В декабре в фондохранилище Эрмитажа на «Старой Деревне» впервые открылась галерея костюма. В ней представлена часть масштабной коллекции музея из более 24 000 экспонатов.
В новом здании хранилища, которое пока еще строится, планируют открыть посвященный костюмам музей. В нем разместится постоянная экспозиция и временные выставки, там же будут хранить и изучать раритетную одежду и даже проводить показы.
Как в XX веке распродавали исторические костюмы, почему из тысяч платьев Елизаветы Петровны и Екатерины I ничего не сохранилось и зачем Эрмитаж пополняет коллекцию современными западными платьями от-кутюр и работами петербургских дизайнеров? Хранительница коллекции костюма Эрмитажа Нина Тарасова рассказала «Бумаге», как в музее изучают наряды прошлых веков и для чего собирают образцы современной одежды.
Нина Тарасова
Заведующая сектором прикладного искусства отдела
истории русской культуры Эрмитажа
— В Эрмитаже колоссальная текстильная коллекция — тканей, вышивки, гобеленов, кружева. Разброс ее тоже очень значительный — от античных образцов до современных. Так исторически сложилось, что абсолютное большинство костюмов хранится в отделе истории русской культуры. Невзирая на то, что мы специализируемся на русской культуре, у нас есть и костюмы западных мастеров или вещи, сделанные из западных и восточных тканей.
После Октябрьской революции всё текстильное убранство и костюмы из национализированных особняков петербургской знати, Зимнего дворца и других императорских резиденций поступают в историко-бытовой отдел при государственном Русском музее. Они частично выставлялись на каких-то экспозициях об ужасах царского быта, [чтобы продемонстрировать], как всё это было безвкусно и по-мещански, сколько на это тратилось денег.
Текстильные коллекции перемещаются из одного музея в другой. Вначале они находятся в Русском музее, а это значит — в разных дворцах: особняке Румянцевых, дворцах Бобринских, Шереметевых. Потом передаются в Музей Революции, то есть документально оказываются в Зимнем дворце. Неизвестно, переезжали ли они на самом деле — скорее всего, некоторые ящики даже не перемещали, а передавали только по документам. После Музея Революции в 1937 году коллекции попадают в Музей этнографии народов СССР. Эта практика признается неправильной, потому что там вещи негде хранить и выставлять, условий для размещения просто нет. Поэтому в 1941 году, когда организовали отдел истории русской культуры в Эрмитаже, решением правительства их передают сюда.
Но идет война, блокада — и часть вещей эвакуируют на Урал. Настоящая работа с ними начинается только после реэвакуации [коллекций] из Свердловска в 1946 году.
Как императорские костюмы распродавали в 1920-е годы и передавали из Эрмитажа в другие музеи
Было время, когда текстиль не считали произведением декоративно-прикладного искусства. Так было достаточно долго, причем не только в нашей стране, но и за рубежом. Хотя в таких странах, как Италия или Франция, традиция обращения с текстилем немного иная: они довольно быстро поняли, что это произведение искусства, начали собирать, хранить и преумножать коллекции. У нас же долгое время отношение к этому было как к какому-то второстепенному материалу.
Во второй половине 1920-х годов шли распродажи тех вещей, которые казались лишними и ненужными. У Комендантского подъезда Зимнего дворца были организованы смотровые комнаты, где выставлялись дворцовые ковры, шпалеры, медвежьи и волчьи шкуры, а также, судя по документам, и костюмы последней императрицы. Всё это продавалось за копейки, но такие распродажи очень быстро закончились.
Потом, когда начинаются передачи в разные музеи, тоже происходят утраты. Например, я смотрела документы, где сказано, что образцы тканей, в том числе византийских VI века, передаются в музей «Ткач» в Орехово-Зуево (сейчас Орехово-Зуевский городской историко-краеведческий музей — прим. «Бумаги»). Через некоторое время там произошел пожар, и сгорело всё, что было передано.
