Как петербуржцы уезжали от мобилизации в Финляндию — на велосипеде с «Авито», машине отца и в автобусе

В последние дни в Финляндию ежедневно въезжают 7–8 тысяч россиян. Многие из них решили покинуть Россию после объявления мобилизации.

Финские власти заявили о намерении закрыть въезд россиянам с туристическими визами. «Бумаге» также известны случаи отказа во въезде.

Наш корреспондент узнал у петербуржцев, которым удалось успешно пересечь границу, как они выезжали из России, о чем говорили с пограничники и что думают делать теперь.

Петербуржец, 27 лет

— [До войны] я делал проекты про инвестиции и развитие. Но после февраля задаешься вопросом, насколько морально теперь воплощать подобный креатив. Вокруг весь этот нервозный шум, а тебе надо делать проекты про позитив и светлое будущее.

Я решил попробовать мигрировать, поработать удаленно. Здесь [в Финляндии] ты хотя бы не ждешь своего часа, не думаешь: «Сегодня или завтра [меня заберут в армию]?», а можешь хоть что-то заработать, чтобы содержать семью.

Первое, что пришло в голову, — хотя бы на несколько дней приехать сюда. И то непонятно, с чем [финское] правительство выступит на следующей неделе, будет ли легальным здесь находиться по шенгенской мультивизе.

Уехать я решил 25 сентября, ночью. Купил велосипед на «Авито» и с утра поехал на нем до КПП от Светогорска. Я боялся ехать на велосипеде, мониторил чаты в телеграме. Но на чем ехать?

На нашей стороне границы было машин сто, а велосипед проезжает без очереди. Женщина сразу меня оформила: записала номер бренда велосипеда и его цвет.

Дальше паспортный контроль, на нем всё прошло очень позитивно — пошутили, что на фотографии в паспорте я выгляжу сильно моложе своих лет и нужно бы сделать новый. Я предложил им проверить биометрические данные (понятное дело, что у них в будочке таких возможностей нет) или сравнить с прежними четырьмя визами в паспорте. У меня поинтересовались, на какой срок въезжаю, я ответил, что на три дня. Больше никаких вопросов не задавали, хлопнули печать и пропустили.

Когда подъехал к финнам, горел красный свет. [Пограничники], заметив меня, сразу включили зеленый. Я боялся, что обязательно нужен свет на велосипеде спереди и сзади. [Границу] прошел, даже велик не смотрели. Но никаких вопросов не было.

На велосипеде я доехал до Иматры, это минут 30. Хотел взять автобус, но все билеты раскупили, остались только на электричку. Сел на нее и доехал до Хельсинки, здесь и нахожусь сейчас с велосипедом.

Я часто читаю в чатах [про выезду за границу], что всё зависит от того, кому какой пограничник попадется. Не слышал ни одной истории, что кого-то развернули именно из-за контекста [мобилизации], только если есть объективная и законная причина не выпустить человека — например, долг.

Каждый переживает, что именно на нем всё и начнется. Кого-то спрашивали: «Знаете ли, что [в России] проходит мобилизация? Подходите ли под критерии призыва?» У меня такого не было.

Как быть дальше, не знаю. Есть два-три дня на подумать, поработать и понять, куда будет выгоднее переехать с точки зрения финансов, потому что здесь достаточно тяжело. У меня семья, все там [в России].

Петербуржец, 32 года

— До недавнего времени я работал репетитором математики. Зимой думал переквалифицироваться в программиста, в сентябре уже искал работу, но пока не нашел и уехал.

На следующий день после объявления мобилизации жена написала, что кто-то ходит по дому и долбится в двери, в том числе и в мою. А я уклонист принципиальный, военника у меня нет.

В течение дня мы собрались, взяли еще одного человека, решили все организационные вопросы и со всеми попрощались. Вечером уехали на отцовской машине, в 23:00 уже были на границе (МАПП «Брусничное»), а в два ночи уже ее прошли. Всё было замечательно, без вопросов. Думаю теперь, как эвакуатором переправить машину обратно через границу.

