«Нам повезло, что Министерство образования забывает про наш лицей». Учителя — о том, как регулируется их работа в государственных и частных школах Петербурга

В школах Петербурга идет запись в первые классы на новый учебный год (официально в школу по месту регистрации можно записаться до 30 июня, в другую школу — пока там есть свободные места). Один из возможных критериев выбора — отношение школы к патриотическому воспитанию.

После 24 февраля во многих школах города проходят уроки и классные часы, посвященные военным действиям России в Украине. В одной школе неделю начинают с поднятия российского флага и исполнения гимна.

«Бумага» попросила учителей, работающих в разных типах школ, рассказать, насколько жестко организация регулирует их работу.

«Я даже не скрывала свою татуировку»

Адина Бейсембаева

учитель русского языка и литературы в художественном лицее, героиня подкаста о молодых педагогах «Пока карандашом»

— В моем лицее свободнее, чем в других школах. Ученики ходят с цветными волосами, цепями на одежде и кучей художественных принадлежностей за спиной. Атмосфера совсем не такая, как в обычных школах. Где еще увидишь надпись на двери кабинета большими буквами: «Не входить. Обнаженная натура»?

У меня был опыт работы в обычной государственной школе. Я проходила там практику, правда, дистанционно, так как тогда еще бушевала пандемия. Я как раз уловила разницу в учениках. Дети в художественном лицее не такие шаловливые. Мне приходится самой просить их выйти в коридор во время перемены, развеяться. Они благодарят меня за уроки — это тоже очень удивило.

Отношение коллег, которые ведут предметы вроде биологии, тоже иное, [чем в других государственных школах]. От них вряд ли услышишь претензии к ученикам, что те не готовы к занятию. Все понимают, что будущим художникам и архитекторам важны другие образовательные предметы, поэтому не наседают так сильно.

Одна из моих коллег сказала, что нам повезло, потому что Министерство образования забывает про наш лицей. Это спасает от проведения всяких обязательных мероприятий и уроков, спущенных сверху. Не знаю, согласилась бы я вообще проводить такие уроки. Если в условной «методичке» транслировали мысли агитационного характера, отказалась бы. Не хочу терять уважение детей и идти против своих убеждений: школа должна быть вне политики.

В сферу образования я попала случайно. У меня есть право преподавать в школе, потому что я окончила филологический факультет. Но это не педагогическое образование. После окончания вуза нужно было искать работу. Школа оказалась самым удобным местом: я могла работать с 9:00 до 16:00, это меня устраивало.

Тогда мне казалось, что школа — это скучно и там нет места свободе и творчеству. Но специфика моего лицея доказала обратное. На собеседовании с администрацией школы я даже не скрывала свою татуировку. Коллеги поглядывают на нее изредка, но молчат.

«В госшколе даже легче работать, над тобой не стоит бизнес-модель»

Евгений Калашников

12 лет работает учителем английского языка в государственной общеобразовательной школе

— В работе учителя есть определенная рамка, канва. Но в ее пределах ты можешь делать всё что угодно. Например, в нашей школе есть методическое объединение учителей иностранных языков. Мы вместе определяем, какой будет зачетная система в каждой четверти, разрабатываем одинаковые критерии оценивания, решаем, что ученики должны знать и уметь к каждому отчетному периоду. Эта система и так достаточно централизована в масштабах страны: например, каждый учитель английского языка понимает, что к 9 классу ученики должны выйти на уровень A2–B1 — этого ОГЭ требует. Но она совсем не мешает привносить в работу что-то новое.

Один из моих больших проектов — Конкурс песен на иностранном языке среди школ и колледжей Санкт-Петербурга. Дети снимают видеооткрытки, клипы, готовят выступления. Конкурс идет в прямом эфире, мы созваниваемся с каждым учреждением, которое вышло в финал Конкурса, и они оглашают свои баллы каждому участнику. Получается а-ля Евровидение. Конкурсу уже 12 лет, и мне до сих пор всё так же интересно этим заниматься, потому что это, в первую очередь, нравится детям, но кроме того, поощряется со стороны администрации.

С какой-то жесткой цензурой или предписаниями о том, какие уроки стоит проводить, я не сталкивался. Есть рабочая программа, воспитательный план, мы идем по нему, но там ничего сверхъестественного нет. Каких-то просьб сверху обсудить с детьми политическую повестку я тоже не получал. Скорее присутствует самоцензура: ты отсматриваешь материал, чтобы он соответствовал возрасту, чтобы в фильмах или в песнях на английском нигде не проскочили темы, запрещенные законодательством: суицид, наркотики. Это естественно, всё в рамках здравого смысла.

