В консервативно-религиозных обществах гомосексуальные мужчины и женщины часто скрывают свою ориентацию даже от близких людей. Некоторые пытаются убедить себя в гетеросексуальности, вступают в отношения и браки, заводят в таких семьях детей.
«Бумага» поговорила с геем и двумя лесбиянками из Петербурга, которые многократно пытались построить гетеросексуальные отношения. Вот их истории.
Имена людей, фигурирующих в тексте, изменены
Женщина
анонимно
— Осознание [своей ориентации] пришло довольно рано: лет в 16 я влюбилась в девушку, даже делала какие-то попытки [сблизиться], но она была гетеросексуалкой — это оказалось безнадежно.
Маме я рассказала, что мне нравятся девушки, в 16 лет, отцу — в 17. У них обоих была реакция вроде «тебе кажется, мы тебя знаем лучше». Думаю, тогда у меня и появилась мысль: может, и правда кажется?
Одно время я жила за границей, в ЛГБТ-френдли стране. Ко мне испытывал чувства мужчина, и я захотела попробовать. Думала, мало ли, может, я хотя бы бисексуальна. Но не получилось.
Это были мои первые отношения. Он был женат, я готовилась уезжать в Россию. На меня давило, что он что-то ко мне испытывает, и в итоге я смогла сказать ему, что это всё безнадежно, ведь я другой ориентации. Он воспринял это спокойно, мы до сих пор дружим.
Впоследствии у меня были отношения с девушками, они были гораздо приятнее. Но в промежутках я снова пыталась встречаться с мужчинами, даже была замужем. Я понимала, что в России быть лесбиянкой неудобно, но и к мужчинам у меня были чисто дружеские чувства. Эти отношения заканчивались, когда у меня появлялась жалость, что человек что-то ко мне испытывает, а я лишаю его полноценных отношений.
Мужа я выбрала неудачно. У меня был очень тяжелый разрыв с девушкой, и я нашла первого попавшегося и сама сделала ему предложение. Это были отношения без чувств, с замороженным сердцем, постоянным полудепрессивным состоянием и отсутствием мотивации.
Секс с мужчинами ощущался как обязанность (надо так надо), и вскоре я начинала избегать любого физического контакта. Эмоциональной связи ноль, я была как робот: что-то где-то чего-то касается, возбуждение как бы появляется, происходит механическое трение.
Своих партнеров-мужчин я уважала, что позволяло продлевать отношения, но к мужу в один момент всякое уважение пропало. Тогда и секс для меня стал мерзким и противным. У меня появилось оправдание: я принимаю лекарства, от которых снижается либидо, — это работало.
Я открыто говорила мужу, что склонна к полиамории. У меня появилась девушка, его это не волновало. Девушка, как потом оказалось, крутила мной как хотела, и однажды она захотела, чтобы я развелась.
Мой брак продлился ровно год: в годовщину свадьбы я сказала, что мы разводимся. Я не жалею, потому что выгода от брака была и у меня, и у мужа. У меня, например, появился штамп в паспорте — сейчас мне легче скрывать свою ориентацию на работе.
Я до сих пор не могу сказать, что приняла себя. В один момент я уверена в том, кто я, а в другой — вновь пытаюсь изменить свою ориентацию. Это чаще всего происходит, когда у меня подавленное состояние, когда я злюсь. Когда рождается обида на мир: почему я такая, почему так неудобно.
Каждый раз мои гетеросексуальные контакты заканчиваются на том, что я нахожу девушку, на которую хочу тратить всё свое свободное время. Потом ничего не получается — и я принимаю радикальное решение [начать отношения с мужчиной] в надежде, что это поможет. Но это максимум выбрасывает меня из зоны комфорта.
Например, мои последние отношения с мужчиной были прошлым летом. Перед ними меня очень неприятно бросили, и я решила, что буду жить без чувств, полностью рационально, и всё будет хорошо. Даже думала, что тот мужчина может стать отцом моего будущего ребенка. Но из этого снова ничего не вышло.
