30 ноября 2012

Сыграй ещё раз, Сэм: зачем российскому кино нужны ремейки и сиквелы

В прокат вышел полнометражный сиквел «Бригады» — культового сериала 2002 года о пацанах, идущих к успеху через смурные девяностые. Как любое произведение, назвавшееся сагой, «Бригада» не избегала и не избегает того, чтобы поговорить о духе времени — и новый фильм, рассказывающий о сыне Саши Белого, тоже пытается сопоставлять современность и недавнее прошлое. Возвращение к старым героям в конце нулевых-начале десятых годов стало прочно утвердившимся трендом российского кино. С одной стороны, в этом нет ничего необычного. Кризис идей поразил не только отечественную индустрию, но и Голливуд, в котором почти перестали снимать по оригинальным сценариям. Разница, впрочем, есть: американские сценаристы маскируют собственное бессилие, бесконечно адаптируя бестселлеры и переделывая прокатные хиты Европы и Восточной Азии, а из каждой свежей находки выжимают несколько сиквелов. Тем не менее заново снять «Касабланку», «В джазе только девушки» или что-то ещё из праздничного телевизионного репертуара там в голову никому не приходит. Другое дело — Россия. «Ирония судьбы», «Служебный роман», «Джентльмены удачи», даже «Три мушкетёра» и «Гусарская баллада»: ремейки золотого фонда выходят ежегодно по несколько штук, и пока вы читаете этот текст, специально обученные рабы Тимура Бекмамбетова и Сарика Андреасяна пишут сценарии «Кавказской пленницы» и «Ивана Васильевича». Переработки советских сюжетов — одно из ключевых звеньев грёбаной, как принято говорить, цепи, продюсерского проекта по конструированию альтернативной российской жизни. Причём, что особенно ужасно, не по государственному заказу, а по социальному. Платоновская пещера, узники которой вместо подлинного мира видят тени на стенах и принимают их за реальность, всегда была главной метафорой кинематографа, но вышеупомянутые апологеты «доброго кино» Андреасян и Бекмамбетов вместе со своими приспешниками сознательно доводят идею до абсурда. Гламурные семейные блокбастеры с их сияющими интерьерами, резиновыми лицами артистов из «Камеди-клаба» и Дмитрием Медведевым в камео — это не иллюзия реальности, это иллюзия другой иллюзии, фальшивого мира счастливой нефтяной державы. Здесь нет радости узнавания, её и быть не может: усталому от повседневности зрителю показывают ухоженных людей в хороших машинах и богато отделанных многокомнатных квартирах, представляя это как идеальный мир развитого (с ударением, конечно же, на о) капитализма. За триста рублей в кинотеатре предлагается посмотреть хотя бы на тень этого выдуманного идеального мира. Здесь работает ещё одна древнегреческая метафора: эскаписты из гомеровского эпоса поедали лотос, чтобы забыть прошлое и тем самым достичь счастья. В «добром кино» эта техника зачастую работает иначе — чтобы отвлечься от настоящего, предлагается вспомнить прошлое. Тут в дело и идут ремейки, где утраченное время сливается со временем обретённым.

В эпоху одного застоя логично вспомнить о предыдущем; и вот на экран, теснясь, стремятся герои и сюжеты семидесятых

Вселенная Тимура и его команды вполне собой довольна, развиваться ей незачем — так что возвращение к золотому фонду советской классики, сделанному в брежневские времена, выглядит вполне закономерно. В эпоху одного застоя логично вспомнить о предыдущем; и вот на экран, теснясь, стремятся герои и сюжеты семидесятых. Люди, ежегодно пересматривающие «Иронию судьбы», идут в кино на хорошо знакомое старое, только с президентом в телевизоре, Безруковым, Хабенским и другими декоративными элементами якобы новой жизни. Сыграй ещё раз, Сэм, сыграй «Пока уходит время» — и Сэм играет: вместо фортепьяно у него японский синтезатор, но мелодия остаётся прежней, и время уходит в двадцатый и сотый раз, но как-то всё никак не уйдёт, как пьяный герой Андрея Мягкова не может убраться из квартиры Барбары Брыльской. С рязановским новогодним хитом Тимур Бекмамбетов сделал вообще страшную вещь: он отменил весь нехитрый смысл фильма, разлучив Брыльску с Мягковым и всё-таки выдав её замуж за хлыща Ипполита — чтобы дети постаревших героев смогли повторить алкогольно-романтическое приключение своих родителей. Драматургия Бекмамбетова не терпит развития, разве только условное, на правах сценарного приёма — три сюжетных поворота по голливудскому учебнику. Герой Мягкова отказался от своей авантюры и вернулся в прежнее состояние, выбрав московскую невесту — то есть, извините, проголосовал за стабильность. И через тридцать лет постаревший Хабенский тоже будет жить на Третьей улице Строителей, бекмамбетовский уроборос переварит сам себя и выплюнет обратно: новый фильм соберёт уже не полтора миллиарда рублей, а пять или десять, потому что если есть в мире поступательное движение, то это инфляция.

Вернувшись на родину, сын Саши Белого обнаруживает, что изменения, произошедшие со страной, оказались мнимыми, косметическими

Сиквел «Бригады» обращается к истории куда более недавней, но зато подчёркивает момент исторической рефлексии: новый герой из нового поколения покидает эмиграцию в пользу России, вроде бы изменившейся за десять лет. В центре сюжета сын Саши Белого — волосы собраны в хвост, в ухе серьга. Вернувшись на родину, он обнаруживает, что изменения, произошедшие со страной, оказались мнимыми, косметическими. За героем тут же начинают охотиться спецслужбы, которые в своё время доконали его отца; бандиты не стали менее жестокими, только легализовались (ну да: то же самое ожидало бы самих героев оригинальной «Бригады», если бы они не погибли и не уехали). И вроде бы всё так — но новый герой, вступая в конфронтацию с врагами, не может предложить никаких новых методов, а создатели фильма окунаются в привычную бандитскую романтику. Кольцо в ухе оказывается таким же декором, как и гламурный лоск суверенной демократии: молодое поколение почему-то живёт в жанре, изжившем себя ещё после «Бумера» и окончательно закрытом «Жмурками» Балабанова. Да и серьга обозначает человека новой формации уже лет сто пятьдесят — со времён «Отцов и детей» Тургенева. Каждый из молодых актёров — чей-нибудь сын: главного героя играет отпрыск непрогибаемого конъюнктурщика Андрея Макаревича, который тоже так никуда и не уехал на своей «Машине времени». «Бригада-2», конечно, не заложит тренда и вряд ли соберёт в прокате миллионы, но если в контексте нынешнего времени даже идея перемен решается как вечное возвращение — то нафиг так жить, пацаны. Читайте другие тексты рубрики:
Если вы нашли опечатку, пожалуйста, сообщите нам. Выделите текст с ошибкой и нажмите появившуюся кнопку.
Подписывайтесь, чтобы ничего не пропустить
Все тексты
К сожалению, мы не поддерживаем Internet Explorer. Читайте наши материалы с помощью других браузеров, например, Chrome или Mozilla Firefox Mozilla Firefox или Chrome.