Другие потери были в 1950-х и 1970-х годах, когда Эрмитаж, по решению тогдашнего министерства культуры, должен был делиться своими коллекциями с другими музеями. Например, в Музей Азова (Азовский историко-археологический и палеонтологический музей-заповедник — прим. «Бумаги») передают костюмы камергеров — придворных кавалеров — с роскошным золотым шитьем, костюмы казаков, придворных арапов. Зачем они в краеведческом музее? Какое отношение эти придворные кавалеры имели к региональному музею? Никакого. Тем не менее вещи были переданы и уже ничего не вернуть. (Костюмы передавали в том числе и в музеи Иркутска и Омска — прим. «Бумаги»).
В 1953 году восемь предметов из гардероба Петра I — из величайшей текстильной коллекции — были переданы в музей Полтавской битвы в город Полтава. Но если в Советском Союзе всё вроде как было в одних руках, то теперь это другое государство. И, к сожалению, насколько знаю, хранятся вещи неподобающим образом. Костюмы были опубликованы 8–10 лет назад в альбоме на украинском и английском языках. Как они когда-то поступили — несчастные, поеденные молью, деформированные, — так и были сфотографированы.
Какие костюмы Петра I сохранились в Эрмитаже и куда делись тысячи платьев российских императриц
Не стоит думать, что коллекция костюмов императорской фамилии огромна. Из гардероба Петра I в ней примерно 280 предметов. Это лучшая коллекция мужского платья первой четверти XVIII века, в которой есть всё: от парадных костюмов до нижнего белья, от рабочих курток до маскарадных плащей. Даже такая национальная реликвия, как костюм Петра, сшитый по форме офицера лейб-гвардии Преображенского полка, в котором он был во время Полтавской баталии в 1709 году.
Если говорить о гардеробах, например, Екатерины I, Елизаветы Петровны, Анны Иоанновны, их нет. Есть только образцы коронационных костюмов, которые традиционно хранятся в Оружейной палате Московского Кремля. Так было издавна: все вещи после коронации — от чулок, панталон и подвязок до мантии — попадали туда.
Почему нет этих тысяч платьев Елизаветы Петровны, о которых говорят мемуаристы? Материалы дороги, платья стоят сумасшедших денег, а императрица по своему статусу не может надеть платье несколько раз. Она его один раз надела — потом платье нужно куда-то деть. Хорошо, если есть место в казенной кладовой. А если там всё переполнено или платье императрице, допустим, не нравится? Надо расставаться.
Поскольку платья из драгоценных материалов, их можно было подарить в церковь, где наряды распарывали и перешивали, делая из них облачение для священника или диакона. В XVIII веке тканей с церковной символикой не производилось, поэтому можно увидеть облачение священников этого времени из парчи в цветочек или даже, например, из китайских тканей с драконами. Всё дорогое, из чего можно было сшить достойное облачение для священнослужителя, использовалось. Так, большая часть этих нарядов в церкви и ушла. Например, в коллекции Эрмитажа есть облачение, сшитое из подвенечного платья Александры Федоровны — жены Николая I.
От Екатерины II у нас осталась только приличная коллекция мундирных платьев — нарядов, которые императрица надевала в дни полковых праздников, приветствуя офицеров того или иного гвардейского или армейского полка. Они выглядели достаточно интересно и, на первый взгляд, странно.
Во-первых, в платьях обязательно присутствуют полковые цвета. Если это Семеновский полк — зеленый цвет с золотым галуном. Если конная гвардия — сочетание ярко-синего с ярко-красным. Во флотских мундирах превалировал белый цвет. Во-вторых, это были платья с мужским покроем для дамы — например, на них были декоративные клапаны, которые есть на кафтане офицера. Пуговицы тоже должны были соответствовать пуговицам мундиров тех полков, которые приветствовала Екатерина.
Это интересная коллекция, хотя тоже не очень полная: когда ее делили между разными музеями Петербурга и дворцами пригородов, то от одного костюма кому-то досталась юбка, кому-то — верхняя блуза, кому-то — нижнее платье, а кому-то — верхнее. Так что некоторые комплекты просто не собираются.
