В октябре 2015 года самолет компании «Когалымавиа» вылетел из Шарм-эль-Шейха в Петербург. Заложенная на борту бомба взорвалась над Синайским полуостровом, погибли 224 человека: семь членов экипажа и 217 пассажиров, 25 из которых — дети.
«Бумага» поговорила с семьями погибших и узнала, как они живут спустя два года после трагедии, почему родственники жертв судятся за компенсацию и как в Петербурге увековечивают память о самой крупной катастрофе в российской авиации.
В 2015 году Лариса и Анатолий Пульяновы собирались в отпуск в Абхазию. Изначально их сын Роман предлагал поехать в Египет. Лариса категорически отказалась: она не хотела лететь на самолете и много тратить на путешествие — на даче тогда заново отделывали комнату к свадьбе Романа и его невесты Татьяны Мокиевской.
Роман с Татьяной, несмотря на протесты мамы, полетели в отпуск в Египет. 31 октября они вместе с еще 222 находившимися на борту рейса A321 погибли в результате взрыва самолета.
— Все эти два года мы думаем о гибели сына: ты просыпаешься с этим и засыпаешь, думаешь об этом в течение дня. Мы не сходим с ума — поплачем, бывает. Но я понимаю, что это чувство до конца и оно уже не отпустит никогда, — говорит Анатолий Пульянов.
— Раньше у нас каждый день начинался со звонка Романа и его вопроса: «Родители, как вы там?», а заканчивался: «Родители, как день прошел?», — вспоминает Лариса. «У меня погиб лучший друг. Такие отношения редко бывают у отца с сыном, но у нас было именно так», — делится Анатолий.
Однажды Анатолий забрел в недостроенную кочегарку, где было темно, отовсюду торчала арматура и острые куски металла. Однако мужчина не пострадал. «Думаем, это Роман уберег. Мы так стараемся думать, чтобы не погибнуть. Ведь уже есть родственники погибших, которые умерли за два года, — поясняет Лариса. — С нами постоянно происходят вещи, которые подтверждают, что есть маленькая связь, и их очень много накопилось за два года. Я знаю, что смерть — это еще не конец. Чувствую это».
Несмотря на то, что пара очень скучает по сыну, они не одиноки. С ними постоянно общаются хорошие друзья Романа — одна знакомая, Мария, звонит почти каждый день. Еще Пульяновы ходят на встречи участников благотворительного фонда «Рейс 9268», в котором состоят семьи погибших пассажиров. Когда супруги общаются с ними, они чувствуют, что их понимают.
Как работает фонд, созданный после трагедии
Прототипом фонда стала закрытая группа для родственников, которую в первые дни после трагедии создал петербуржец Александр Войтенко. В авиакатастрофе погибли его 37-летняя сестра Ирина и 14-летняя племянница Алиса. Александр с сестрой жили в разных городах, но постоянно общались.
— Первые два месяца нам не отдавали тела. Нужно было собрать всех вместе, чтобы у нас появилось единое информационное пространство, так проще. И в конечном счете мы решили, что нужно создать свой фонд: когда оформлено юридическое лицо, легче общаться с администрацией города или СК и оказывать материальную и юридическую помощь.
Председателем совета фонда стала директриса петербургской школы Ирина Захарова; во взорвавшемся самолете летела ее 28-летняя дочь, сотрудница МЧС Эльвира Воскресенская. Первое собрание родственников, где и было решено создать фонд, прошло в актовом зале школы, которой руководит Захарова.
Все останки родственникам выдали только в мае. Семь человек так, по словам Войтенко, и остались неопознанными.
Сейчас в группе фонда почти 40 тысяч подписчиков из Уфы, Белгорода, Воронежа, Калининграда и других городов. Войтенко называет их большой семьей, где люди всегда помогают друг другу. Среди них обычные россияне, которые считают, что эта трагедия затронула их лично. Сам Александр считает, что катастрофа над Синаем так или иначе коснулась каждого.
Несколько дней назад родственникам погибших вручили сборники стихов «Шагнувшие в вечность», часть из них написала участница группы Арина Король. Войтенко вспоминает, что та начала предлагать помощь родственникам с первых дней и до сих пор почти каждый день пишет стихи, посвященные погибшим. А еще одна участница — Ирина Солья — помогает фонду организовывать мероприятия: концерты и праздники для детей. Так, недавно участники фонда сажали вместе деревья, а после этого организовали чаепитие. В катастрофе над Синаем Арина и Ирина не теряли близких, но всё равно воспринимают трагедию как личную.
