Чтение на «Бумаге»: как книжные издательства стали отражением перемен в России в нулевые

Каждый русский человек знает, что такое мебельная стенка. Некоторые живут с ней всю жизнь, как с хроническими заболеваниями или взрослыми детьми. Настоящая стенка из ДСП вмещает в себя все нюансы малогабаритного быта: сервант с сервизом, ниша для телевизора, ящик для постельного белья, куча выдвижных ящиков для квитанций и оторванных пуговиц, ящики-антресоли, содержимое которых загадка для всей семьи. А еще в каждой стенке есть книжный шкаф. Набор книг в стенке напоминает рассадку гостей на банкете в доме престарелых: русские классики перемешаны с Желязны и Пикулем, затрепанные тома фантастики и кулинарные книги теснят белые корешки «Всемирной библиотеки». На всем толстый слой пыли. Обычно к этим книгам не прикасаются, их цель стоять ровными рядами и демонстрировать гостям, что хозяин приличный человек с хорошим вкусом.

Поэтому, когда в подобном домашнем некрополе появляется ярко-оранжевая книга с огромной надписью «Отсос» или «Джанки» на обложке, то выглядит это примерно так же как внезапный приход буйного психопата в ярком боа на вечеринку в тот самый дом престарелых.

Собственно, само появление «оранжевой серии» в России и было таким, во всех смыслах, приходом. Подобно тому как в 1990-е годы, по мнению Павла Пеперштейна, буквально вытекли из видеомагнитофонов, язык нулевых появился из оранжевых книг «Альтернативы» и из-под фантасмагоричных обложек издательства Ad Marginem. Вся оптика молодежной культуры нулевых, начиная от текстов песен модных групп и заканчивая пабликами, была взята из этих книг. Секс, наркотики, все возможные формы девиаций издавна были главными темами контркультуры, но та самая, моментально узнаваемая интонация ненависти с налетом подросткового цинизма, была взята именно из «оранжевой серии».

Это были не книги, это были бомбы. Их приносили домой и ждали, когда они рванут, разнеся в клочья тишину «нормальной» жизни. Коупленда и Паланика читали, дабы почувствовать, что страх жизни в принципе преодолим, а не для того, чтобы узнать о мире что-то новое. Понимание того, что на другой стороне земного шара тоже есть люди, хоть и выдуманные, говорящие о твоих чувствах твоими словами, вселяло надежду. Герои «Поколения Икс» или «Уцелевшего» были идеальными героями наступившего миллениума: мнительные, полные фобий, заложники собственных иллюзий.

Своим появлением в России западная радикальная литература обязана нескольким людям: Дмитрию Волчеку, основателю «Митиного журнала» и издательства Kolonna publications, поэту и переводчику Илье Кормильцеву и переводчику Алексу Керви. С именем последнего связаны все более-менее громкие романы «оранжевой серии». В начале девяностых Керви самостоятельно перевел и издал «Джанки» Уильяма Берроуза, «Страх и отвращение в Лас-Вегасе» Хантера С. Томпсона, и сборник поэзии Чарльза Буковски «Блюющая Дама». В 2001 году Керви заключил контракт с издательством «АСТ» и стал креативным директором серии «Альтернатива». Первая книга, «Отсос» Стюарта Хоума с предисловием Алексея Цветкова вышла аккурат после терактов 11 сентября и предупреждала, что в будущем нас не ждет ничего хорошего.

Однако, история «Альтернативы» началась еще за год до выхода первой книги.

Двухтысячный — особый год для России: окончательный приход к власти Путина и зарождение потребительского общества. Открывается первая IKEA в подмосковных Химках и первые мегамоллы, места, где можно спокойно потратить целую жизнь, расхаживая между одинаковых витрин и фудкортов. Уже к концу десятилетия и Путин и IKEA станут синонимами застоя, которым обернулась пресловутая стабильность, но в 2000-е годы оба явления оглушали своей новизной и обещанием чего-то особенного. Также в 2000 году в российский прокат выходит «Бойцовский клуб» Дэвида Финчера.

