Жительницу Смоленской области Светлану Давыдову подозревают в государственной измене: весной прошлого года она позвонила в посольство Украины, после того как услышала в автобусе разговор военнослужащего о возможной командировке. 21 января ее задержали и уже на следующий день этапировали в московский СИЗО.
Муж арестованной Анатолий Горлов рассказал «Бумаге», из-за чего не может выйти на связь с женой и почему до сих пор не верит в происходящее.
О том, что против жительницы Смоленской области Светланы Давыдовой возбудили уголовное дело о государственной измене, стало известно от ее мужа Анатолия Горлова. Он сообщил газете «Коммерсант», что утром 21 января к ним пришел следователь по особо важным делам 1-го отдела следственного управления ФСБ РФ в сопровождении людей в камуфляже. Давыдову задержали, а дома провели обыск.
Как выяснилось позже, Давыдову заподозрили в государственной измене в пользу Украины. Еще в апреле 2014 года она заметила, что воинская часть №48886 рядом с ее домом опустела, а потом услышала в автобусе телефонный разговор одного из служащих части: он, по словам мужа Давыдовой, рассказывал, что часть «переправляют в Москву, обязательно в штатском, а оттуда дальше в командировку». Давыдова подумала, что речь может идти о Донецке, и решила позвонить в украинское посольство в Москве, чтобы «предотвратить жертвы».
Сейчас Светлана Давыдова, мать семерых детей, находится в СИЗО «Лефортово». Статья 275 УК РФ «Государственная измена» предусматривает до 20 лет лишения свободы.
Анатолий Горлов
муж Светланы Давыдовой
— Ситуация так развивалась, что мне сначала было неизвестно, куда ее отвезли — в Смоленск или Москву или еще куда-то. Ее взяли вывели, увезли куда-то, обыск проводят. Что они ищут, им одним было известно.
Где она, я узнал только на следующий день. Ее забрали в 8 часов, а на следующий день я приехал в Смоленск, ждал, пока у меня возьмут показания. Они продержали меня там, а на самом деле она в этот момент была уже в Москве: в 14 часов ее взяли под стражу решением Лефортовского суда (суд удовлетворил ходатайство об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, соответствующее решение размещено в базе данных суда — прим. «Бумаги»).
Сейчас что в наших силах — то и предпринимаем. Стараемся передачи передать, договориться о чем-то. Я нахожусь в Вязьме, в Москве был только вчера: передавал жене вещи первой необходимости. Все это по времени ограничено, и ты не всегда можешь это сделать.
С того момента с ней не было возможности встретиться. На связь выходить не удается совсем. Только если адвокат скажет, что ей что-нибудь необходимо: например, мочалку передать или еще что-то. А больше никак.
До обыска не было никаких предпосылок (к тому, что звонок в посольство обернется уголовным делом – прим.). Никаких проверок не проводили. Для всех это было абсолютно неожиданно: мы же не партизанский отряд — мы обычная гражданская семья. У нас не выставлено постов, чтобы дать нам сигнал о том, что кто-то придет.
Для нас это было абсолютно неожиданно: мы же не партизанский отряд — мы обычная гражданская семья
Честно говоря, я и сейчас не до конца понимаю претензий. Я понимаю, что можно как угодно это [звонок] оформить и все зависит от того, кто как оформит, кто как воспримет. Но понять — я лично не понимаю, как такое вообще может быть.
Конечно, мы никогда не предполагали, что такое может случиться. Мы что, сидели и думали заранее, как и что сделать? Это был эмоциональный поступок со стороны Светланы, а не какой-то злодейский замысел. Ничего конкретного им она, конечно, не сказала.
Документ от 21-го числа о том, что ее задержали, мне пришел на почту только 26-го. Документ от 22-го о решении суда пришел только 28-го: выдать документ сразу следователь почему-то не посчитал нужным. Я думаю, что они теперь все будут оформлять так же, задним числом.
Сейчас никакие организации нам не помогают: мы ни на какие организации не работали — с чего нас резко станет кто-то поддерживать? Адвоката предоставило государство. Кто-то звонит, спрашивает, нужен ли нам адвокат. Но я пока не знаю, мне надо думать.
Конечно, все это будет решать следователь, государство, система будет решать — от нас теперь мало что зависит.
