Год назад, 7 октября 2023 года, террористы из движения ХАМАС вторглись на территорию Израиля, убили около 1200 человек и взяли 251 заложника. Среди захваченных на музыкальном фестивале Supernova был 27-летний петербуржец Андрей Козлов. Восемь месяцев семья Андрея разыскивала его и жила в неизвестности. В июне 2024 года армия Израиля освободила россиянина.
Сейчас Андрей Козлов в США, где выступает в поддержку оставшихся заложников. К годовщине трагедии «Бумага» поговорила с его отцом Михаилом Козловым — о том, как его сын оказался на фестивале, как с ним обращались в неволе и почему семья до сих пор следит за судьбами других заложников.
Как петербуржец Андрей Козлов 7 октября оказался на музыкальном фестивале в Реиме
— Андрей давно хотел переехать в Израиль. В 2021 году он он начал реализовывать эту идею. В начале 2022-го он собрал все документы для репатриации и подал их на программу «Маса», но уехал в Израиль ближе к осени. Первые полгода он занимался изучением иврита и перепрофилированием. В России он заканчивал университет по направлению связи с общественностью, а там выбрал моушн-дизайн. Ему нравилось, но по уровню зарплаты его больше устраивал общепит, поэтому он работал поваром и су-шефом.
На фестивале он оказался случайно. Мы об этом не знали, это была разовая подработка. Кто-то из знакомых попросил его заменить одного из охранников.
У нашей семьи есть общий чат, где состоят почти все, кроме моей мамы — у нее кнопочный телефон. Утром Андрей написал: «Не беспокойтесь, если вы знаете, что происходит в Израиле. У меня всё в порядке». И мы действительно не беспокоились. Даже увидев все новости [о нападении боевиков ХАМАС], мы думали, что Андрей в Тель-Авиве, а не на юге.
Как семья в Сестрорецке узнала о пропаже сына и занималась его поисками
— Когда Андрей в тот же день, 7 октября, перестал выходить на связь, мы связались с его друзьями. Один из них сказал, что наш сын был на вечеринке в Реиме. Все его друзья и живущая в Израиле моя тетя включились в его поиски.
Мы с Евгенией, моей бывшей супругой и мамой Андрея, жили в Сестрорецке недалеко друг от друга. Она уволилась с работы незадолго до этих событий. На 9 число [октября] у нее были билеты в Турцию, где она планировала встретиться с Андреем. Когда случилась трагедия, она полетела в Израиль. Я остался с младшим сыном в России — ему тогда было 17 лет, он заканчивал 11 класс, за ним нужно было присматривать.
Сперва мы не понимали масштаб бедствия. Через несколько дней [после нападения на фестиваль] ребята нашли ДНК Андрея на расческе. Через три недели Женя сдала свою ДНК. Но его никак не могли найти: ни среди погибших, ни среди раненых.
Евгения жила в Израиле в квартире, которую снимал Андрей с своими друзьями. Она остановилась в его комнате, хотя «Форум семей заложников» предлагал ей снять отдельные апартаменты. Она ответила, что хочет ждать сына дома — и жила там до его освобождения.
26 октября к Жене пришли офицеры ЦАХАЛ, которые были закреплены за нашей семьей, и сказали: у них есть точная информация, что Андрей в заложниках. Это не был sign of life (признак того, что Андрей жив — прим. «Бумаги»), но это была четкая уверенность в том, что его именно похитили и что он на территории Газы.
В МИД России сначала творилась полная неразбериха, но потом сотрудники МИД включились в работу. Я как минимум три раза ездил в Москву к [заместителю министра иностранных дел] Михаилу Богданову. Семей заложников уверяли, что они связывались с ХАМАС и что сам ХАМАС приезжал в Россию, из-за чего к российским заложникам будет особое отношение.
Эта история, конечно, всех подкосила. Больше всего, как всегда, [в плане здоровья] досталось пожилым людям. Андрей — любимый внук моей матери. Когда он был маленьким, она часто сидела с ним на даче.
Что Андрей Козлов рассказывал о том, как он стал заложником
— Мы считаем, что нашему сыну очень повезло: он наименее травматичным образом попал в Газу, ни разу не был в тоннеле (по данным ЦАХАЛ, в тоннелях сектора Газа находили тела израильских заложников — прим. «Бумаги»). Его содержали в щадящих условиях и не избивали, насколько я знаю, в отличие от солдат Израиля. Но было психологическое давление, когда человек не знает, будет ли он жить на следующий день.