Обидно только за то, что мои попытки разобраться в себе ранят других людей. Они-то не виноваты, это мои проблемы. А я их, получается, втягиваю в свое непринятие себя.
Мужчина
анонимно
— Я осознал свою ориентацию маленьким; можно сказать, я всегда знал об этом. Влечения к противоположному полу — как сексуального, так и любого другого — у меня никогда не было. Правда, сначала был спортивный интерес [к девушкам] и стандарты [сексуальных предпочтений], навязанные обществом.
Можно сказать, я был закрыт не только от общества, но и от себя. Мне казалось, что нужно подавить в себе [гомосексуальность], что-то переделать. Но, как уже сейчас понятно, так не работает.
Мой первый сексуальный опыт был с девушкой, и он стал роковым. Нам было 16–17 лет, мы учились в одном классе и хотели понять, что такое секс. Это было по пьяни, непродолжительно, очень весело и чисто ради опыта — как у меня, так и у нее. После этого она забеременела.
Конечно, никто не ожидал, что кто-то забеременеет от меня. По мне всегда было понятно, что я мальчик из другого мира. Я умышленно создавал очень яркий, эксцентричный образ: начиная с 9-го класса носил мамины брюки-клеш белого цвета, белую блузку и казаки с цепями.
Не могу сказать, что беременность стала для меня шоком: получилось и получилось. При этом мы оба не хотели оставлять ребенка: девушка требовала аборта, хотела строить карьеру, я думал об учебе. А родители настояли [на том, чтобы оставить ребенка], пообещали заботиться о младенце. Сейчас, спустя девять лет, я очень рад, что было принято такое решение.
Когда появилась дочь, девушка отдала ее родителям и улетела [в другой город] строить карьеру, с тех пор почти не виделась с ребенком. Я же уехал в другой город учиться, но до сих пор раз в несколько месяцев и по праздникам навещаю дочь. С девушкой мы больше практически не виделись: у нее теперь муж, свои дети. А я перебрался в Петербург и принял свою ориентацию. У всех всё сложилось.
В дальнейшем у меня были гетеросексуальные опыты: как я сейчас понимаю, это было подавление себя. В 22 года я достаточно долго добивался одной очень красивой и милой девчонки, с которой работал в ресторане. Это продолжалось полгода, потом она сказала: окей, давай встречаться. Мы были вместе месяц, зашел вопрос о сексе. Сначала я то напивался, то уезжал. А потом снова понял, что я по другую сторону берега — и тупо слился.
Потом у меня были похожие опыты, но тоже ничего не выходило. Наверное, я хотел понять, могу ли жить стандартной жизнью. Оказалось, что как бы могу, но это не так работает. Я бы мог, так сказать, ****** девушку (заняться сексом — прим. «Бумаги»), но это не то, когда открыл себя и уже живешь в отношениях. Какие-то чувства к девушкам у меня были, но это не сильные нежные чувства, как с мужчинами, скорее привязанность.
Мои попытки «перестроить себя» случались не только из-за того, что я родился в российском гомофобном обществе. Думаю, подобное происходит на всем земном шаре и зависит от воспитания. Если была бы возможность вернуться назад, я бы ничего не изменил в своем пути по принятию себя. Может, отменил бы издевательства коллег или друзей старшего брата. А вот свои отношения, с помощью которых я понял себя, — нет.
В моем окружении есть люди, которые живут двойной жизнью: у них фейковые отношения-«борода» с подругами, инстаграмы наполнены их фотографиями под ручки — а по ночам они спят с мужчинами. Такие люди вроде бы прикольные, у них многое есть, но когда садишься с ними за стол, понимаешь, что в душе они глубоко несчастны.