Нельзя сказать, что именно государственная система нависает над учителем и мешает ему придумывать что-то новое. Во-первых, в госшколе даже легче работать, потому что над тобой не стоит бизнес-модель частной организации, дополнительные KPI не накладывают на тебя новые обязанности. Зато есть хороший соцпакет и стабильность. Всё вместе это дает больше свободы и уверенности.

Во-вторых, многое зависит от самих педагогов. Не все идеи ими даже озвучиваются, потому что все понимают, что инициатива ляжет на плечи предлагающего и придется что-то делать. А у всех свои дела, нагрузка, обязательства. И в-третьих, имеет значение ситуация в конкретной школе и то, какая там администрация. В моей все готовы к диалогу, критике, новаторским подходам. А если бы это было не так, я бы ушел искать другое место работы.

«Тебя окружает творческий хаос, но при этом — ты в школе»

Анна Григорьева

3 года проработала учителем русского языка и литературы в частной школе. Сейчас открывает с командой свою семейную школу

— Моя педагогическая карьера началась с государственной школы, это было 10 лет назад. Потом я ушла в декрет и после него возвращаться на то же место работы совсем не хотелось — не хватало масштаба, творчества, тревожили оставшиеся воспоминания о коллективе. Я решила попробовать силы в частной школе и осталась там на 3 года.

На первой же встрече поразил контраст с предыдущими, даже частными школами, в которых уже приходилось бывать. При взгляде на необычное оформление помещений, при знакомстве с будущими коллегами сразу возникало ощущение, что тебя окружает творческий хаос, свобода самовыражения, но при этом — ты в школе.

Это же чувство осталось и во время работы. Ощущения жесткого контроля у меня не было: был утвержденный круг обязанностей, была учебная программа, но в ее рамках я была вольна делать всё, что считаю нужным. И отказываться от того, что нужным не считаю. Например, в этой школе до меня ученики заполняли «книжные полки». На видном месте в классе висел плакат с именами ребят, каждый вписывал туда названия прочитанных книг. Кого-то это, может, и мотивирует, но, на мой взгляд, сравнивать учеников таким образом не стоит. Я сказала руководству, что мне эта идея не откликается, и плакат из класса мы убрали.

Зато ввели другие традиции. Проводили уроки-чаепития по произведениям, сидя на полу на подушках, весной встречались на занятиях вне школы, на свежем воздухе, обменивались книгами в рамках буккроссинга. Еще я преобразовала традицию внеклассного чтения, добавив в список произведения современных авторов, которых вообще нет ни в одной программе. Эти книги мы читали и затем обсуждали с ребятами.

Дети не живут в вакууме, им важно говорить о том, что происходит. Никто не контролировал, как учитель освещает какую-то тему, не спускал сверху жестких требований. Когда в 2021-м страну всколыхнули митинги в поддержку Алексея Навального, даже шестиклассники спрашивали, что я думаю по этому поводу. Я делилась своей точкой зрения, но обращала внимание, что участвовать в подобных мероприятиях могут только совершеннолетние.

После событий 24 февраля мы с детьми поговорили о происходящем. Я сказала, что лично для меня это большая трагедия, мы обсудили, что сейчас каждый может испытывать спектр самых разных эмоций, ими можно поделиться с близким взрослым. А в школьной среде не стоит осуждать друг друга, относиться агрессивно. Нам нужно ценить возможность учиться, узнавать что-то новое, концентрироваться на созидании. Руководство школы позже провело собрание с учителями по поводу того, как сейчас говорить на эту тему с учениками. На нем были озвучены примерно такие же тезисы.

В государственной школе есть структурность, четкая система — там заранее на все школы страны составлены плюс-минус одинаковые учебные и воспитательные планы, есть предсказуемость. В частной же свободы для придумывания новых проектов, мероприятий, было больше. Например, я успела за 3 года организовать театральную студию, разработать несколько экологических проектов, мы с ребятами занимались фотосъемкой и издали целых семь выпусков школьной газеты, которой до этого в школе не было.

Но при этом многое зависело от мнения одного лица — основательницы школы. Из-за ее хотелок ученики и учителя могли параллельно готовиться и участвовать в четырех больших проектах сразу. Отказывать и приводить аргументы, доказывающие ее неправоту, было нельзя. Были сильны традиции, когда-то придуманные и заложенные ей. Предложить как-то трансформировать их или отказаться от них вовсе тоже было нельзя.

По этой и ряду других причин мы с командой под руководством нашего чудесного завуча решили уйти из этой школы и создать свою семейную школу Гуманной педагогики. Мы хотим взять лучшее и от частных учреждений — свободу, творчество, гуманистические ценности, и от государственных — привнести в хаос больше порядка и системности.