Андрей рассказывал о том, как он стал заложником. Когда начались обстрелы, организаторы решили закрывать вечеринку. Но сами понимаете, это вечеринка транс-музыки: многие выпивали или находились в определенном состоянии [измененного сознания]. Эвакуация была плохо организована. Когда появились террористы, люди метались по площадке. Но террористы фактически окружили ее, скрыться было сложно. Андрей рассказывал, что сначала они бежали в одну сторону, затем — в другую. И это всё большие расстояния.
В один из моментов, когда люди бегали по сторонам, Андрея подвезли ребята с лишним местом в машине. Мы выяснили, что ребят было четверо, но из них выжила только одна девочка. Когда начали стрелять, друзья этой девушки были снаружи. Их убили, а она провела в машине четыре часа. Ее всё же обнаружили террористы и вытащили из машины, но прибыл ЦАХАЛ, девушку отбили.
Андрей не остался на площадке, где остановились машины и где потом расстреляли друзей девушки. Около 60 человек побежали к контейнерам, Андрей был среди них. Часть людей решила спрятаться среди мусора. Андрей пытался им сказать, что нельзя прятаться в железном контейнере, потому что из него нет выхода.
Объяснить Андрей не смог. Он побежал по полю в другую сторону. Он слышал, как жужжат пули и пролетают мимо него, он сравнивал их с огромные шмелями. По его словам, за ним бежал еще один человек — он видел его краем глаза. Когда они добежали до какого-то оврага, Андрей спрыгнул, а человек за ним — нет.
Несколько раз Андрей пытался выбраться из этого оврага. В конце концов он вылез возле машины и какого-то человека — лысого, без оружия, одетого в темные джинсы и футболку. Он сказал Андрею на иврите: «Иди сюда». Оказалось, что позади машины стоял второй человек, тоже лысый, но с огромной бородой, с автоматом Калашникова и в военной форме. И на этом мандраже Андрей подумал, что это спецназовец, который его спасет.
Человек в темной футболке (он оказался заложником вместе с Андреем) сел за руль по указанию бородатого. Андрей плохо понимал, куда они едут, но он увидел, что Тель-Авив остается позади — с возвышенности были видны башни города. Они проехали сквозь огромную брешь в заборе, который огораживает Газу от Израиля. Андрей рассказывал, что около бреши были подожжены покрышки.
В Газе террорист сел за руль и помчался по лагерю беженцев Нусейрат по очень густонаселенным местам. К тому моменту Андрей уже понял, что его похитили. Его привезли в какое-то место. Довольно долго он пролежал со связанными за спиной руками и со связанными ногами.
Что Андрей рассказывал об условиях содержания в плену ХАМАС и как узнал о том, что его ищут
— Андрей пытался рассказывать, что он русский, но это никак не помогло ему в плену. Два остальных заложника рядом с ним были израильтянами, но охраняющий их террорист Андрея не любил больше всех. Террорист плохо говорил по-английски и практически на пальцах показывал: «Эти двое тут родились, а ты приехал из России. Ты сам выбрал оккупировать нашу землю. Ты самый настоящий оккупант».
В плену была ограниченная связь с внешним миром. Заложникам иногда позволяли смотреть телевизор, но в основном фильмы. Один раз израильтянин, который был в плену с Андреем, увидел свой портрет на митинге в Тель-Авиве в информационной программе — и он был счастлив из-за того, что о нем помнят. Андрей себя не видел в таких программах. Его портретов было гораздо меньше, ведь у него меньше друзей и родственников в Израиле.
Но при помощи арабской общины в Хайфе Женя сделала ролик, перевела его на арабский язык и распространила в пабликах, которые смотрят в Газе. Она рассчитывала, что так палестинцы поймут, что Андрей из России и что он не служил в армии Израиля. Но это сработало иначе. Один из охранников сказал Андрею: «Я видел твою маму. Она про тебя рассказывала». Андрей ему не поверил и попросил описать внешность. Охранник ответил, что у женщины — рыжие волосы и зеленые глаза. И тогда Андрей понял, что это действительно его мама.
Около шести раз Андрея переводили с одного места на другое в пределах одного района. Везде было по-разному. Где-то плохо кормили. В одном доме, наоброт, был человек, который говорил: «Вы покушали? Ешьте еще. Я хочу, чтобы, когда вас освободят, они увидели, что вы толстые и что к вам хорошо относились». Люди разные.
К сожалению, я вижу, как израильтяне по-разному относятся к рассказам Андрея о том, что к нему относились не так, как им хочется изобразить: с избиениями, жестокими пытками и так далее (при этом Андрей рассказывал американским СМИ, что его связывали и заковывали в цепи. По его словам, охранники в изнуряющую жару укрывали заложников одеялами, приказывали лежать на грязном матрасе целыми днями и не подходить к окнам — прим. «Бумаги»). Андрею просто повезло. Это не его заслуга и не его вина.
