Как давно в русском языке появились феминитивы, действительно ли их использование противоречит языковым нормам и станут ли они частью повседневного общения?
«Бумага» поговорила об этом с профессором кафедры русского языка РГПУ им. А. И. Герцена Валерием Ефремовым и сотрудницей Института лингвистических исследований РАН Владой Барановой.
Валерий Ефремов
профессор кафедры русского языка РГПУ им. А. И. Герцена, специалист в области гендерной лингвистики
— Феминитивы существовали всегда. Мы их найдем в любых исторических словарях русского языка, — XI–XIV веков, XVIII века, потому что женщины всегда существовали и о них всегда писали. Ничего искусственного в тех феминитивах, которые сейчас предлагают феминистки, нет. Они все созданы по моделям, которые существуют столько же, сколько существует русский язык.
В 1970-е в рамках академических исследований составлялись списки феминитивов, которые извлекали в первую очередь из официально-деловых документов и из корпуса газет. Условно говоря, в профсоюзной газете могло быть напечатано поздравление, обращенное к женщинам, которые занимаются академической греблей, — «дорогие академистки, с 8 марта вас». Ученые, будучи честными людьми, зная, что такое употребление было зарегистрировано, пусть и всего один-два раза, могли внести его в такой список.
В конце XX века был издан словарь профессора [Николая] Колесникова, который так и назывался — «Толковый словарь названий женщин», там их было более 7 тысяч. Колесников брал словари, канонический корпус русской художественной литературы и выписывал оттуда всё, что хотел, в том числе слова, которые обычный смертный человек вообще никогда не услышит, например «семьянка» (женщина, имеющая семью). У лингвистов, лексикографов были к этому словарю [Колесникова] определенные вопросы: никто не мог подумать, что существует такой веер этих слов. Я знаю ученых старшего поколения, которые удивлялись на уровне «господи, так же никто никогда не говорил». Но слово есть, оно формально существует. И возникает вопрос: насилие ли это над языком или действительно необходимость?
Феминитивы можно отнести к так называемым потенциальным словам, которые не зарегистрированы в толковых словарях, но при этом если мы их услышим, то легко расшифруем. Когда вводили этот термин — «потенциальное слово», использовали слово «китиха». Его тогда не было в словарях, никто не слышал слова «китиха», но все сразу понимали, что речь идет о самке кита. Самое потрясающее, что через десятилетия это слово включили в словарь.
Огромному количеству людей кажется, что язык обходился без феминитивов, обойдется и дальше. Но здесь только часть истины, потому что язык развивается так же, как и общество. Соответственно, когда в обществе происходят какие-то социальные изменения, это неминуемо отражается на языке.
Можно вспомнить 1917-й и следующие годы, когда в языке появилось огромное количество новых слов. Тогда впервые бурным цветом расцвели аббревиатуры, до того совершенно не характерные для русского языка. Часть из них осталась, более того, стала полноценными словами. Например, «вуз» или гораздо более позднее «бомж», которое сейчас вообще не воспринимается как аббревиатура «без определенного места жительства». То же самое с феминитивами.
Чтобы показать, что речь идет о женщине, можно, конечно, каждый раз добавлять к названию профессии «женщина». Но, во-первых, разбрасываться конструкциями «женщина-врач», «женщина-адвокат» не позволит закон экономии языковых средств, а во-вторых, это, на мой взгляд, довольно убого. Потому что в отличие, к примеру, от английского языка, который в этом смысле гораздо менее словообразовательно богат, у нас все-таки есть суффиксы, которые мы можем использовать. В последней академической грамматике 1980 года их описано десять.
Проблема заключается в том, что некоторые суффиксы омонимичны. Например, у «-ша» есть значение «жена кого-либо» — такова была традиция использования этого слова в XIX веке. Потом это потеряло актуальность, но образованные люди об этом помнят. В этом смысле «авторка» выгоднее, чем «авторша». А у слова «поэтка», которое нейтрально для западно-славянских языков, в русском языке действительно сквозит момент какой-то разухабистости и сниженной коннотации, потому что суффикс «-ка» используется в огромном количестве значений. В конце-концов это может быть что-то маленькое и незначительное — «монетка», а не «монета». Поэтому некоторым кажется, что это слово скорее отрицательное, чем положительное.
