Днем 9 января в Петербурге спасли замерзшую во льду чайку. В ледяную воду канала Грибоедова за ней нырнула волонтерка поисково-спасательного отряда «Экстремум». Его добровольцы занимаются спасением животных параллельно с основной работой и выезжают на происшествия, на которые не всегда могут отправиться спецслужбы — например, если питомец застрял в вентиляции.
Как волонтеры забирались в шахту лифта, чтобы спасти кота, почему готовы рисковать ради животных и каким зверям им приходится помогать чаще всего? «Бумага» поговорила с замкомандира спасателей и волонтеркой подразделения «Кошкиспас», нырнувшей за чайкой.
Сергей Конов
Заместитель командира поисково-спасательного отряда «Экстремум» направления «Кошкиспас»
— Сейчас некоторые знают «Экстремум» как добровольческую организацию, занимающуюся спасением животных. На самом деле, это не так. В первую очередь волонтеры-спасатели «Экстремума» занимаются поиском людей в природной среде, дежурствами на мероприятиях и [выступают] в качестве добровольных пожарных. «Кошкиспас» — это одно из направлений отряда, участники которого помогают животным, попавшим в критические ситуации. Многие волонтеры, как и я, задействованы сразу и там, и там.
«Кошкиспас» впервые появился в 2011 году, когда один из участников «Экстремума», обладающий навыками альпинизма, увидел на дереве кота, которого некому было снять. Официально этим должно заниматься подразделение МЧС, но у них не всегда есть силы и возможности для этого, а остальные предлагают лишь платные услуги — например, те же промышленные альпинисты. Тогда мы подумали, почему бы не заняться этим: помогать животным, если у нас есть навыки и возможности.
Направление и сейчас активно развивается. За 2017 год к нам поступило более 200 вызовов с просьбой спасти животное. 85 % случаев — кошки на деревьях. Дальше идут домашние питомцы в вентиляционных шахтах, птицы в каналах и собаки в люках. Чаще всего их и спасаем: кошек, собак и птиц. Каждый вызов — это риск для жизни спасателя, потому что в любом случае он попадает на высоту или в экстремальные условия. Но мы стараемся выезжать на все вызовы.
Животные, попавшие в ловушку, абсолютно беззащитны: они не приспособлены к таким ситуациям, часто просто сидят до изнеможения, не зная, что делать. Например, кошка, убегая от собаки, залезает на дерево; она зачастую не сможет слезть и будет сидеть там до тех пор, пока не упадет, сломает себе что-то и в итоге в шоке убежит в случайном направлении, где и умрет от травм. Для животных это большой стресс, и они не знают, как его переживать. И это я не говорю о тех ситуациях, когда животное попадает в полностью враждебные условия — например, в воду. Тогда понятно, что спасти может только человек.
Все случаи индивидуальны, но у нас отработаны схемы работы для каждого из них. Для меня самым запоминающимся, наверное, был только тот [случай], когда мы ездили снимать кота, просидевшего на дереве девять дней (нам позвонили на седьмой). Дерево было очень сложное: высокое, извилистое. Кота оттуда не смогли снять до нашего приезда пожарные, потому что к нему просто нельзя было подставить лестницу. И мы понимали, что если он там останется, то умрет. Пришлось лезть на высоту. Но кота спасли.
Не каждый человек может взять и спасти животное, попавшее в сложную ситуацию. Тем более если это «аварийное» дерево, шахта лифта или река. Это достаточно опасно, и этим должны заниматься подготовленные люди, у которых есть соответствующее снаряжение. Все, кого мы допускаем до операций по спасению, должны пройти обязательные обучающие курсы и получить статус «Спасателя РФ».
Мне бывает страшно перед каждым выездом, хотя я занимаюсь этим больше двух лет. Но именно благодаря подготовке спасателя я могу контролировать эмоции.
Наша основная и постоянная проблема в нехватке волонтеров. В «Кошкиспасе» всего около 25 активных волонтеров, но у всех из них есть основная работа, так как за то, что мы добровольные спасатели, нам не платят. Из-за таких условий мы не всегда можем реагировать моментально на очень срочные вызовы — например, когда собака упала в канал или кошка застряла в оконной раме. В этих случаях есть лишь 15–30 минут, а мы все на работе, нам нужно скоординироваться, собраться и выехать. Тогда советуем людям вызывать МЧС.