Из каких тканей шили костюмы и чем они уникальны
Есть, на первый взгляд, ничем не примечательные бархаты, но когда понимаешь, каким образом они обработаны и сколько стоили, — это уму непостижимо. Очень ценилась также парча. Были ткани сложного производства, которые могли себе позволить очень немногие высокопоставленные петербуржцы — такого уровня, как Юсуповы. Есть платье — в царской коллекции такого не сохранилось — из дворца Юсуповых работы Чарльза Фредерика Ворта (французского модельера, основателя дома моды House of Worth — прим. «Бумаги»). Для него даже ткань выполнялась на заказ. То есть Юсуповы платили за то, чтобы только для них делали этот кусок ткани, который бы нигде не повторялся.
Каждая вещь [эрмитажной коллекции] по-своему уникальна. Даже в силу своей истории: не знаю, в какой стране можно найти такие вещи, которые прошли через то, что пережили наши костюмы. Если только королевские костюмы, чудом уцелевшие в Великую французскую революцию.
Почему в коллекции почти нет одежды XX века и как петербургские дизайнеры жертвуют современные костюмы
Совсем недавно мы начали проект современного костюма. Так случилось, что долгое время коллекцию не пополняли и ограничивали ее 1914 годом. Это было совершенно неправильно. В результате, когда мы спохватились и поняли, что это надо собирать, XX век ушел весь, мы его потеряли. В 1920-е или 1930-е годы еще можно было что-то найти, но потом была война, блокада, тяжелые послевоенные годы — вряд ли у людей что-то сохранилось.
Тем не менее мы рискнули продолжить, и какие-то отдельные вещи сейчас к нам поступают. Во-первых, это дары авторов, во-вторых, граждан России и зарубежных государств, а в-третьих, работа экспертно-закупочной комиссии, то есть то, что мы приобретаем. Но, конечно, покупаем не современные костюмы, а исторические (современные костюмы в Эрмитаж в основном передают в дар — прим. «Бумаги»).
Например, совсем недавно, перед Новым годом, графиня Шади-Брешар подарила нам французское платье чарльстон в стиле ар-деко 1925 года, чего у нас практически не было. Одно из платьев передала в дар сотрудница Музея театрального и музыкального искусства Галина Погодина — из простого хлопка со скромной вышивкой, очень трогательное и милое, 1937 года. Носила его какая-то девушка, надевая к нему беретик и туфельки без каблука с перемычкой.
Есть несколько вещей 1950–60 годов, которые нам подарили петербуржцы. Например, замечательное подиумное платье от Dior 1957 года — подарок петербургского коллекционера Павла Абрамова. Хотя XX век [зарубежной моды] Эрмитаж потерял: все лучшие образцы Chanel, Madeleine Vionnet, Yves Saint Laurent, Givenchy, Balenciaga уже давным давно осели либо в других музеях, либо в частных коллекциях.
Очень рада, что на наш призыв помочь с пополнением коллекции современными вещами откликнулись петербургские модельеры. Мы получили прекрасные дары. Нам удалось даже закрыть такую лакуну, как работы Ленинградского дома моделей одежды. Его бывшая сотрудница Анастасия Морозова преподнесла нам в дар 24 предмета — это платья переломного, тяжелого времени середины 1980-х годов. Это очень интересно и здорово сделано. Знаю, что еще живы многие художники Ленинградского дома моделей одежды, который, кстати, был открыт в годы войны. До победы оставался почти год, но люди верили, что она наступит и хотели быть красиво одетыми. Но пока [владельцы костюмов] неохотно идут на контакт и не хотят расставаться со своими раритетами.
Сейчас [из современных петербургских модельеров] у нас есть Татьяна Парфенова, Татьяна Котегова, Лилия Киселенко, Янис Чамалиди, Стас Лопаткин, Александр Арнгольдт, Владимир Бухиник, Лариса Погорецкая, Светлана Воробьева. Коллекция пополнилась также благодаря дару Елены Макаровой — дочери Елены Образцовой, нашей великой оперной певицы. Она подарила 34 предмета, в том числе пять пар обуви очень хороших марок — Louboutin, Zegna. Есть у нас работы Вячеслава Зайцева: 61 предмет он подарил Эрмитажу после выставки в 2016 году.
