«Больницы боятся. Отказались даже от сиделок». Петербурженки на свои средства помогают раненым российским военным и получают угрозы от силовиков

Главный петербургский госпиталь для раненых. Когда в ВМА начали принимать военных и почему туда сложно попасть волонтерам

Сколько российских военных было ранено на войне в Украине, власти держат в тайне. Лишь в первые недели боев Минобороны РФ отчиталось о 1597 пострадавших военных. Комитет по здравоохранению Петербурга не ответил на запрос «Бумаги» о том, сколько участников войны в летние месяцы 2023-го лечилось в городских больницах.

Военно-медицинская академия имени Кирова в Петербурге — один из главных госпиталей, которые принимают военных из зоны боевых действий. Раненые родом из разных регионов России начали поступать туда уже в первые дни полномасштабной войны. Гражданских пациентов в конце февраля 2022 года срочно выписывали из палат академии, сообщала «Русская служба Би-би-си».

Когда в 2022 году в петербургской ВМА начали оперировать раненых, медицинского оснащения не хватало. Например, в реанимации, по словам собеседников «Русской службы Би-би-си», было мало растворов для капельниц, питания для кормления через зонд и одноразовых катетеров. Весной прошлого года рассчитанные на несколько тысяч человек клиники ВМА уже были переполнены.

За полтора года при поддержке администрации президента и Смольного были созданы волонтерские структуры для помощь раненым. С петербургскими больницами сотрудничают, например, движение «Мы Вместе» при Центре городских волонтеров Петербурга и соцработники фонда «Защитники Отечества», который появился в 2023 году по указу Владимира Путина.

Возникли и частные инициативы — они самоорганизовались еще в первые месяцы войны в Украине. Так, в начале марта 2022 года петербурженка Ирина создала объединение волонтеров после того, как ее о помощи попросили знакомые из ВМА имени Кирова.

— Я сама женщина-врач, и на тот момент состояла в кулинарном клубе. Мои коллеги попросили меня приготовить бульоны для раненых, потому что тогда еще не было хорошего обеспечения, и питанием военных активно занимались жены врачей, — рассказала «Бумаге» Ирина.

По словам волонтеров, с которыми удалось поговорить «Бумаге», если простой человек захочет помочь раненым, его не пустят на территорию военного госпиталя, а помощь не доставят пациентам. В специализированных петербургских больницах, как утверждают волонтеры, действует особый режим. Вход в госпитали под управлением Минобороны — в том числе ВМА имени Кирова — возможен только после тщательных проверок и по пропускам.

— Просто так в ту же ВМА Кирова не пускают. Естественно, там боятся чужих людей и провокаций. Отбор сильный, — объясняет Ирина.

Другая частная волонтерская организация, с которой связалась «Бумага», рассказала: им несколько месяцев приходилось добиваться того, чтобы попасть к раненым в медицинскую академию: «С врачами мы долго общались и договаривались, чтобы от нас два человека приходили и, никому не мешая, раздавали гумпомощь».

— Так как я сама врач, у меня больше возможностей по посещению медицинских учреждений и получению пропусков, — добавляет Ирина. — И все люди, которые хотели попасть в стационар, в начале [войны в Украине] шли ко мне. Почему мы обычных пациентов посещаем, а бойцов нельзя? Раньше они вообще лежали под порядковыми номерами, нельзя было ничего разглашать. Сейчас уже под фамилиями.

«Иногда мы собираем коляски с помоек или с „Авито“». Как волонтеры помогают раненым

— Я работаю врачом, потому что я люблю людей. К тому же я верующий человек, воцерковленный. Во время войны я рассматриваю свою [волонтерскую] деятельность как служение во благо родины, как патриотизм. Тем более я проходила военную кафедру в институте — у меня звание военно-морского офицера. Долг и честь для меня — не пустое слово, — рассказывает о своей мотивации Ирина.

Впрочем женщина не скрывает: несмотря на поддержку России в боевых действиях, она мечтает о скорейшем окончании войны. В Украине у нее воюет брат-контрактник.

— [Весной 2022-го] мы думали, что «СВО» [скоро] закончится, но этого не произошло. В итоге мы стали помогать больше и больше. Потихоньку мы разрослись из кулинарного клуба. После объявления мобилизации мы были уже полноценным объединением, — рассказывает докторка, помогающая раненым.

