Вечером 29 июня кандидата в муниципальные депутаты Федора Горожанко задержали у здания избирательной комиссии МО «Екатерингофский». Горожанко провел в отделении полиции около 47 часов. По его словам, ему пришлось находиться в холодной комнате без окон и спать на деревянной скамье.
«Бумага» поговорила с Горожанко о том, с какими нарушениями он столкнулся в избиркомах, при каких обстоятельствах его задержали и как прошли два дня в отделе полиции.
Федор Горожанко
кандидат в муниципальные депутаты
— Я участвовал в муниципальных выборах в «Екатерингофском» еще в 2014 году. Тогда я и еще пять человек из моей команды должны были получить мандаты, но было сфальсифицировано досрочное голосование — и никто из нас депутатами не стал. С тех пор в нашем округе я делал много инициатив, занимался политической организацией и принял решение, что в этот раз мне тоже нужно выдвигаться. В «Екатерингофском» — потому что живу в этом округе.
Последние три года я работал в Москве в ФБК Навального, в январе вернулся в Петербург и начал работать в местном штабе, который как раз готовит кандидатов в муниципальные депутаты. Я проводил лекции о местном самоуправлении для нескольких сотен человек, выпускал расследование об избиркомах, которые в течение пяти лет получают деньги из бюджета, хотя работают только раз в пять лет.
В этом году досрочного голосования на муниципальных выборах не будет, поэтому я ожидал, что препятствия будут чинить в другом, например при выдвижении и регистрации кандидатов. Я стал сотрудничать с «Яблоком», потому что кандидату от партии не нужно собирать подписи, а именно по подписям легко признать кандидата недействительным. Но такого количества нарушений я, конечно, не ожидал.
Мы узнали о назначении выборов с двухнедельной задержкой: со дня опубликования решения о назначении выборов отсчитывается 20 дней, в которые кандидаты могут податься. Мы приходили в приемные часы комиссии, а там никого не было, искали ИКМО, потому что на сайтах были указаны неверные адреса, после 25 июня столкнулись с искусственными очередями у здания избирательной комиссии. Например, у «Екатерингофского» стояли молодые ребята, которые безучастно смотрели в телефоны, а когда я спрашивал, кандидаты они или нет, они просто смотрели в пол. Когда мы говорили, что мы хотим пройти в комиссию, нам отвечали, что нужно ждать очередь и нас не пустят. С очередями еще была такая история: нам сказали, что комиссия принимает кандидатов по спискам, но как в них попасть, было неизвестно.
Комиссия писала на меня и моих коллег заявления о том, что мы постоянно что-то нарушаем. Самый популярный вариант — препятствие работе комиссии. При этом мы ни разу не попали в помещение комиссии. Как можно препятствовать работе, находясь на улице? А администрация муниципального округа даже написала заявление, что я якобы проник к ним в здание и сломал крышку унитаза.
В один из дней мне все-таки удалось подать документы на выдвижение. Тогда в муниципальный избирком приехали представители ЦИК из Москвы и городской избирательной комиссии, которые пригрозили ИКМО уголовными делами. Мне удалось сдать первоначальный пакет, заявление на согласие баллотироваться и сведения о доходах. Как кандидат от партии я еще должен открыть избирательный счет и сдать информацию о счете в комиссию. Подать информацию об избирательном счете у меня так и не получилось, я ходил в комиссию, но секретарь, принимающая документы, вызвала себе скорую, потому что ей якобы стало плохо. Потом председатель комиссии тоже вызвала скорую — и принимать документы оказалось некому.
На следующий день я пришел в избирком, а у здания стояли сотрудники полиции. Комиссия была закрыта, у входа снова образовалась очередь. Я подошел к полицейским и сделал устное заявление о том, что нарушаются мои права, и попросил открыть комиссию, но меня проигнорировали. Тогда я позвонил в 112 и пожаловался на бездействие каждого из сотрудников.
Потом я подошел к двери и ждал, когда она откроется. Ее открыл кто-то из членов комиссии, и я туда попытался пройти. Сотрудники полиции, вместо того чтобы отреагировать на жалобу, которую я подал ранее, зачем-то стали меня от этой двери отрывать. Нанесли мне травмы. После этого с окровавленной рукой я поехал в Горизбирком, махал ей там, требовал встречи с председателем комиссии Миненко и чтобы кто-то поехал в ИКМО и навел порядок.
Туда действительно поехала член Горизбиркома Екатерина Фесик, она собрала вокруг кандидатов, выслушала мои доводы и пошла в избирательную комиссию. Я отошел в сторону, чтобы пристегнуть свой велосипед. Тогда я остался во дворе практически один, и в этот момент те же самые три полицейских, которые ранее оторвали меня от двери, арестовали меня якобы по делу о хулиганстве. Хотя изначально, когда я спросил, почему они меня крутят, они сказали, что на меня написано заявление и мне нужно дать объяснение. Когда я приехал в участок, заявления не было, а по факту моим нарушением было то, что я сопротивлялся, когда меня уже задерживали (копии протокола у Горожанко нет — прим. «Бумаги»).
Меня доставили в отдел полиции, где я находился почти два дня. Сотрудники направили документы в Ленинский суд, но он отказался принимать документы, возможно, из-за того, что они криво составлены. За это время я упустил срок, в который мне нужно было подать финальные документы.
Эти два дня я сидел в отделении полиции. Это каменная комната без окон с деревянной скамейкой. Мне не давали ни матраца, ни постельного белья, там постоянно моргала лампа, сквозь закрытые глаза это всё было видно, стоял шум от вентиляции, было холодно. Дважды мне дали еду, которая была будто залита уксусом, ужасная на вкус. Оказалось, что мне сделали много передачек, но мне их не передавали. На второй день я был уже простывший, у меня болела грудь, потому что меня жестко скрутили при задержании.
При этом в отделении сотрудники называли меня «политическим» [задержанным]. Спрашивали: «Политического еще не забрали?», «Политический еще здесь?» Поэтому они всё понимают.
Меня отпустили по истечении 48 часов задержания — больше держать не имеют права. Я дал подписку о том, что явлюсь в суд по повестке, ее направит уже сам суд.
Я сходил домой, помылся, переоделся. Затем дошел до ИКМО и подал финальную часть документов. Но проблема остается в том, что сроки подачи закончены. Горизбирком потребовал продлить их, но выполнит ли это решение ИКМО — вопрос.