Женщина
анонимно
— Я выросла с очень православной матерью, которая часто меня критиковала. С пяти лет я соблюдала все посты. Мой день рождения, который всегда приходился на Великий пост, не праздновали — как и большинство других праздников. Когда снились кошмары, мама отпаивала меня святой водой. Однажды она заказала для меня отчитку — одобренный РПЦ ритуал изгнания сатаны из людей.
Сейчас понимаю, что мне с детства нравились девочки, но тогда я даже не знала, что такое лесбиянки: в моем инфополе их просто не существовало.
После домашнего обучения я уехала в другой город — поступила в институт, жила в общежитии у подруги. Так получилось, что мне понравился мальчик. Мы начали встречаться, могли вместе отлично поржать. Это были мои первые отношения.
Мы с молодым человеком и не думали жениться. Но однажды уехали к его дедушке на выходные, а мама, узнав, что я с ним где-то далеко, нафантазировала, что я однозначно всю ночь ему отсасывала. Она рассказала всем знакомым священникам, что я блудница, каких свет не видывал, пыталась забрать из института мои документы и требовала, чтобы я жила при ней.
Хлебнув жизни, я уже не хотела всего лишаться. Позвонила молодому человеку, пригласила на встречу и сказала, что мы женимся. Он ответил что-то вроде: ну ладно, женимся так женимся. Так я официально свалила от матушки.
По поводу брака у меня нет негативных комментариев. Его нельзя было спасти изначально, потому что человеку не нужна была семья. При этом, думаю, это тоже была любовь.
Когда я сказала мужу, что мне также нравятся девушки, он начал практически подбивать меня на такие отношения. Подумав, я спросила, зачем мне он, если у меня будут отношения с девушкой. Он почему-то не понял.
В первый год брака я забеременела. Появился ребенок, а муж молодой, ему это было не надо. Всё, что могло, пошло не так. Скорее всего, были измены, но меня это уже не волновало: я думала, как прокормить ребенка. Он предложил развестись. Выйти из этих отношений и пережить их мне как раз помогла женщина.
К тому моменту я уже поняла, что мне важно иметь за спиной человека, который может меня поддержать и в нужное время подопнуть. Причем я поняла, что с мужчинами у меня не очень клеится, а девушки мне нравятся.
Тогда же я начала общаться с другими геями и лесбиянками, начала понимать, что это ок. Поняла, что условный Гриша, с которым я пела на клиросе (месте в православной церкви, где во время богослужений стоят певчие, — прим. «Бумаги»), — гей, что условная Таня, которая мне нравилась в школе, параллельно встречалась с девушкой.
Отношения с девушкой помогли мне лучше понять себя. Я перестала быть беспомощным человеком, каким была в школе и в браке. Думаю, пока не окажешься в стрессовой ситуации и пока не окатит холодной водой, не осознаешь, что ты другая.
Сейчас у меня всё хорошо, есть ощущение сложившегося пазла. Я не в шкафу: на работе все знают о моей ориентации и всем ок. Друзья, конечно, тоже знают и поддерживают. Но когда мы выходим во внешний мир, становится очень сложно, ведь у меня ребенок.
У меня уже нет проблем с принятием себя. Но мне непонятны обвинения в пропаганде: это либо так работает, либо так не работает. Страшно оставаться в стране, учитывая мою ориентацию и ребенка. Мы очень хотим эмигрировать после пандемии — надеюсь, получится.
За помощь в поиске героев «Бумага» благодарит правозащитную ЛГБТ-группу «Выход», «Альянс гетеросексуалов и ЛГБТ за равноправие» и «Российскую ЛГБТ-сеть».
В подкасте «Бумаги» «Свобода» мы рассказываем истории людей, которые часто сталкиваются с непониманием в обществе, потому что их взгляды и убеждения не всегда вписываются в стандартные рамки, — но они находят свободу среди близких по духу людей. Слушайте выпуск о том, как ЛГБТ-подростки осознают свою идентичность, что гендер значит для небинарных людей, а также откуда берется внутренняя гомо- и трансфобия.