В феврале 2024 года Андрей пересекался в плену с Александром Лобановым, [россиянином- заложником, которого нашли мертвым в тоннеле сектора Газа]. С февраля по июнь Андрей находился в одном месте, откуда его и спасли.
К сожалению, во время операции по спасению погиб один из командиров подразделения «Ямам» Арнон Замора. Когда я увидел один из первых постов с этой новостью, я стал переписываться в комментариях с людьми. И там написали: «Теперь Андрей знает, как назвать своего сына». И Андрей сейчас действительно задумался над этой идеей.
Я хотел бы выразить благодарность армии обороны Израиля, спецназу, который освобождал Андрея, и соболезнования семье бойца Арнона Заморы.
Как семья узнала об освобождении Андрея и встретила сына спустя восемь месяцев
— В одном из пабликов [8 июня 2024 года] я увидел, что в палестинском лагере беженцев Нусейрат проводится какая-то странная операция. Спустя время мне позвонила Евгения и сказала, что Андрея освободили. Я не сразу поверил, потому что буквально за день до этого в разных пабликах было много слухов о том, что Андрея убили в плену.
Затем Евгения сказала: люди из ЦАХАЛа ей сообщили, что Андрей летит уже над территорией Израиля и что они постараются устроить нам видеосвязь. Я сразу выехал к Евгении — она тогда приехала в Россию на неделю. Когда я позвонил в дверь, у Жени в руках был телефон, а на экране — Андрей.
Это был сумасшедший день. Я быстро съездил к своей маме, чтобы она по моему телефону смогла поговорить с внуком. В ночь на 9 июня мы уже вылетели из Питера. Нам купили билеты.
Нашу личную встречу в Израиле многие видели. Нас часто спрашивали, почему Андрей упал в ноги Жене (на видео запечатлен момент, как Андрей Козлов сразу после освобождения упал в ноги прилетевшей из России матери и с трудом сдерживал слезы — прим. «Бумаги»). Мы отвечали: он всегда так делает.
Как семья Андрея Козлова живет сейчас и почему у них дома до сих пор висят портреты заложников
— С физическим здоровьем у Андрея сейчас всё прекрасно, с психологическим — более-менее. Но у него бывают панические атаки.
Сейчас Андрей второй раз в Америке, его пригласили выступить в поддержку Израиля. До этого в Нью-Йорк его приглашали неравнодушные люди, которым хотелось сделать приятное для Андрея после пережитого им ужаса.
Дима, младший сын, и Евгения сейчас живут в Израиле. Моей бывшей жене дали визу на 10 лет. Пока конкретных планов ни у кого нет. Но я до сих пор не могу отойти от восьми месяцев, которые мы провели в постоянном мониторинге каналов и в надежде что-то найти про сына. Я продолжаю читать, изучаю иврит.
Я по-прежнему остаюсь в Сестрорецке. У меня в России мама. Ей 86 лет. У нее тоже есть своя история похищения. Поскольку она родилась в 1938 году, ей было три года, когда нацисты захватили ее деревню и забрали ее. В плену она провела пять лет.
Сегодня [7 октября 2024 года] я был в консульстве Израиля, где меня попросили выступить по поводу годовщины печальных событий, но я сказал, что про Андрея не буду говорить. Я рассказал историю Елены Труфановой — это очень милая женщина, которая будничным тоном вспоминает, как утром 7 октября она лишилась дома и мужа. Она была уверена, что боевики убили и ее сына. Елена и ее мать были в заложниках до ноября, только после освобождения они узнали, что их сын, внук жив. Елена в один день лишилась всего, она иногда ездит в свой кибуц, куда в тот день пришли боевики, кормить кошек.
В Израиле есть жетончик, на нем две надписи — на иврите и на английском. Внизу написано: “Bring them home now”. 90 % людей, которые не знают иврита, думают, что наверху написано то же самое. Но там надпись: «Наши сердца похищены в Газу». Андрей вернулся, но я думаю о людях там. На работе я повесил огромный плакат с изображениями похищенных, дома тоже.
Я так часто смотрел на этих людей — они все как родные, хотя многих уже нет в живых. Для меня важно, чтобы они вернулись.
Как пережить сложные времена? Вместе 💪
Поддержите нашу работу — а мы поможем искать решения там, где кажется, что их нет
Что еще почитать:
- «Палестины не осталось». Интервью с петербурженкой, которую эвакуировали из Газы во время войны
«У нас 20 секунд, чтобы добраться до убежища». Три истории из-под обстрелов в городах Израиля
- Как помочь мирным израильтянам и палестинцам? Список инициатив и сборов