Главная цель фонда — сохранение памяти обо всех погибших. 28 октября на Серафимовском кладбище над могилой с неопознанными останками жертв катастрофы открыли памятник «Сложенные крылья», его создали на деньги властей Петербурга. В годовщину, 31 октября, на Румболовской горе открыли мемориал «Сад памяти».
Как город поддерживает семьи погибших и что делает для сохранения памяти
— Когда всё только произошло, нам очень помогали психологи МЧС, профессионалы высокого уровня: они выводили людей из состояния шока. Потом эстафету подхватили психологи районных служб соцзащиты: за всеми нуждающимся были закреплены социальные психологи. По прошествии полутора лет мы поняли, что связи со специалистами ослабли, а время не лечит, всё равно нужна социальная поддержка, — рассказывает соучредитель фонда, профессор ВШЭ, Валерий Гордин.
По его словам, после того, как анонсировали программу, по которой фонд был готов оплачивать анонимные консультации психологов, за ними обратилось несколько десятков человек. Психологи, по словам Гордина, говорят, что у родственников погибших возникают фантомные боли.
У Валерия в авиакатастрофе погиб сын 28-летний Леонид вместе со своей невестой Александрой Илларионовой. Леня очень любил животных и был, как вспоминает отец, стихийным зоозащитником. Однажды, когда Гордин собрался заводить кошку, уговаривал не покупать питомца, а взять из приюта. А когда у самого Леонида потерялся кот Кыся, тот искал питомца вместе с волонтерами.
Тогда отец относился к убеждениям Леонида с иронией и не последовал совету. После гибели молодого человека он решил организовать фонд «Ленькин кот», который помогает животным.
Гордин всё еще руководит «Ленькиным котом», его отношение к зоозащите изменилось. Мужчина говорит, что подходит к делу прагматично, и подробно рассказывает, как изменился фонд. Он планирует открыть второй центр по прокату ветеринарного оборудования, чтобы ветклиникам и желающим помочь было удобнее добираться, и школу зооволонтеров, которые будут помогать бездомным котам.
Валерий считает, что после трагедии власти города повели себя достойно, всегда откликались на просьбы родственников. Сейчас депутаты вместе с вице-губернатором Албиным помогают построить храм в районе «Балтийской жемчужины». При храме планируют обустроить просветительский центр, где будут оказывать и социальную помощь.
«Не только родственникам погибших, но и жителям района. На мой взгляд, это очень важно и символично», — отмечает Гордин.
Против строительства храма год назад выступали местные жители, которые утверждали, что он не имеет никакого отношения к «Балтийской жемчужине», а вопрос о возведении решили, не посоветовавшись с ними.
Гордин рассказывает, что оппоненты «в какой-то степени» остались:
— Кому-то нравится идея сохранения памяти, кому-то кажется, что ее надо задвинуть подальше в ящик. Мы встречались, объясняли свою позицию. Очень надеюсь, что в ближайшее время храм будет сооружен,— пояснил Гордин.
Петербуржцы опасались, что строительство храма отсрочит создание школ и поликлиник. По данным «КП», недовольные в письме обратились к Владимиру Путину.
Какую поддержку получают родственники экипажа в Москве и что известно о выплатах им
— То, что делают в Петербурге для увековечения, — это всё большая заслуга фонда. Для нас это имеет большое значение. Если нам построят еще и духовно-просветительский центр — это будет еще одно место, куда мы сможем приехать и поклониться памяти родных и близких, — говорит отец 25-летнего бортпроводника Алексея Филимонова, москвич Андрей Филимонов.
Андрей рассказывает, что эти два года регулярно созванивается и списывается с родственниками экипажа. Почти все они живут в Москве и Подмосковье, стараются чаще встречаться и поддерживать друг друга. Иногда приезжают на встречи фонда в Петербурге.
25-летний Алексей, по словам отца, попал на борт в последний момент: он не должен был работать на этом рейсе: по дороге в аэропорт его машина сломалась на МКАД, в итоге молодой человек пропустил свой рейс и попал в резерв. Его вызвали за 12 часов до вылета, чтобы заменить другую бортпроводницу.
