«Мы дали клятву поискового отряда»: командир поисковиков — о до сих пор не похороненных солдатах Великой Отечественной

В 1941–1943 годах на Синявинских высотах шли кровопролитные бои. Немецкие войска, захватившие их 7 сентября 1941 года, создали здесь мощную систему оборонительных сооружений. Синявинские наступательные операции советских войск в 1941–1942 годах успеха армии не принесли: солдаты называли их «наступлением на животах».  В 1950-1960-е годы по инициативе участвовавших в боях за Южное Приладожье ветеранов здесь появились первые памятные знаки на солдатских могилах с фотографиями павших и номерами боевых подразделений.

В 1968 году была построена стела на могилах Героев Советского Союза Султана Баймагомбетова, уроженца Казахстана, и Владимира Ермака из Ленинграда. Летом 1943 года в районе Синявинских высот они легли грудью на амбразуры вражеских дзотов.

Всего на мемориальных плитах увековечены имена 3088 человек, хотя по данным Кировского районного военного комиссариата в братской могиле захоронено 14363 человека.

Фото: Егор Цветков / «Бумага»

В 2002 году мы впервые начали ездить на Синявинские высоты. Нас только-только пустили на поля для отработки траншей, и мы прибыли на территорию совхоза Молодцова, где тогда выращивали картошку и капусту. Оказалось, что на глубине всего одного метра лежали останки бойцов.

В траншее длиной 150 метров мы нашли останки 81 воина. Солдаты лежали голова к ногам, вплотную друг к другу — не похороненные, просто павшие на поле боя. Когда нужно было возделывать поля, землю просто распахали трактором, и бойцы на долгие годы остались в земле.

Однажды поднимали бойца в кирасе, прототипе бронежилета — это обмундирование штурмовых отрядов; штурмовики первыми врывались на передний край обороны. Он лежал в бруствере траншеи — видимо, свои похоронили. Когда сняли кирасу, в грудной клетке нашли медаль за оборону Ленинграда. Потом увидели сверкнул уголок другой награды, оказалось — орден Красной Звезды. По его номеру и установили личность погибшего.

Раз в год-два находим мумифицированные трупы, как правило, летчиков-истребителей, которые погибли в болотах вместе со своими самолетами. Из-за торфа их тела остаются нетленными. Однажды мы нашли пилота, под веками которого даже сохранились глаза.

«Малая Охта» в своей деятельности ушла далеко за пределы Ленинградской области: мы работаем в других регионах – в Новгородской и Псковской областях, в республике Карелия – там выросло не одно поколение наших молодых поисковиков. Выезжаем на те места, где в 1941 году трагически погибла, выполняя боевой приказ, 3-я Ленинградская стрелковая дивизия народного ополчения.

В Карелии не так часто находятся боеприпасы, поэтому туда безопасно вывозить молодых поисковиков: останки бойцов нужно искать везде, а риск того, что кто-то из молодежи решит проявить инициативу и разберет снаряд, минимален.

Как-то раз мы нашли блиндаж с десятью погибшими бойцами, у восьми из которых сразу же установили имена: у кого-то были смертные медальоны, у кого-то – красноармейские книжки. Один из погибших оказался дедушкой нашего поисковика. Тогда мы дали клятву поискового отряда о том, что будем искать в этой земле останки советских солдат.

Большая роль в организации раскопок принадлежит государству. Во-первых, оно согласовывает поисковые работы. Слава богу, как говорится, не мешает. В Федеральном законе об увековечении написано, что поисковой деятельностью занимаются только общественные или общественно-государственные организации. Все остальное – мемориалы, памятники и уход за ними, лежит на плечах органов власти.

В Петербурге на данный момент зарегистрированы 700 поисковиков. У них есть удостоверения, они состоят в поисковых отрядах. По окончании года разрешения на поиск сдаются, и новые разрешения выдаются ребятам уже на следующий сезон поисковых работ.

