«Есть садоводство, а есть Россия»: как семья построила дом в Петербурге, чтобы не брать ипотеку

Небольшой деревянный дом, стоящий недалеко от КАД, Ольга Никифорова и Андрей Шипилин построили сами. Пока он не доделан до конца: здесь временный потолок, нет запланированного второго этажа и даже двери в ванную. Тем не менее это обжитое помещение с рабочей сантехникой, печкой и разбросанными повсюду детскими игрушками. Пара вместе с ребенком живет здесь уже три года.

На границе участка стоят два одинаковых автомобиля, стареньких «гольфа». Как объясняют хозяева, они не стали брать разные, чтобы всегда можно было менять запчасти.

— Забора у нас нет. Вон велосипед лежит, машинка детская, но у меня ничего не воруют, — Оля показывает на участок, рассуждая о том, что жить в садоводстве вполне безопасно.

— У нас нечего воровать: мы как цыгане, — шутит в ответ Андрей.

Среди горы вещей по дому носится маленькая собака Деза и громко лает, как будто ворвались грабители. Вместе с ней из одного конца комнаты в другой бегает двухлетняя Женя. Обе — и ребенок, и собака — поочередно просятся на колени к Оле, пока та сидит перед ноутбуком.

Идея жить в отдельном доме появилась у Оли больше десяти лет назад, когда она снимала жилье в Парголове. Потом долгое время жила в съемных квартирах в многоэтажках и вновь к мыслям о доме вернулась только после замужества. У пары был ограниченный лимит средств, собранных родителями, — 1 850 000 рублей. При этом оба зарабатывали немного: на квартиру-студию все равно не хватало, влезать в ипотеку не хотелось, а чтобы вложиться в жилье на начальном этапе строительства, необходимо было прожить в съемной квартире еще около пяти лет, за что тоже нужно платить.

Садоводство, где сейчас живет семья, находится в черте города, рядом с «Мегой Парнас». Оно выглядит как типичный дачный поселок, хотя и не сильно похожий на место для летнего отдыха: в паре минут шумит кольцевая, а природа здесь довольно скудная. За кустами скромные домики почти не видны, поэтому, рассказывает Оля, водители маршруток часто интересуются, почему люди выходят рядом с пустырем, если «там ничего нет». Зато на въезде в садоводство встречает пост охраны со шлагбаумом, за которым расположено более тысячи участков.

Землю в СНТ «Климовец» в Выборгском районе Андрей и Оля купили на «Авито». По их словам, здесь продавалось много участков и все лето они провели, оценивая разные предложения. В основном земля стоила от 1 миллиона рублей. Однако вскоре Андрей наткнулся на объявление о продаже участка за 850 тысяч: на нем находились остатки сгоревшего дома, поэтому он стоил дешевле. Семья сразу же зацепилась за выгодный вариант и решила остановиться на нем.

Пол и стены дома возвели рабочие. Остальное пара старалась делать самостоятельно: о том, как класть ламинат или какие материалы лучше выбирать, узнавали из интернета. В итоге строительство, продлившееся полгода, обошлось примерно в 700 тысяч. На дополнительные расходы семья взяла кредит на пять лет, но других долгов смогла избежать.

— Кухня нам обошлась примерно в 2 тысячи рублей, — Оля показывает на простую белую мебель, которая уже вся изрисована дочерью Женей. — Мы искали самые простые и дешевые варианты. Из нового здесь только техника. Когда я людям говорю, что мы построили дом и живем в Парголово, все сразу такие: «Ого, свой дом!». А в реальности получается, что это дешевле, чем квартира-студия.

Оля облокачивается на аккуратную стойку, собранную из несовместимых предметов мебели: что-то хозяева покупали также на «Авито», что-то находили на улице. В соседней комнате лежит матрас, заменяющий кровать; его перевезли еще со съемной квартиры.