Как в Эрмитаже отбирают модные костюмы для коллекции и почему важно изучать повседневные вещи
Конечно, критерий должен быть один — это высокий уровень исполнения. Предпочтительнее вещи от-кутюр или прет-а-порте де люкс. Но и вещи не люксовые могут быть интересны: и с точки зрения своей истории, и с точки зрения конструкции. Музей костюма призван не только показывать и хранить, но и работать со студентами, конструкторами, будущими дизайнерами. Поэтому, конечно, нужно собирать и другого рода вещи.
Я убеждена, что не надо бояться скатиться в какой-то бытовизм. Костюмы уходят — уходит целая эпоха. И мы так полностью потеряем представление о том, как одевались жители Советского Союза и Ленинграда. Мы будем видеть это только на экранах телевизора, в хронике, книжках и на старых фотографиях.
Поэтому надо собирать и бытовые вещи, которые отражают нашу историю — трагическую и одновременно героическую. Очень хочу, чтобы в коллекции была какая-то вещь, связанная с годами после революции или военным временем.
Уходят сумочки, уходит обувь — это то, чего всегда будет не хватать. В нашей коллекции обуви совсем мало. Мало мужских костюмов. Они считаются достаточно консервативными по своему крою и по комплектности, поэтому их единицы. Так происходит во всех музеях.
В нашей коллекции есть, например, пальто из характерного для начала 60-х годов материала — ратина. Воротник в виде шальки, несколько пуговиц спереди, к пальто — меховая шапка пирожком и бурки — ботинки с войлочными голенищами. И перед вами сразу образ Никиты Сергеевича Хрущева и Михаила Андреевича Суслова.
Что будет в музее костюма Эрмитажа и как костюмы защищают от света, пыли и моли
Аналогов музея — в том формате, который предложил Эрмитаж, — нет не только в России, но и в мире. Первое, что сделал Эрмитаж, — открыл галерею костюма (галерею открыли в реставрационно-хранительском центре «Старая Деревня» в декабре 2017 года; в ней представлено около 140 манекенов — прим. «Бумаги»). После того как у нас на сайте опубликовали информацию о галерее, я получила много писем с поздравлениями и словами о том, что это, пожалуй, лучший на сегодняшний день способ экспонирования и хранения костюмов. Потому что здесь совмещены сразу две функции: хранение и экспозиция.
Теперь надо дождаться, когда будет достроена третья очередь «Старой Деревни» (площадь помещений составит более 3 тыс. кв. м — прим. «Бумаги»). Не знаю, как всё назовут: музей костюма или центр изучения костюма, а может быть, просто отдел костюма, потому что всё равно он относится к Эрмитажу. Там будут большие площади для хранения и открытой экспозиции, выставочные помещения для временных проектов, зал с трансформирующимися стенами и оборудованием. И Михаил Борисович [Пиотровский] сказал, что разрешит нам в третьей очереди даже делать модные показы.
Конечно, нужно, чтобы коллекции были доступны публике, чтобы о них знали, их видели. Но костюм — вещь хрупкая. Необходимы определенный световой режим, температура, влажность. Один из главных врагов костюма — пыль. Поэтому витрина должна герметично закрываться. Свет — второй враг тканей. Но сейчас музейное оборудование позволяет выбрать освещение, которое вообще не имеет ультрафиолета.
Летом и весной также опасно выставлять костюмы, потому что это время активности моли, кожеедов. Причем насекомые приспосабливаются: моль теперь ест не только натуральные ткани, но и синтетические. А не все репелленты можно применять к костюму. Например, когда в Манеже была выставка Зайцева, мы не могли использовать обычный репеллент, потому что непонятно, как он поведет себя в условиях, где нет витрин, ходит публика, жара, меняется влажность. И наша служба предложила специальные ловушки с феромонами: они уничтожают способность насекомых к воспроизведению.
Мы работаем в тесной связи с реставраторами, которые нам советуют, какой костюм можно надеть на манекен или лучше положить, какой стоит повесить на объемные плечики, а какой лучше вообще не доставать. Они оценивают степень сохранности и выносят свой вердикт.