Сейчас у организации Ирины есть склад в Ленобласти, который предоставила волонтерам администрация региона. Однако, по словам женщины, с властями она редко взаимодействует — не хочет просить деньги у чиновников, обеспечивающих тысячи своих госволонтеров.

С организацией Ирины сотрудничает более сотни людей. Средства на помощь раненым женщина собирает через анонимных благотворителей, школы Петербурга и Ленобласти, а также через соцсети.

— Хотя питание уже налажено, чаще всего мы по-прежнему приносим ребятам вкусняшки. Летом я привозила ящиками фрукты. Но вся еда доставляется по договоренности с начальством. Если мы заказываем в кафе пирожки, то мы обязательно берем у заведения сертификат соответствия, потому что руководство стационаров несет ответственность за пациентов, — говорит о своей работе в больницах волонтерка.

Из-за того, что в Петербурге лечат участников войны из разных регионов, команда Ирины предоставляет раненым одежду на смену больничной, а также шьет госпитальные трусы, майки, подушки и покупает кроссворды, ручки, очки для чтения.

Еще одно направление работы — покупка ходунков, костылей, колясок. «Иногда мы собираем коляски б/ушные — с помоек или с „Авито“. Нам помогает петербуржец, который их ремонтирует», — отмечает Ирина. Из-за того, что у женщины есть контакт с медперсоналом, к ней поступают и более специфичные заказы: например, на покупку принтеров или специальных столиков для кормления лежачих пациентов.

По ее словам, недостаток средств реабилитации возникает в больницах из-за того, что в Петербурге работают «очень хорошие врачи, которые отдают коляски и костыли бойцам с собой». «А как иначе человек пойдет домой? Мы восполняем. В Петербурге ведь огромный поток пациентов», — говорит Ирина.

Однако дефицит средств для передвижения раненых сохраняется больше года: о сборах на костыли и коляски в петербургских группах писали также осенью 2022 года. «Бумаге» не удалось проверить, закупала ли медицинская академия эти товары, — аукционы для снабжения госпиталя проводятся в закрытом режиме.

— Ждать все бюрократические процедуры долго. Полгода назад ко мне подошел заведующий со слезами на глазах. Бойцу нужно было купить дорогой препарат. Заведующий говорил, что лекарство уже заказали, но будет оно только через полторы недели. А боец уже завтра или послезавтра умрет без лечения. Мы с девочками скинулись и в последний момент успели купить. Боец на тот момент уже пять с половиной месяцев лежал, только после нужного антибиотика пошел на поправку, — добавляет Ирина.

«Помогаем окольными путями». Почему волонтеров не пускают к раненым в гражданские больницы Петербурга и других регионов

В августе 2023 года комитет по здравоохранению Петербурга сообщил, что для лечения участников войны в Украине приспособили 17 гражданских больниц города. В некоторых из них на треть увеличилось количество госзакупок, ранее заметила «Бумага».

Гражданские больницы экстренно перепрофилировали летом 2023 года, рассказал источник «Бумаги», работающий в медицинском учреждении из списка комздрава.

Однако во многих больницах не принимают помощь волонтеров для военных из-за страха и «разных регламентов», отмечает Ирина: «Связи налажены по большей части с ВМА Кирова и госпиталями в Пушкине».

— В Мариинской больнице, больнице имени Джанелидзе есть определенные проблемы, но они не афишируются и постепенно решаются. На первое время им не помешала бы волонтерская помощь, но больницы боятся. Отказались даже от сиделок. Кронштадту мы пытались помочь гуманитаркой, но бойцы пошли в отказ, в итоге нам туда вообще закрыли доступ, — говорит волонтерка.

Объединение Ирины разрослось настолько, что ее команда открыла филиалы и в других городах. Петербуржцы активно помогают раненым на аннексированных Россией территориях Украины. Сейчас волонтерки ездят на «передок» в Бахмут, где помогают в госпиталях бесплатно как младший медицинский персонал.

В ростовский военно-клинический госпиталь, как и в петербургские гражданские больницы, желающих помочь часто не пускают: «Помогаем окольными путями». По словам одной из волонтерок, сейчас больница Ростова действует как «сортировочный пункт, где бойцы лежат по два-три дня», а затем их перевозят на лечение в другие регионы.