Теперь Оля часто сравнивает свой дом со строящимся по соседству жилым комплексом «Северная долина», который рассчитан на 80 тысяч человек. В доме и коммуналка обходится дешевле, и за парковочные места платить не надо. Сэкономить пара смогла даже на прописке: по словам Андрея, агенты для регистрации делают техпаспорт дома и в итоге просят за работу порядка 70 тысяч рублей; они же смогли оформить прописку за 250 рублей, просто получше разобравшись в законодательстве.

Оля сейчас находится в декрете, а Андрей работает несколько дней в неделю программистом в одной из районных организаций — с ребенком они спокойно умудряются жить примерно на 30 тысяч рублей в месяц.

Закончив ремонт в доме, Оля стала разбираться, как устроена жизнь в садоводстве. Вокруг их участка в основном стоят летние дома, где люди появляются редко, остальные скрываются за заборами, поэтому подружиться с кем-то, гуляя по улице, было не так просто. Чтобы связаться с соседями, Оля создала группу во «ВКонтакте» и попутно стала обсуждать там проблемы «Климовца».

Андрей и Оля говорят, что в садоводство переезжает все больше таких же семей, как они, которым «некуда деваться в городе». Их было бы еще больше, рассуждает Андрей, но многих отпугивает состояние садоводства. Главное препятствие — это электричество.

— Сюда пока селятся экстремалы. Земля здесь, в принципе, стоит копейки. Почему копейки? Потому что в этом садоводстве нет ни электричества, ни дорог. Хотя сборы приличные.

О том, что в садоводстве не все благополучно со светом, семья знала с самого начала и была к этому готова. Теперь семье приходится подстраиваться под электричество: например, стиральная машина работает раз в несколько дней, когда хватает напряжения. Оля прикасается к чему-то в углу комнаты, и там загорается тонкая полоска: вместо обычных ламп хозяева используют светодиодные.

— Зимой мы холодильник вообще отключили, додумались хранить продукты в предбаннике, — объясняет Оля, показывая на молчаливо стоящий в углу прибор. По ее словам, осенью и зимой свет часто отключали на целые сутки.

Семья писала жалобы на проблемы с электричеством во многие инстанции, включая прокуратуру, полицию и УФАС. Сейчас они даже намерены судиться с председателем СНТ из-за частых перебоев со светом.

По словам Оли, решение проблемы стоит 550 рублей с участка, за которые можно было бы заключить дополнительный контракт с компанией ОЭК, обслуживающей садоводство. Однако председатель решил обратиться в «Ленэнерго», которая просила изначально порядка 360 миллионов с садоводства.

Председатель садоводства Али Теляков объясняет отключения электричества просто: по его словам, на садоводство сейчас выделяется 800 кВт, однако этого не хватает, и если нагрузка на сеть слишком высокая, свет отключается у всех. Поэтому сейчас правление намерено установить автоматическую систему контроля и учета электричества, которая бы замеряла уровень потребления энергии и в случае перегруза отключала только один участок.

Что касается договора, объясняет председатель, с ОЭК его можно было заключить только на небольшую мощность, которой бы не хватило с учетом того, что садоводство развивается. Кроме того, договор содержал «много технических условий, которые бы потребовали больших затрат».

По словам Телякова, благодаря участию Георгия Полтавченко «Ленэнерго» согласилась заключить договор с «Климовцом» не за 360 миллионов, а только за 35. Таким образом, на каждого садовода получается около 30 тысяч — деньги, которые готовы платить далеко не все. Поэтому, говорит Теляков, мощность электричества увеличат только тем, кто внесет сумму хотя бы частично.

— Мы давно ведем эту работу: чтобы увеличить мощности, нужно было модернизировать свою энергосистему, поменять провода, потому что наша энергоустановка уже три раза свой срок отслужила. Мы долго это ремонтировали, поставили новые столбы, и теперь система готова принимать мощности.

