Организаторы проекта «Я вижу музыку» с 2015 года устраивают в Петербурге музыкальные вечера для детей с особенностями развития. Концерты проходят в музее Н. А. Римского-Корсакова, где родился проект, и других филиалах Санкт-Петербургского государственного музея театрального и музыкального искусства.
«Бумага» поговорила с куратором «Я вижу музыку», сотрудницей музея Н. А. Римского-Корсакова Марией Гайдук о том, зачем она запустила проект, какая музыка нравится детям с особенностями больше всего и чему такие встречи научили команду.
О проекте
Проект «Я вижу музыку» представляет собой серию интерактивных концертов для детей с особенностями развития. Организаторы — сотрудники Мемориального музея-квартиры Н. А. Римского-Корсакова. Для того чтобы попасть на концерт, можно записаться в группе во «ВКонтакте» или позвонить в музей.
Мария Гайдук
Основательница проекта «Я вижу музыку»
Как появилась идея проекта «Я вижу музыку» и для чего он нужен
— До переезда в Петербург я училась в музыкальном училище в Пскове, которое сотрудничало с местным центром для особых детей. Вместе с другими студентами я была там волонтером. Мы играли с детьми на шумовых и ударных инструментах: бонгах, кастаньетах, маракасах, ударных установках. Этот опыт повлиял и на меня, и на наш теперешний проект.
После того как поступила в консерваторию и перебралась в Петербург, я стала часто замечать здесь детей с особенностями развития. Видя их, я нередко задумывалась о том, что они несколько ограничены в культурной жизни и не всегда могут сходить, например, в театр или на концерт, как другие люди. Дело в том, что такие дети порой очень эмоционально реагируют на музыку: кричат, хлопают, подпевают и даже танцуют. Такое поведение [на концертах] не принято в нашем обществе и может доставлять неудобства окружающим.
Мне в голову пришла мысль, что было бы здорово устраивать концерты для детей с ментальными нарушениями: синдромом Дауна, расстройствами аутистического спектра и другими особенностями. Часто они сочетаются между собой, и человеку ставят сразу несколько диагнозов. На наших концертах мы хотели сделать так, чтобы все чувствовали себя комфортно и никто не стеснялся проявлять свои чувства и эмоции. Я предложила эту идею коллегам, которые работают со мной в музее Н. А. Римского-Корсакова, где и базируется наш проект, и получила поддержку с их стороны.
Фото: Евгения Павлова
В 2015 году мы подали заявку на финансирование в комитет по культуре, ее одобрили, и мы получили средства для проведения концертов. Изначально проект был рассчитан на один год: мы запланировали и организовали всего четыре музыкальных встречи. В 2016 году мы не запрашивали финансирование у комитета. Но наши гости стали слать мне письма, в которых спрашивали о следующих встречах. Я поняла: надо что-то делать.
Денег не было, но нам удалось провести три концерта, на которых наши знакомые музыканты согласились выступить бесплатно. Семьи с особыми детьми радовались, что проект продолжился. В тот момент я осознала, что наши музыкальные вечера нельзя прекращать, и с 2017 года мы ежегодно подавали заявку на финансирование в комитет, уже не задаваясь вопросом, нужно это делать или нет. К счастью, с того времени нашему проекту регулярно выделяют средства, и он растет. К нам приходит всё больше слушателей, и теперь мы устраиваем концерты не только в музее Н. А. Римского-Корсакова, но и во всех других филиалах Музея театрального и музыкального искусства: Музее-квартире Самойловых, Доме-музее Ф. И. Шаляпина, Шереметевском дворце и Театральном музее. Кроме того, проект поддержали Всероссийский музей А. С. Пушкина и Эрмитаж, и сейчас наши встречи проходят и там.
Основная работа над проектом лежит на мне, но если концерт планируется не в музее Н. А. Римского-Корсакова, то часто к ней подключаются сотрудники того учреждения, где будет проводиться мероприятие. Нередко к нам также присоединяются волонтеры. Несколько лет назад нам помогали студенты из Военно-космической академии им. А. Ф. Можайского, а в этом году — из Санкт-Петербургского полицейского колледжа, Санкт-Петербургского медицинского колледжа № 2, Службы волонтеров Эрмитажа.
Как создатели проекта искали аудиторию и учились работать с особыми детьми
— У меня не было прямых контактов семей с особыми детьми, выхода на них. Я везде их искала, ко всем обращалась, отдел развития нашего музея давал рекламу в соцсетях, развивал нашу группу во «ВКонтакте», но в итоге на первые встречи, несмотря на бесплатный вход, приходило всего около 20 человек.
