В июле 2018 года петербургский каллиграф Покрас Лампас расписал внутреннюю стену отеля Wynwood на канале Грибоедова. Это самая большая работа художника в Петербурге — ее площадь 250 кв. м.
Покрас Лампас рассказал «Бумаге», что значит его новый мурал, как он неделю работал в закрытом дворе над стеклянным перекрытием и почему раньше не мог делать такие большие росписи в Петербурге.
— Этот мурал (живопись на архитектурных сооружениях — прим. «Бумаги») — ваша самая большая работа в Петербурге. Почему раньше у вас не было здесь таких масштабных проектов?
— Первое и самое важное: в Петербурге в принципе почти нет возможности создавать такие работы. Это связано с тем, что у нас есть центр города и есть определенный регламент, как должны выглядеть фасады. Главный архитектор и главный художник города должны что-то утверждать, в основном всё охраняется [КГИОПом], и роспись там появиться не может. Даже если мне как художнику хочется высказаться, я понимаю, что либо это будет работа-однодневка, либо это будет в каком-то новострое, где совсем другой контекст. Поэтому я был очень рад, что могу что-то создать в центре Петербурга.
— Раньше у вас не было возможности сделать что-то подобное?
— Не только у меня. Если поискать, то будет видно, что в центре Петербурга практически нет уличного искусства. Есть несколько дворов, которые сделаны в технике граффити, но глобально, к сожалению, у нас больше внимания [уделяют] нашему прошлому.
Петербург — это исторически культурная столица. С ней связано очень много важных событий XIX и XX веков в контексте искусства. Мне как художнику очень хочется высказываться на широкую аудиторию в городе, в котором создаю свои полотна, творю, придумываю новое. И когда появилась возможность здесь хоть что-то написать, в первую очередь я написал ценные для меня слова.
— Что написано в тексте?
— По-русски написано «Мы создаем новую визуальную культуру. Мы — это будущее». И в самом низу — «Вдохновляйтесь». По-английски соответственно: «We are creators of the new visual culture. We are the future».
— Почему вы использовали алфавиты именно английского и русского языков?
— Причин несколько. Во-первых, из-за отеля там довольно много туристов, а для них самый понятный язык — английский. Если мы говорим про коммуникацию, то это самый простой вариант показать текст и быть уверенным, что его прочитают и поймут. Ведь мне все-таки хочется, чтобы даже люди, которые не знают мой стиль и мое имя, нашли [в мурале] что-то близкое. Почему кириллица, думаю, понятно.
Еще важно, что есть формы букв, которые были созданы для одного алфавита. Я их использую в новой верстке и композиции — и они иначе раскрываются. Где-то буквы раскрывают себя по-новому, потому что рядом стоят формы другого языка. Вместе три-четыре символа образуют новаторское прочтение слова — это как большой конструктор.
— Название работы «Дуализм» вы объясняли тем, что хотели выразить «двойственность восприятия современного искусства». В чем эта двойственность выражается?
— На самом деле, это очень краткое описание работы. Дуализм как термин гораздо шире, и это скорее не про восприятие современного искусства вообще, а про двойственность восприятия объекта в зависимости от контекста.
Во-первых, работа написана на двух языках, и для зрителя это возможность сравнить, как выглядит один и тот же текст по-русски и по-английски — и по строению букв, и по культурным отсылкам. Сама стилистика каллиграфии, в которой я работаю, совмещает в себе отсылки к прошлому, классические формы каллиграфии и современное прочтение: совмещение кириллической буквы с формой японской каллиграфии или европейской типографики. Всё это тоже можно отнести к дуализму: зритель сам в зависимости от опыта может увидеть эту работу по-разному.
Работа сделана в историческом центре Петербурга, а в Петербурге очень редко появляется уличное искусство, поэтому мне хотелось показать, как работа может мимикрировать под городское пространство. Половина стены намеренно сделана близкой к оригиналу, там такой песочно-желтый цвет фона, который я немножко затемнил. Вторая часть работы более контрастная. Там как раз можно увидеть более резкое прочтение, когда фон намеренно делается темным, но за счет этого гораздо легче увидеть и прочитать текст.
— Вы недавно писали у себя в блоге, что сейчас возникают транзитные формы букв, которые в будущем будут использоваться повсеместно. В «Дуализме» такие буквы есть?
— Думаю, да. В целом у меня много текстов про формы букв посвящены тому, что при смешении культур люди начинают писать буквы под влиянием опыта. Условно, если в Россию приезжает человек, который жил и писал на арабском, то форму буквы «е» он будет воспринимать и писать иначе. Для человека, который прожил в Корее, строение буквы «е» может ассоциироваться с какой-то другой формой, близкой к строгой геометрии. Всё вместе может наложить стилистическое влияние на то, как будет выглядеть буква и как понята. Всё это я учитываю в работе.
— Сколько времени ушло на петербургскую работу?
— Всего семь дней. Но это технически очень сложный проект со сложной системой противовесов. Внутренний колодец, на уровне земли там ресторан со стеклянной крышей, поэтому все строительные леса, подъемные конструкции и прочее крепились к крыше на специальные выносные балки.
Еще поверхность стены тяжело впитывала краску — специальную серебряную, которая отражает свет и дает более контрастную картинку. Ее потребовалось немного, примерно 50 л.
— Каким будет ваш следующий проект?
— Сейчас работаю над большой серией холстов к моей новой персональной выставке. Уже точно знаю, что она будет проходить за границей — скорее всего, в США. Но сначала я хотел бы выставиться в России. Сейчас работаю над тем, чтобы хорошее музейное пространство взяло себе как минимум на две недели мою новую коллекцию.
— О чем она будет?
— Сейчас тестовое название — Beautiful Dreams. Работы посвящена странице между бодрствованием и сном и тому, как человеческий мозг работает во время сна; что генерирует, какие образы создает, какие берет из реальной жизни и — параллельно — как во время бодрствования мы мыслим.
Эта выставка сильно связана с человеческой памятью. Она как раз затрагивает персональный опыт каждого человека: какая у него эрудиция, кругозор, опыт, так он и прочтет выставку.
— Вам еще не предлагали сделать еще одну масштабную работу в Петербурге?
— Думаю, это не должно происходить так быстро. Уверен, что «Дуализм» будет хорошей точкой для диалога о том, как в Петербурге должно появляться искусство, как люди его действительно принимают и что хотят видеть. Если этот проект будет успешен, я уверен, что появится больше хороших предложений — и от меня больше новых работ.
— Какую свободу должны дать уличным художникам в Петербурге, чтобы уличное искусство действительно развивалось?
— Здесь вопрос не про полную свободу, а про конструктивный подход и желание что-то создать. Для того чтобы это появилось в городе, должно быть качественное курирование, комиссия, находящая проблемные зоны города, которые, возможно, стоит восстановить. Не перекрасив фасад, а сделав монументальную роспись и тем самым создав новый объект для развития туризма и навигации в городе.