Есть еще вариант, который предложил филолог Михаил Эпштейн, — перевести все названия профессий и должностей автоматически в разряд существительных общего рода и в зависимости от пола лица, о котором идет речь, согласовывать их со словами то в мужском, то в женском роде. Это было бы замечательно, если бы не одно «но». Существительные категории общего рода — это очень маленькая группа слов в русском языке. Туда относят существительные, которые, наоборот, обычно выглядят как существительные женского рода и характеризуют черты характера человека, например «забияка», «егоза». Но на наших глазах это происходит со словами «староста» и «судья», которые изначально были существительными мужского рода, но сейчас стали употребляться и как существительные женского рода. Появление феминитивов в этом смысле более понятно и логично.
Я уверен, что часть тех слов, которые сейчас придумали, типа той же «редакторки» или «адвокатки», скорее всего останется в языке. Но все точно не останутся. Потому что язык — это самонастраивающаяся система. Просто взять и впрыснуть в него какое-то количество слов можно только на каком-то коротком этапе, но в долговременной перспективе это не работает.
Например, в XVIII веке в русском языке было обилие заимствований из французского и голландского, и часть из них благополучно ушла. Все забыли, кто такой амотёр, что такое шандра. Я думаю, часть этих слов просто исчезнет и о них будут вспоминать только чтобы опознавать эпоху конца 10-х — начала 20-х годов XXI века.
Влада Баранова
доцент департамента социологии НИУ ВШЭ в Санкт-Петербурге, сотрудница Института лингвистических исследований РАН, специалистка в области социолингвистики
— Строго говоря, норма — это всегда то, что кодифицировано. Норма создается в тот момент, когда что-то записывается в грамматику или в словари какой-нибудь институцией, например Академией наук, которая имеет право сказать: «вот это норма». И в этом смысле феминитивы ненормативны, просто потому, что в наших словарях их еще нет. Словари составлены на момент начала XXI века, а сейчас уже его второе десятилетие.
Не думаю, что всё, что не вошло в словари, обязательно является ошибкой. В словарях нет запрета на эти формы. Их просто еще нет, они никак не охарактеризованы с точки зрения словарной нормы.
Думаю, скорее стоит посмотреть на феминитивы не с нормативной точки зрения, а с точки зрения того, окажется эта дискуссия просто дискуссией или сформирует какое-то употребление. Сейчас даже те люди, которые хотят использовать феминитивы, не используют их регулярно. Даже издания, которые можно назвать про-феминистскими, в большинстве статей про женщин-фотографов, женщин-авторов, женщин-режиссеров, либо будут писать и так, и так, либо будут преобладать варианты в мужском роде. Возможно, люди поговорят и это останется трендом только среди тех, кто внимательно относится к этому вопросу. А может, феминитивы начнут использовать регулярно и это станет частью повседневного общения.
Противники феминитивов довольно часто прибегают к лингвистическому аргументу, с которым я, кстати, согласна. Они говорят, что форма на «-ка» (например, «авторка») — не самая естественная для русского языка и что было бы логичнее расширять круг слов общего рода. Чтобы, например, можно было бы сказать «профессор пришла», «умная профессор сделала доклад» и так далее.
Другой аргумент противников феминитивов в том, что эти слова звучат смешно или имеют негативную коннотацию. Но мне кажется, что такие вещи очень быстро становятся нейтральными. Если в течение какого-то периода времени люди будут регулярно их использовать, то не будут слышать уменьшительности или какого-то пренебрежения.
При этом у суффикса «-ка» меньше всего ограничений на сочетаемость с разными основами, хотя есть слова, от которых с ним невозможно образовать феминитив. Кажется, на его популярность повлияло и то, что во многих славянских языках он является нейтральным суффиксом, который образует регулярные феминитивы. Суффикс «-ниц», как в слове «учительница», очень редкий, сравнительно мало слов с ним регулярно использовалось.
Я не совсем согласна с идеей, что если что-то — не самое естественное следование тому, что заложено в языке, то это надо запретить. Потому что желание говорящих важнее, чем логика развития грамматической структуры. То есть если бы язык всегда развивался так, как мы ожидаем исходя из его внутренней логики, то очень многих явлений бы не было.
Если вдруг сложится так, что сегодняшним носителям русского языка феминитивы покажутся хорошим решением, то примерно в этом направлении и будет развиваться язык. Во многих языках мы наблюдали, как развивалась гораздо менее логичная с точки зрения развития языка и смешная с точки зрения современников форма. То, что выбрано сообществом, мнения, которые стоят за этим, немного важнее, чем какие-то внутренние грамматические закономерности.
