Философ Оскар Бренифье исповедует практический подход к образованию, задавая на своих семинарах вопросы, на которые порой сам не знает ответов: например, предлагает найти самое точное определение к слову «муха». Корреспондент «Бумаги» испытала на себе метод «сократического диалога», попытавшись взять интервью у Оскара.
Фото: Катя Гаврило /«Бумага»
Француз Оскар Бренифье — эксперт ЮНЭСКО и основатель Института практической философии в Париже. Он имеет докторскую степень, его книги переведены на несколько языков и оценены мировым сообществом, однако Бренифье не считает себя преподавателем и не спешит читать лекции в университетах. На своих семинарах Бренифье ведёт обычные беседы с людьми: он ничего не рассказывает, а лишь спрашивает, пытаясь научить человека мыслить и наслаждаться проблемами.
Во время семинаров «Искусство задавать вопросы» Бренифье использует метод «сократического диалога»: под предлогом решения простой задачи — в последний раз она состояла в поиске наиболее подходящего определения к слову «муха» — философ просит быстро и чётко отвечать на любой вопрос. По реакции людей Оскар судит о противоречиях характера человека и его отношении с миром. Подготовленные слушатели понимающе улыбаются, а новички — недоумевают. В любом случае, предметом семинара была всё-таки не муха, а искусство общения.
— Почему вы отказались от преподавания в традиционном его понимании?
— Ну, меня никогда не интересовало преподавание. Это скучно. Люди повторяют одни и те же вещи, повторяют то, что они прочитали. Это монолог, который мне неинтересен.
— Вы же всё равно проводите семинары, лекции, тренинги, общаетесь со школьниками и студентами. Это ли не преподавание?
— Попытайтесь выйти из привычной схемы, забудьте ваши привычные университетские правила преподавания. Я прихожу сюда практиковать философию — да, это именно то, чем я занимаюсь. Но я не преподаватель. Мой концепт — концепт незнающего учителя. Учить — это не моя работа. Хотите узнать о мясе, спросите мясника, а не продавца рыбы.
Мыслить — это испытать опыт, взять на себя риск, пойти по непривычному пути. А русские люди, ко всему прочему, ещё преследуемы желанием совершенства.
Совсем недавно у меня брали интервью люди, которые выпускают философский журнал в Москве, и они хотели узнать моё мнение о каких-то важных, по их мнению вопросах: спрашивали о Каддафи и о чём-то там ещё. И я спросил: «Почему вы спрашиваете это у меня? Что вам даст моё мнение о Каддафи?» Ведь можно же выйти на улицу и с тем же успехом спросить это у людей. Журналисты остались недовольны, потому что они хотели, чтобы я высказался обо всем. Моя работа — это встречаться с людьми и через диалог, через задавание вопросов, через удивление попытаться понять их.
— Тех журналистов тоже можно понять: мнение человека, который имеет авторитет и известен по всему миру, априори будет интересно людям. Вы так не считаете?
— Как раз на нашем семинаре присутствовала девушка, которая говорила: «Я интересуюсь лишь своими идеями, идеями экспертов, а другие меня не интересуют». Это мнение эгоцентрика, который считает, что мир вращается вокруг него. А ещё одна участница вообще хотела, чтобы я рассказал ей некую истину. Самое забавное, что когда ты им эту истину говоришь, они всё равно остаются недовольны и говорят: «Я не согласен с тобой».
— А что, если не истину, может вынести человек из вашей лекции?
— Ничего. Это просто интересно. Человек может посмотреть, может увидеть, что происходит. Но это опять же не моя проблема: меня интересует лишь то, что человек видит. Видит ли он, что он делает, видит ли он то, что делают другие? Это эстетический опыт — видеть. Меняет ли это что? Меня это не волнует. Я хочу, чтобы люди просто могли видеть. Я представляю себе, что если ты что-то видишь, то это каким-то образом должно на тебя влиять, но в то же время я восхищаюсь человеческой способностью к забвению. Он может видеть и сразу же забыть. Особенно, если его что-то беспокоит или не нравится.
Я прихожу сюда практиковать философию — да, это именно то, чем я занимаюсь. Но я не преподаватель. Мой концепт — концепт незнающего учителя.
— У вас довольно необычный способ заставлять видеть. Во время своих семинаров вы просили человека отвечать на вопросы не раздумывая, предельно быстро и точно: «да» или «нет»? Почему именно так? — Когда люди думают, они пытаются дать такой ответ, который, как им кажется, хочет услышать спрашивающий. Они стремятся казаться хорошими учениками и поэтому спрашивают у себя, чтобы защититься: а чего хочет этот человек? Те, кто отвечают для себя, а не для другого, могут ответить сразу же. После того, как ты ответил, подумай, что ты сказал. Тот, кто хочет быть идеальным, не говорит то, что думает. Он говорит то, что хочет услышать другой человек. Именно поэтому люди теряются, потому что они не знают, чего я хочу. — Что сами вы получаете от этой работы? — Это забавно, это всегда забавно. — Забавно издеваться над людьми и выводить их из себя? — Это твоё личное мнение. Ты пережила это как пытку, как издевательство. Но для других это может быть чем-то иным. Так ты должна спросить у себя: почему? Почему видеть себя саму, своё собственное сумасшествие для тебя оскорбительно? Ты смотришь на этот факт как на что-то плохое. Задай себе этот вопрос, и тебе это укажет на что-то в себе, на причины твоего собственного поведения, на твою способность врать самой себе. Это ведь выбор, ты можешь сказать себе: «О, это было интересно, это было хорошо» или «Это было ужасно, мне было жутко неприятно». Это твой выбор. Ты можешь сделать из этого трагедию или комедию.
— Наверняка ваши упражнения раздражают людей, потому что вытаскивают наружу их эмоции. Обижаются ли на вас те, кто приходят на семинары?
— Это происходит постоянно. Я прошу людей подумать, вместо того чтобы выдавать знания или выражать мнение. Это пугает людей, поэтому они предпочитают готовые мнения. Мыслить — это получить опыт, взять на себя риск, пойти по непривычному пути. А русских людей, ко всему прочему, преследует желание совершенства. По этой причине в большинстве случаев ваши студенты в университете не говорят. Даже простая просьба поднять руку пугает их. Над ними довлеет тяга к совершенству, особенно над девушками, страх иметь глупый вид.
— Это особенность только русских?
— Нет, в людях разных национальностей это проявляется по-разному. Например, в Корее людям трудно отделить себя от других.
— А в Европе или США люди более открыты?
— Европа неоднородна. Если ты поедешь в Англию, во Францию, Италию — там не одно и то же. В Европе нет особого восприятия. Это очень русское видение: есть Россия, а есть Европа. Между Испанией и Норвегией не меньше разницы, чем между Испанией и Россией. Всё дело в изоляционной привычке в России: с советских времён вы хотите отделиться от остального мира. Нет какого-то общего европейского разума, это всё политическое, и разница лишь в этом.