У родственников экипажа своя отдельная группа «ВКонтакте», и все эти два года их поддерживают подписчики. С некоторыми из них семьи погибших теперь знакомы лично и регулярно встречаются. Андрею дарят иконы и стихи о сыне, из Петербурга присылают сувениры.
— Раньше у нас катастрофы в основном происходили по вине экипажа. Но в этом случае наши близкие оказались в той же ситуации, что и пассажиры. Это был терроризм. Шансов на спасение не было никаких. Главное, чтобы нас не забывали.
По словам Филимонова, никому из родственников погибших членов экипажа «Когалымавиа» так и не выплатила компенсацию. Об этом же в группе благотворительного фонда писали еще в 2016 году.
— Хотя министр транспорта Соколов и заявил в 2015 году, что всё будет вот-вот выплачено, мы так ничего и не получили. Нам возместили 100 тысяч по профессиональной страховке «Альянс», и еще 1 млн мы получили от правительства Петербурга. Как и всем [погибшим пассажирам], нам должны были заплатить по 2 млн рублей: перевозчик обанкротился, идут суды, и разговора про экипаж теперь нет вообще. Хотя мы обращались и в Совет Федерации, и в Минтранс. Но нас отписками отправляли в «Когалым».
Филимонов утверждает, что из-за банкротства компании родственники экипажа не могут даже подать иск, поэтому подвижек в выплатах пока нет.
Зачем семьи погибших судятся из-за компенсаций
19 октября стало известно, что родственники погибших подали коллективный иск на 93 млрд 158 млн рублей. Тогда говорилось, что заявителями выступили 149 человек. По словам Войтенко, сейчас речь идет уже о почти 160.
Адвокат Анатолий Кучерена, представляющий интересы части заявителей, пояснил, что ответственность перевозчика «Когалымавиа» была застрахована компанией «Ингосстрах». Он подтвердил, что страховая компания выплатила минимальную сумму в 2 млн рублей.
— Жизни пассажиров и сам перевозчик были застрахованы на достаточно большую сумму. По данным наших адвокатов, более чем на 700 млн долларов, но выплатили только минимальные компенсации. Вообще, таких низких компенсаций, как в России, нет практически нигде. Мы хотим добиться того, чтобы у нас были такие же стандарты, как в Европе и Америке, и чтобы эта сумма перестраховки распределялась прежде всего между родственниками погибших. Они пострадали больше всех, — считает Александр Войтенко.
При этом точная сумма, на которую был застрахован рейс и пассажиры, до сих пор неизвестна.
— Нам [страховая компания и перевозчик] не хотят ничего разъяснять. А когда людям ничего не объясняют, они начинают обдумывать, приходят адвокаты и говорят, что что-то не так в этой ситуации с выплатами. Мы просто хотим всё выяснить и поэтому подаем иск, — объясняет Анатолий Пульянов.
Родственники экипажа, по словам Филимонова, не могут присоединиться к этому иску: страховка «Ингосстрах» не касалась сотрудников, обслуживающих рейс.
Не удается родственникам и семьям жертв катастрофы узнать и о ходе расследования дела. По последним официальным данным, опубликованным в СМИ, самолет был взорван бомбой, заложенной в отсек негабаритного багажа в хвостовой части самолета; в закладке бомбы участвовал сотрудник сервисной службы аэропорта, который и занес пакет со взрывчаткой на борт самолета.
Филимонов рассказывает, что сотрудники СК прислали письмо о том, что расследование уголовного дела продолжается до апреля, никаких новых данных не сообщают. Он пояснил, что родственники экипажа несколько раз пытались связаться с руководством СК и узнать о результатах, но ничего нового им не сообщали.
В годовщину трагедии во Всеволожске прошло торжественное открытие «Сада памяти». Рядом высадили 128 красных кленов и еще 25 елей — в память о погибших детях. На акции памяти в небо выпустили 224 воздушных шара.
— Главное, чтобы не забывали про поддержку, про наш рейс. Если по телеканалам в Петербурге еще показывают памятные мероприятия, то по центральным об этом вообще ничего нет. Тишина — только, бывает, бегущая строка. Как будто подобного события в нашей стране не происходило.