Вообще поисковая деятельность заключается не столько в раскопках, сколько в работе с архивами, чтобы обнаружить неучтенные воинские захоронения, отмеченные на старых картах или в других документах. Следующий шаг – получение разрешения на работы, согласование с органами местного самоуправления. В Кировском районе, например, для этого нужно собрать 12 печатей. Разрешение подписывают полиция, ФСБ, военкомат, органы местного самоуправления – словом, приходится помотаться. В конце года мы сдаем документы с отчетами о найденных погибших солдатах. На их основании формируется общая итоговая статистика по работе в той или иной области Петербурга. В эту статистику вносится также общее число захоронений. Те, кто получает разрешение на работу, но не сдают отчетность, могут быть не допущены к раскопкам в следующем году.

В 2013 году президент подписал указ об оказании содействия муниципальным образованиям. Благодаря этому в Петербурге и Ленобласти удается сохранить памятники в нормальном состоянии. Их закрепляют за различными образовательными учреждениями.

У «Рубежного камня» на Невском пятачке органы местного самоуправления всегда возлагают цветы. Воинский мемориал около Храма святой равноапостольной Нины в Полежаевском парке, где в 2008 году мы впервые захоронили останки бойцов, не имеет никакого особого статуса, но за ним также следят.

В прошлом году в том же Полежаевском парке был открыт памятный знак на Аллее Славы, где высажено 900 берез воинам, защищавшим Ленинград. Это была молодежная инициатива, которую подхватили органы власти, и сейчас там стоят уже четыре стелы, посвященные целым дивизиям.

Каждая из них закреплена за соответствующим комитетом: установкой стелы Стрельнинскому морскому десанту, к примеру, занимался Морской совет при правительстве Петербурга. Памятный знак 45-й гвардейской стрелковой дивизии открывали с представителями этой дивизии, то есть в процессе участвовало Министерство обороны. Так мы стараемся вовлечь в увековечении памяти солдат Великой отечественной войны как можно больше государственных структур.

В нашем отряде – чуть меньше половины девочек, остальные — ребята. Их возраст варьируется от десяти до восемнадцати лет. Несовершеннолетние дети официально не могут работать на раскопках – это их личная инициатива, их личный интерес. Кто-то приезжает для того, чтобы лучше написать школьное сочинение. Одна девочка из нашего отряда написала в сочинении, что после посещения раскопок самое большое ее желание – поднять бойца с медальоном.

Где-то внутри у детей происходит перелом: они вдруг узнают, что война – это не просто стелы, мемориалы и памятники, а настоящие, прежде живые бойцы, которые до сих пор лежат в земле. Эти духовные и воинские почести, выстрелы салютной группы, церемониалы во время захоронения останков солдат – все это определенным образом воспитывает патриотизм в нашей молодежи.

Молодые ребята, которые по 10-15 лет занимаются раскопками, набираются столько опыта, что могут писать книги о неизвестных эпизодах Великой отечественной войны. Они пишут методическую литературу, защищают кандидатские и докторские работы.

О конкретном событии, например, об операции «Искра», ребята могут рассказывать месяцами. Мы приходим в школы, рассказываем о том, что мы делаем, и сейчас все чаще это встречают на «ура».

В Красносельском районе по нашей инициативе ввели курс теории и практики поисковых работ, рассчитанный на два года. Это 700 часов об истории формы, наград, оружия, снаряжения — историческая информация, которая позволит молодому человеку ориентироваться в любых фактах, связанных с Великой отечественной войной.

Но самое главное – ученики и студенты начинают интересоваться не только историей войны, но и историей своей семьи во время войны. Обычно для родственников, которые интересуются судьбой своих родных, ушедших на фронт, найденный именной медальон означает очень многое: значит, их дед погиб, героически сражаясь, значит, он не изменник родины. Из-за блокады Ленинграда многих близких родственников воинов Советской армии в живых не осталось. Если же нам удается найти родственников павшего солдата – мы передаем им останки отца или деда в торжественной обстановке. В прошлом году, например, мы передали родственникам два медальона солдат из Казахстана. Родственников одного погибшего искали полгода, второго – всего десять дней.