Даже затертое слово «культовый» не способно описать масштабы влияния этого кино на массовую культуру: второго фильма, породившего такое количество мемов, цитат, а также людей, паразитирующих на образах главных героев, в нулевые попросту не было. «Бойцовский клуб» определил и главный образ десятилетия, впоследствии затасканный масс-маркетом до полной серости: клерк-разрушитель, осатаневший от бессонницы и мнимого комфорта, живущий двойной жизнью и одержимый жаждой настоящих приключений.

Интерес к «оранжевой серии» во многом был спровоцирован выходом на экраны «Бойцовского клуба». Точно также люди покупали «На игле» и «Страх и отвращение в Лас-Вегасе» только потому, что уже видели эти названия на экране. В отрыве от кино эти тексты работают совершенно по-другому. Доктор Гонзо и Рауль Дюк, катящие в кабриолете сквозь невадскую пустыню и собственные галлюцинации, пишущая машинка-жук из «Голого завтрака», пробежка Рентона с друзьями по улицам Эдинбурга, Тайлер Дерден и Марла — эти образы были олицетворением идеального героя, в них видели лучшую версию себя. Кадры и цитаты из этих фильмов впоследствии разлетелись на миллионы мемов и демотиваторов. Лучшей иллюстрации для повсеместно наступавшего в России торжества абсурда было не найти.

Вышедший через два года после экранизации роман в переводе Ильи Кормильцева стал первым ростком сомнения в едва зародившемся в России потребительском обществе. Спустя год после выхода «Бойцовского клуба» Кормильцев откроет собственное издательство «Ультра. Культура», которое просуществует пять лет, но успеет наделать много шума. В серии Overdrive будут изданы Брет Истон Эллис, Мелвин Берджес, Лидия Ланч, а также роман Дмитрия Нестерова «Скины», за публикацию которого Кормильцева обвинили в симпатии к нацистам и отстранили от работы над книжной серией «За иллюминатором» издательства «Иностранка».

В 2002 году же состоялась ключевая для современной литературы акция: «Идущие вместе» во главе с Василием Якименко и экзальтированные подмосковные пенсионеры топили в огромном унитазе напротив Большого театра самодельные брошюры с цитатами из «Голубого сала» Владимира Сорокина. Эта история вполне могла оказаться в книге самого Сорокина, поскольку уровень гротеска был соответствующий: от таблички на унитазе с надписью: «Проект памятника классику маргинальной русской литературы В. Г. Сорокину» до момента, когда, простояв несколько дней, унитаз был взорван с помощью тротила участниками неизвестной группировки «Красные партизаны». «Идущие вместе» предприняли попытку возбудить против Сорокина уголовное дело за распространение порнографии, потом переключились на роман Баяна Ширянова «Низший пилотаж» за пропаганду наркомании.

Скандалы вокруг книг Сорокина, Ширянова и Егора Радова, также как суд и последующий арест Лимонова в 2003 году за попытку государственного переворота, плотно связаны с именем еще одного легендарного издательства — Ad Marginem. Ad Marginem в переводе с латыни означает «по краям». Ровно про то же была выходящая в издательстве литература: всегда обращаться к крайностям, к пограничным состояниям, всеми силами избегать умеренности и середины. Спустя десять лет в одном из интервью главный редактор Ad Marginem, Александр Иванов скажет, что сегодня в России нет романов «про сейчас» и русская литература в 2013 году занята исключительно обустройством трюизмов. «Это cheap talk. Ко мне обращаются как к глупому читателю» – скажет Иванов. Но тогда, в начале двухтысячных, лучшие книги на русском о «здесь и сейчас» писались едва ли не каждый год, и почти все они выходили в Ad Marginem.

Если «Альтернатива» и «Ультра. Культура» всегда были про большой мир и его проблемы, Ad Marginem, несмотря на внушительный список иностранных авторов, в свои золотые годы был издательством о России. Точнее, о нескольких Россиях, метафизических и реальных, существовавших одновременно. Сорокин, Лимонов, Мамлеев, Елизаров, Пеперштейн, Спектр, Ширянов, Радов, Козлов, Прилепин и Проханов давали понять, что ты живешь в одно время в одной стране, если не с великими, то уж точно со значимыми писателями и являешься полноправным участником тех же исторических событий, что и они.