Андрей и Оля выходят на размытую грунтовку. Через несколько участков они останавливаются и показывают на большой светлый дом, принадлежащий, по их словам, председателю.

— Вначале все въезжают в садоводство, говорят: «О, асфальтовая дорога, классно!». А потом оказывается, что она доходит ровно до дома председателя и обрывается, — говорит Оля.

К своей борьбе с политикой садоводства семье удалось подключить и других жителей «Климовца». Однако большинство, считают они, либо согласны с действиями правления, либо боятся вступать в конфликт.

— По сути, инициативная группа состоит из пенсионеров и нашей семьи, — улыбается Андрей. — Потому что мы можем позволить себе мало работать и небогато живем, для нас деньги не самое важное. Зато мы можем заниматься общественной деятельностью.

Кроме электричества семью в первую очередь беспокоит то, на что уходят деньги. По их словам, они готовы были бы согласиться с любыми сборами, если бы им объяснили, из чего именно складывается сумма, которую требуют. Как говорит Андрей, в правлении им заявляли, что в садоводстве все происходит «на вере».

Другая жительница садоводства Светлана соглашается, что все недопонимание с правлением происходит из-за отсутствия информации.

— Садоводы не могут свободно получить копии протоколов собраний, сметы на проведение работ, финансовые отчетности, расчеты. Если мне как простому садоводу примерно посчитать, сколько рублей мы платим в качестве взносов, то думается, что на эти деньги можно облагородить садоводство в разы, в десятки раз лучше. Если в правлении есть свои расчеты и сметы, опровергающие простые обывательские догадки и доказывающие правомерность их затрат, то очень хочется эти расчеты видеть, — предлагает Светлана.

Сам председатель отмечает, что каждый год отчитывается перед ревизионной комиссией; те же, кто хочет что-то узнать, могут задать вопрос на собрании.

— Бред полнейший. По закону все договоры могу не давать. Я веду хозяйственную деятельность, ее раз в год проверяет ревизионная комиссия, которая докладывает, все так или не так, — говорит Теляков. А когда приходят, говорят «дайте посмотреть этот документ, дайте этот», начинают кричать, грубо разговаривать, какая может быть реакция? Пару раз было, что мне начали оригиналы рвать и тому подобное.

Теляков признает, что жители «Климовца» платят больше, чем в некоторых других садоводствах (около 1900 за сотку в год), однако, по его словам, благодаря этому СНТ «воссоздали заново»: летний водопровод заменили на круглогодичный, модернизировали энергосистему, наняли охрану.

Недавно Оля пошла запрашивать документы в правление и стала снимать все на камеру. По ее словам, охранник пытался отнять у нее телефон. Так и не получив документы, она ушла, а через некоторое время получила уведомление из 49-го отдела полиции: в нем говорится, что в действиях Никифоровой «усматриваются признаки преступления, предусмотренные частью 1 статьи 116 УК РФ („Побои“)».

Таким образом, считает Оля, ее пытаются «заткнуть» за отстаивание своей позиции.

— Это государство в государстве. Есть Россия, а есть садоводство, — произносит Оля, держа в руках папку с многочисленными ответами и запросами в государственные органы. В соседней стопке лежит цветная листовка с приглашением на субботник: пара их распечатывала, чтобы собрать соседей и вместе убраться в садоводстве.

На большинство обращений жителям «Климовца» ответили: если их что-то не устраивает, пусть меняют председателя. Однако чтобы устроить выборы, нужно собрать больше половины жителей садоводства, то есть 601 человека. Из 1200 участков постоянно здесь живет только 300–350, остальные заезжают летом, поэтому организовать столько людей непросто.

— Я все равно очень люблю это место, это мой дом, — под лай шумной собаки Оля спускается с крыльца. Перед домом лежит гора дров, оставшихся еще с прошлого года. Летом семья собирается разбить небольшой огород, завести в сарае куриц, чтобы еще больше обособиться от городской жизни.