— В Ростове, конечно, жесть. Когда я туда зашла, на полу около 20 бойцов лежало на обоссаных и грязных матрасах. Банально не хватает кроватей, — вспоминает петербурженка.

«Что люди говорят о нас? Мы убийцы?» Как российские военные реагируют на волонтеров

В ВМА и других больницах у Ирины и ее команды сотни подопечных. В конце октября, как говорит волонтерка, «они приготовили еды на 120 человек, но понадобилось обойти около 200 бойцов — три этажа, все отделения».

— В начале [войны в Украине] военные были очень осторожными. Самый главный вопрос был: «А что люди говорят о нас? Мы убийцы?» — вспоминает Ирина. — Мне приходилось их утешать, приносить им письма [от детей], зачитывать вслух, «работать психологом».

Сейчас волонтеры по согласованию с администрацией устраивают для раненых в ВМА концерты: некоторые организации приводят к ним рок-музыкантов, другие — виолончелистов или народников. Из-за болевого синдрома, как утверждает Ирина, многие бойцы не высиживают полноценное выступление, поэтому «ребятам играют по два-три произведения в палатах». По наблюдению волонтеров, самая популярная среди раненых в Петербурге песня — «Конь» группы «Любэ».

— Сейчас военные довольны, что мы приходим. Если у бойца критическое состояние — полголовы нет, он слепой, как-то изуродован — он всегда лежит в позе эмбриона, спиной ко всем и накрытый одеялом с головой. Но именно такие бойцы вызывают у меня интерес — я подхожу и начинаю уделять им столько времени, сколько надо. Бывают тяжелые психологические случаи, когда нужно с человеком провести весь день, — отмечает Ирина.

Многие бойцы стесняются посторонних людей, заметила основательница движения по помощи раненым. Но есть и «наглые ребята, которые требуют айфоны», — такие заказы волонтеры не выполняют.

Ирина также регулярно проводит «уроки мужества» в школах Петербурга и Ленинградской области. На такие занятия она приводит жителей «ДНР» и «ЛНР» и участников войны в Украине, в том числе тех, с кем она познакомилась в госпиталях.

— Я стараюсь привлечь бойцов СВО, так сказать, для рассказа от первого лица. Надо отдать должное парням, ни один боец СВО в посещении учебных заведений мне не отказал. А вот учебные заведения отказываются, и не одно. Они не хотят говорить про это, — сетует Ирина.

«Вызвали в Следственный комитет, якобы я занимаюсь подрывом Минобороны России». Как силовики запугивают волонтеров за помощь раненым

Несмотря на лояльную российской власти позицию, волонтеры периодически сталкиваются с давлением со стороны больниц и госорганов.

— Нас всё время запугивают: это нельзя писать, об этом нельзя говорить. Иногда мне бойцы говорят: «Я хочу, чтобы вы мое лицо показали [в посте в соцсетях объединения]». Я отвечаю: «Нельзя по закону», — жалуется Ирина.

Однажды одна из петербургских волонтерок также попала на «беседу» в Следственный комитет за попытку помочь раненым. По ее воспоминаниям, в один момент ее подопечного перевели в калининградскую больницу, он отзвонился о том, что у них ничего нет: «только 20 упаковок пенталгина на 400 пациентов».

— Его как в одеяле голым перевезли, так он и лежал, не давали даже одежду. Тогда я начала заниматься Калининградом, активизировала всех знакомых. В итоге мы и стойки для капельниц на колесиках приобрели, и договорились с заводом «Ролтон» на официальные партии лапши для бойцов, — вспоминает петербурженка.

За активную деятельность в Калининграде женщину вызвали в Следственный комитет: «Якобы я занимаюсь подрывом [деятельности] Минобороны России».

— У меня была только беседа, без последствий, попросили только некоторые призывы о помощи из соцсетей удалить. Сейчас очень многое я не выкладываю, — объясняет она.

Впрочем, некоторые петербургские волонтеры спокойно и лояльно относятся к «военной цензуре». «То, что не надо, мы не рассказываем. Мы же не хотим дискредитировать армию», — заявила в беседе с «Бумагой» Марина, руководительница частной волонтерской организации в Петербурге.