«Такой активной градозащиты в Петербурге не было много лет». Избитый у дома Салтыковой Олег Мухин — о сносе памятников и вмешательстве Бастрыкина

В августе в центре Петербурга начали демонтаж исторической части особняка Салтыковой. Градозащитник Олег Мухин приехал на место, чтобы снять снос. За это его избили. Сейчас дело о побоях расследует Следственный комитет — суд назначил обвиняемому в нападении на Мухина запрет определенных действий.

Даже получив травмы, Олег Мухин продолжает борьбу за дом-памятник. Вместе с коллегами он добился остановки строительных работ через суд.

«Бумага» поговорила с Мухиным о том, насколько опасно сегодня быть градозащитником, есть ли результаты у этих усилий и способно ли вмешательство СК спасти исторические здания Петербурга.

Олег Мухин

журналист, директор фонда сохранения культурно-исторического наследия «Голодай»

— Как вы пережили нападение у особняка Салтыковой?

— Несколько дней назад меня выписали из больницы. Я провел там трое суток. Сейчас я прохожу амбулаторное лечение. У меня не подтвердился перелом, подтвердилась закрытая черепно-мозговая травма. В целом ничего страшного.

Честно говоря, меня немного удивляет, что суды не думая отправляют людей за репосты в следственный изолятор на два месяца, а люди, которые довольно жестоко меня избили, почему-то получают самую мягкую меру пресечения. Мне, конечно, немного дискомфортно от того, что эти люди продолжают ходить по улицам и мало что мешает им избить меня снова.

— Вы не боитесь давления или еще одного нападения?

— Конечно, я этого совершенно не исключаю. И конечно, мне бы этого совершенно не хотелось. Но тут других вариантов у нас нет. Я же не буду прекращать заниматься градозащитой из опасений, что на меня нападут.

Хоть давление и нарастает со всех сторон, мы тоже не сидим сложа руки. Конечно, если бы не было СК, наши позиции были бы слабее, на порядок слабее.

— Как вы относитесь к тому, что глава СК Александр Бастрыкин лично следит за делом против напавших на вас?

— Дело же не во мне. Дело в системе. Это у меня перелом не подтвердился. Но если в нашей системе станет возможным избивать градозащитников, в следующий раз кому-то сломают челюсть или руки и ноги. Это вопрос того, что мы позволим с собой сделать.

Ну и спасибо большое лично Александру Бастрыкину и Следственному комитету России — он и его коллеги совершенно правильно оценивают эту ситуацию, что избиения будут продолжаться, если сейчас эту ситуацию спустить на тормозах. Тогда градозащитников будут бить всё больше и больше, а застройщики будут всё более и более наглыми, без тормозов.

Это был прецедент. Градозащитников в Петербурге не били уже очень давно. И меня в том числе тоже не били, хотя это не первое наше противодействие застройщикам, подрядным организациям, которые незаконно сносят памятники.

— Как вы считаете, почему Бастрыкин следит за этим домом-памятником и в целом в последнее время так много интересуется защитой исторических зданий в Петербурге?

— Ну, это, опять же, совокупность причин. С одной стороны, потому что в последнее время стали беспредельно сносить исторические здания, подделывая документы и указывая, что они [здания] советские. С другой стороны, Бастрыкин и раньше реагировал на такие вещи. Например, он инициировал доследственные проверки по разрушению Александровских ворот Охтинского порохового завода, единственного фасада фабрики «Нево-табак» и так далее.

То есть это не просто так — ни с того ни с сего — Бастрыкин занялся этой темой. Просто сейчас всё так сложилось: с одной стороны, пошла эта волна сносов; с другой стороны, поднялось общественное возмущение и за этим последовала реакция СК. Там же тоже реагируют, потому что горожане пишут письма, подают заявления. В общем, ничего удивительного нет, это последовательный процесс.

— Подобное внимание поможет в сохранении особняка Салтыковой и других исторических зданий Петербурга?

— Я думаю, что да. Я уверен в этом.

— Уже после того, как вас избили, вы подали иск к КГИОП об отзыве разрешения на реконструкцию особняка Салтыковой. Чего вы ждете от суда?

— Я и мои коллеги уже много лет судимся по разным объектам, поэтому, естественно, мы рассчитываем победить. Тут, в принципе, проиграть сложнее, чем в других процессах, потому что совершенно однозначно документы были выданы незаконно.

— Рассчитываете ли вы всерьез на правовые механизмы — что они помогут отстоять памятники? Или это позиция «надо делать хоть что-нибудь, что мы можем», хотя ситуация довольно безнадежная?

— С судами есть не очень приятная тенденция. Какие-то оказываются аффилированными с застройщиками или заложниками решений со стороны исполнительной власти. Поэтому доказать что-то в суде удается не всегда, хотя правда на нашей стороне.

Лучше всего ориентироваться на весь комплекс градозащитных мероприятий: это и уличная политика, и просветительская деятельность, и экскурсии, которые мы проводим, и пикеты, и открытые собрания, и открытые письма, которые мы пишем и публикуем, наши обращения в полицию, прокуратуру и СК. Хотя из полиции нам отвечают редко, а у прокуратуры, к сожалению, приоритеты расставлены немного иначе. В общем, суды — это тоже важная составляющая, но не единственная.

— Как давно вы занимаетесь градозащитой и как зарабатываете?

— Я журналист, пишу для маленького сайта «Бездуховности», который посвящен петербургской политике, работаю журналистом на фрилансе. Градозащитой я занимаюсь довольно давно. Год назад я также зарегистрировал фонд сохранения культурного наследия «Голодай». Зачем я это сделал? Сейчас почти всё мое время посвящено градозащите, а зарегистрированной организации легче взаимодействовать с органами власти.

— Последние полгода на градозащитное движение оказывают большое давление. Можно ли продолжать работу в таких условиях?

— Можно не просто продолжать. Сейчас работа в этом направлении нарастает семимильными шагами. Такой активной градозащиты в Петербурге не было много лет. Да, ВООПиИК был подвергнут рейдерскому захвату, но надо понимать, что это не единственная градозащитная организация в Петербурге.

Этим занимаются общегородская организация «Живой город», объединение «Sos снос» — активистское молодое движение, тесно взаимодействующее с «Живым городом», — «Голодай», множество инициативных групп, в том числе и против реновации. Например, реновация Нарвской заставы — это проблема и градозащитная, так как там не хрущевки, а исторические здания 40-х годов [XX века], полностью планируемые к сносу.

На мой взгляд, ничего непоправимого для Петербурга пока не произошло, но произойдет, если Смольный решится на изменение 820-го закона. В нынешней версии он запрещает сносить дореволюционные здания, даже если они не обладают признаками исторического наследия, а также здания до 1957 года в районах, примыкающих к центральным. КГИОП предложил изменить этот закон: при принятии решения о сносе руководствоваться не датой постройки дома, а его ценностью, определяемой «экспертами», которым мы не можем доверять, так как КГИОП сплошь коррупционен.

Фото: Олег Мухин/Vk