В первый год к нам присоединилась благотворительная организация «Перспективы», и с тех пор воспитанники Психоневрологического интерната в Петергофе — наши регулярные гости («Перспективы» оказывают помощь детям с тяжелой формой инвалидности в Детском доме-интернате № 4 в Павловске и Психоневрологическом интернате № 3 в Петергофе — прим. «Бумаги»). Со временем на концерты стало приходить всё больше людей, мы начали сотрудничать с благотворительными организациями и фондами: «Умка», «Другие мечты», «Даун-центр», «Шаг навстречу» — их подопечные стали нашей постоянной аудиторией. Сейчас у нас сложилась контактная база из 220 семей, а места на наши концерты часто заканчиваются в течение двух-трех дней после объявления о них.
Фото: Евгения Павлова
Еще одна трудность заключалась в том, что у команды проекта не было знаний о том, какими должны быть концерты для особых детей. Было сложно понять, что они прошли успешно. Мы консультировались с сотрудниками «Перспектив» на добровольных началах и учились на собственном опыте. Помню, во время первого концерта дети вдруг начали кричать, и это немного пугало: я не знала, нормально это или значит, что мы не справились. Оказалось, всё так и должно быть: психолог нам объяснил, что такая реакция вызвана эмоциональным подъемом. Кроме того, стало ясно, что дети лучше воспринимают не монотонные, а яркие, контрастные произведения. Методом проб и ошибок мы пришли к тому, что идеальный концерт длится примерно 50 минут. Он должен состоять примерно из 10–12 произведений — не более трех минут каждое. Поняли, что детям нравится слушать рассказы исполнителей о музыке и играть вместе с музыкантами на шумовых инструментах: маракасах, бубнах, трещотках, металлофонах, — которые мы раздаем.
Как музыкальные концерты влияют на детей с особенностями развития и чему проект научил его создателей
— Музыка, особенно классического направления, в целом благотворно влияет на [состояние] человека: она успокаивает, помогает лучше мыслить. В случае ментальных нарушений музыка может улучшить общее состояние.
Однако со стороны воздействие музыки на особых детей может оказаться абсолютно неожиданным. Иногда они кричат, хлопают, пытаются подпевать и двигаться в такт музыке. Самая эмоциональная реакция у детей возникает на вокальных концертах и в те моменты, когда они слышат струнные инструменты, особенно скрипку. Арфа и гусли, наоборот, успокаивают их.
В нашей работе также важно учитывать особенности восприятия музыки детьми с разными нарушениями. Например, у людей с расстройствами аутистического спектра особое отношение к громким звукам — когда они их слышат, закрывают уши руками. Это доставляет им дискомфортные ощущения. Поэтому медно-духовой ансамбль или оркестр мы стараемся приглашать только в большие залы — и родители, предвидя реакцию ребенка на громкие звуки, занимают места подальше от сцены. Подобных вещей, о которых могут рассказать только профильные специалисты, мы узнали немало.
В целом благодаря проекту я научилась взаимодействовать с такими детьми. Я не психолог, и мне далеко до уровня тех, кто каждый день работает с ними в интернате. Но за пять лет я хотя бы чуть-чуть смогла приоткрыть эту дверь.
Как проект реализуется в этом году, несмотря на пандемию
— В этом году сезон должен был начаться в мае: мы планировали выступление рогового оркестра в Белом зале Шереметевского дворца. Всего на весну и июнь у нас было намечено три концерта, которые нам пришлось перенести из-за эпидемии. В итоге сезон получился скомканным: поскольку мы выполняем госзадание, нам надо провести все мероприятия, на которые мы получили средства, с сентября по декабрь.
Все концерты, которые мы организовывали этой осенью, из-за ограничений Роспотребнадзора могли посещать только люди старше 18 лет, из-за чего наши залы в этот сезон заметно опустели. Для людей с особенностями развития, которые уже выросли, выехать в город и прийти на концерт тоже сложно, но возможно. Они более или менее социализировались и научились вписывать себя в окружающую среду, чего не скажешь о нашей целевой аудитории — детях. Им удалось посмотреть лишь спектакль «Щелкунчик», проходивший в Эрмитажном театре: детям разрешалось приходить в сопровождении взрослых.
Хотелось бы, чтобы всё вернулось на круги своя. В остальном наши концерты не изменились, только вместо коллективной игры на шумовых инструментах мы хлопаем и топаем, чтобы минимизировать тактильные контакты.
Надеемся, что в следующем году эпидемия сойдет на нет, и мы продолжим работу в прежнем формате: проведем семь-восемь концертов. Кроме того, мы планируем запустить экскурсии и работаем над маршрутными картами для особых детей по каждому из филиалов театрального музея. Маршрутные карты — это наглядное пособие, которым посетители с особенностями развития смогут пользоваться во время осмотра. Еще мы будем устраивать семинары для сотрудников музея, на которых они научатся грамотно взаимодействовать с особыми детьми.