Сложнее всего установить личность солдатов и офицеров, если при них не были найдены знаки отличия. Все это — без вести пропавшие. Один раз в Подпорожском районе лесорубы нашли деревянный крест-памятник со звездочкой. Мы приехали, увидели отметки на дереве «1942 год». Получили разрешение, провели эксгумацию, и обнаружили 22 могилы с 27 офицерами, начиная от лейтенанта и заканчивая майором.

Оказалось, что на это офицерское кладбище не было никаких документов ни в одном архиве. Один единственный медальон, который нам удалось найти, принадлежал лейтенанту, моряку. По-видимому, здесь долгое время хоронили одних только офицеров, но найти каких-то подтверждений этому нам не удалось. Тела мы эксгумировали и перезахоронили на воинском мемориале в Подпорожье .

Обычно все находки делаются в поле: если бойца нашли, то хоронить его будут возле ближайшего памятника или мемориала. Если получается найти родственников, то согласуют с ними процедуру перезахоронения. Были случаи, например, с кавалером ордена Красной Звезды Михрабом Ибрагимовым, когда его останки перевозили в Дагестан. Тогда мы подготавливали целый портфель документов на их транспортировку. Главное, чтобы о войне не вспоминали раз в год, 9 мая. В течение года должны проходить патриотические памятные мероприятия, чтобы рассказывать, показывать и объяснять молодежи Петербурга о том, что все это значило для нашего города.

Я рос с дедушкой, который прошел войну и вернулся домой живым. Он привил мне любовь к истории. На шкафу у меня висели две фотографии — деда и Сталина. Несмотря на всю критику в его адрес, Сталин сделал невозможное: превратил страну, которая была в упадническом состоянии, в сверхдержаву с ядерным оружием. СССР выиграл у США космическую гонку, создал и испытал самую большую атомную бомбу, волна от взрыва которой несколько раз обогнула земной шар.

В первый поисковый отряд я вступил в 1990-м году. Будучи ребенком, нашел пулемет «Максим». Это была моя первая находка. Из-за того, что за хранение огнестрельного оружия тогда уже грозила статья, я отдал пулемет отцу своего друга, который тогда как раз строил дом. Пулемет заложили в фундамент.

Когда я стал старше, начал принимать активное участие в поисковых экспедициях, которые проводятся на территории Ленинградской области, где в годы войны шли крупномасштабные бои: в Курортном, Петродворцовом, Красносельском, Московском, Колпинском районах.

На заднее стекло моего автомобиля приклеена наклейка «Эта победа в наших сердцах». Так и есть, потому что я точно знаю, что и как происходило во время войны. Я помню и чту память защитников нашего отечества.

Наклейки на машинах – это замечательно, каждый выражает свое отношение в Великой отечественной войне как хочет и как может. Абсурдные и глупые наклейки люди лепят лишь от собственного непонимания значимости события.

Можно провести красивый флешмоб, чтобы ребята выстроились, например, перед Финляндским вокзалом, но для этого нужно работать год-два. Это круто, интересно, в том числе и молодежи, если, конечно, ребята сами изъявляют желание. Но заставлять осужденных в колонии строиться в цифру «70»… Я сам работал начальником караула в 1990-е годы, охранял колонию. В тюрьмах достаточно народа, кого можно вот так выстроить. Это может быть сделано из-под палки и по принуждению. Делать этого нельзя, это перегиб.

В последние несколько лет празднование Дня Победы постоянно сопровождают какие-то ляпы и оплошности. Например, вместо русских солдат на плакате маршируют нацисты в касках или вместо наших самолетов летит экипаж Junkers Ju 188. Просто эти баннеры готовят некомпетентные люди. Они нашли красивую фотографию, а кто на ней изображен, подрядчика волнует в последнюю очередь. Если баннер делался в рамках госконтракта, то, скорее всего, фирма, которая его делала, просто прислала макет на согласование, а его утвердили, даже не разбираясь в содержании снимка.

Нельзя водку или кока-колу украшать георгиевской ленточкой, нельзя ее вязать на фаркоп. Привяжи ее на антенну, если хочешь, на зеркало, но пачкаться она не должна. Это же ленточка Победы. Цеплять ее на шнурки — это неуважение к празднику и его символам.