Взять даже недавний случай: котята в коробке плыли по реке Карповке. Нам позвонили, мы как можно быстрее собрались, все отовсюду отпросились, выехали, но не успели. Коробка промокла, и за котятами в воду прыгнул молодой парень, который делал это без страховки и мог просто погибнуть. Но всё закончилось хорошо.
Это 19-летний петербуржец Николай Талиш. Он спас слепых котят, нырнув в ледяную реку в декабре
paperpaper.ru
Петербуржец Николай Талиш 3 декабря спас из Карповки трех тонущих котят. Прохожие, заметившие плывущих в картонной коробке животных, вызвали спасателей, однако те не успели приехать. Тогда молодой человек спустился по проводу к берегу, нырнул в реку и поплыл за котятами. По словам спасателей, это было смертельно опасно.
Мы специализируемся на немного узких, но распространенных случаях, которые не может решить неподготовленный человек, но на которые нет времени у спасателей из МЧС. На операции, связанные с риском для жизни, который мы не можем снизить, не идем: исходим из правила, что, главное, не увеличивать количество пострадавших. Иногда приходится и отказываться от вызовов: если есть опасения, что спасатель может пострадать.
Одни из самых сложных в техническом плане операций, в которых мне приходилось участвовать, — это спасение животных из вентиляционных каналов. Вентиляция всегда устроена по-разному, и животное может быть в любой точке канала. И его нужно найти и каким-то образом к нему пробраться. Часто ищем животное с помощью видеокамеры, как в шпионских фильмах, а потом вскрываем стены, чтобы извлечь его.
«Экстремум» не занимается зоозащитой. Наша задача — спасти животное, для этого у нас есть и оборудование, и навыки. Обычно животное забирает заявитель, который сделал вызов. Если животное бездомное, его берет неравнодушный прохожий. О том, что мы не будем заниматься «пристройством» и лечением, конечно, сразу предупреждаем.
Анастасия Лисневская
Волонтерка поисково-спасательного отряда «Экстремум» направления «Кошкиспас»
— Несколько дней назад, 9 января, когда я сидела на работе, мне пришло сообщение от координатора «Кошкиспаса» о том, что во льду на канале Грибоедова застряла чайка. Уже через несколько часов мы с отрядом были на месте и продумывали план действий.
Чайка всё это время сидела неподвижно. При температуре между плюсом и минусом птицы часто попадают в такие ситуации, вмерзая в лед. Возможности выбраться оттуда у них нет.
Стало понятно, что за ней нужно идти, и экипировку выдали мне. Надев гидрокостюм и [альпинистскую] обвязку, я зашла в воду. Страха, как и обычно, было немного — это как у артистов: каждый раз как первый. Вода холодная, для этого нужно быть подготовленным. Пришлось разгребать руками лед, чтобы до нее добраться, но у меня получилось. С помощью сетки достали ее. Чайку в итоге отправили в центр реабилитации диких животных «Сирин».
Вообще, я волонтер в «Кошкиспасе» уже около года. Соответственно, бывала на многих операциях по спасению животных. И почему большой интерес к организации поднялся именно после этого — вполне себе рядового — случая, мне непонятно.
На самом деле, спасение птиц из рек не редкость. Все наши спасатели проводят и более сложные в техническом плане операции. Однажды, помню, котенок застрял между контейнерами на рынке: подобраться к нему было практически невозможно. Приходилось работать на расстоянии 4 метров от него, а щель там — меньше 10 сантиметров. За несколько попыток мы смогли его вытащить, но для этого понадобилось несколько часов, достаточное количество профессионалов и вся наша смекалка. Решать подобные ситуации — это искусство.
Я считаю, что всем нужно помогать, именно поэтому и пришла сюда. Когда только начинала, уже сотрудничала с ребятами из приюта «Велес», который помогает диким животным, так что знала, что с животными происходит разное. И здесь я не почувствовала, что помогаю меньше или больше: для меня это просто помощь.