Семья отнеслась с пониманием: жена сразу поняла, а до родителей еще несколько дней доходило. Они удивились, что я уехал, хотя мы целое утро разговаривали об этом. Мама абстрагируется от происходящего, а батя — обычный батя, не провоенный, но «двоемысленный». У него будто есть параллельные ветки мышления и они друг другу не мешают, хоть и напрямую противоречат.

[Происходящее в стране] напрягало меня уже много лет, но раньше такой непосредственной угрозы не создавало. На митингах меня задерживали с 2018 года, после этого я работал в избирательной комиссии: сначала в участковой, потом в территориальной. Можно сказать, был профессиональным оппозиционером, но на низких рисках. Сейчас появился конкретный риск здоровью и жизни, и это уже край. Возвращаться в Россию не планирую.

Сейчас у нас есть две основные линии. Один из нас [троих] собирается через какое-то время в Аргентину, у него и до этого был план туда попасть. А я и другой мой друг думаем, где подавать на беженство и как это обосновать. Либо здесь, либо в Германии, еще не знаю пока. Как только всё разрулим, то и жена ко мне приедет.

Петербуржец, 24 года

— В январе я был на четвертом курсе вуза и решил взять академ на год: поработать, накопить денег. А потом началась война. Я сразу же решил уезжать — в Стамбул через Минеральные Воды.

В Минводах меня жестко допрашивали на границе и не хотели выпускать. Я шел последним в очереди на посадку в самолет. Меня остановил пограничник, завел в комнату и там начал спрашивать о том, как я отношусь к последним событиям.

Не знаю, почему он выбрал меня. Из-за войны все молодые люди моего возраста сразу уезжали за границу. А я учился на айтишника, им невыгодно было нас выпускать. Один пограничник взял у меня телефон и унес в другую комнату, якобы проверить по какой-то базе серийный номер, узнать не украденный ли он. Второй спрашивал одно и то же — они часто так делают, чтобы просто не пустить в самолет. За две минуты до конца посадки в комнату вошла девушка и говорит: «Выпускайте его быстрее!» Думаю, только она меня и спасла.

Всё, кайф, сажусь в самолет. А мне приходит уведомление из телеграма, что с такого-то IP-адреса с Windows 10 пытались зайти в мой аккаунт. Я читал о случаях, когда пограничники залезают смотреть переписки. Но я подготовился: всё почистил и удалил все фотки, установил дополнительный пароль в телеграме. Пофиг вообще.

Когда ситуация успокоилась, я вернулся в Россию и в августе поступил на заочную форму обучения. Думал уехать куда-нибудь, снова поступить на языковые курсы или просто попутешествовать, работая онлайн.

Когда началась мобилизация, родители сразу сказали: покупай билет и уезжай. Я купил на 28 сентября билет на автобус. Раньше он стоил 2 тысячи рублей от Петербурга до Хельсинки, я взял за 10 тысяч — еще и билет в Париж купил к сестре.

Когда вышла новость, что финны хотят запрещать въезд [россиянам], я понял, что надо ехать раньше. Лучше уж здесь посижу подожду. Взял на 26-е новый билет, тоже за 10 тысяч. Автобус был битком, путь занял 6 часов, но всё прошло нормально, мы проехали. Правда, из всего автобуса не пропустили двух человек. Не знаю почему.

Так как у меня слетела отсрочка, по связям через знакомого я выписался из военкомата еще в августе, не состою на учете и меня сейчас не могут мобилизовать. Но если я вернусь в Россию на срок больше трех месяцев, должен буду заново прописаться [в военкомате]. Но это пофиг, я пока не собираюсь возвращаться.

Все мои друзья остаются в Петербурге, многие хотели уехать со мной, но не смогли. Говорят, нужно денег подкопить. Но я не уверен, что потом у них получится уехать.

Меня с детства бесило, когда мою свободу пытались ограничить. Меня это душит и забирает все силы. Когда я сказал маме, что уже в Финляндии, она заплакала. С предприятия, где она работает, многих двадцатилетних и тридцатилетних [мужчин] забрали. Короче, жесть.