийцу, но это должно быть в интересах государства. Зурабишвили же сама не объяснила причину, и никто не понял, почему она так поступила, какой в этом был государственный интерес. Так Зурабишвили тогда допустила ошибку и сказала, что это ее право.

Арчил Сихарулидзе: Очень много. Начнем с того, что за все эти годы она так и не научилась нормально говорить на грузинском языке. Причем я ее знаю лично с 2007 года. И она за 20 лет политической деятельности, во-первых, никак не сблизилась с грузинским народом, она вообще не понимает грузинский народ. Когда она едет в Ахалкалаки или Марнеули и говорит местным грузинам армянского или азербайджанского происхождения на своем ломанном, непонятном грузинском языке о том, что им надо знать грузинский, это стыдно, мне кажется.

Оппозиция полтора года назад обвиняла ее в таких грехах, что даже стыдно говорить… Поэтому, мне кажется, что она просто уйдет и запишет себе в резюме, что была первая женщина-президент Грузии, ведь это можно «продать» на Западе. Мне кажется, Саломе Зурабишвили уже давно не думает о том, что думают грузины. И все ее комментарии в основном и в первую очередь публикуются пока на английском языке в Twitter, а потом уже где-то там на грузинском языке. Для нее главная ее аудитория — это Запад, не Грузия, это точно.

Гела Васадзе: Вы понимаете, в чем дело: исходя из ее представлений, из ее философии жизни — никаких. Исходя из моей — я могу перечислить кучу, но это же мой субъективный взгляд.

Элементарный пример [ошибок]: для страны хорошо было бы, если бы она помиловала Михаила Саакашвили. Но она считает, что это не хорошо для страны. Больше ничего.