В издательстве Individuum вышла книга-биография «Узнать пересмешника. Жизнь с Харпер Ли». Ее автор — журналистка «Чикаго Трибьюн» Марья Миллс — полтора года жила вместе с сестрами Ли почти через сорок лет после того, как Харпер Ли перестала давать интервью.
«Бумага» публикует отрывок из книги о писательнице, в котором Миллс рассказывает, почему туристы не видели Монроввиль таким, каким его описывала Ли, из-за чего экранизацию пришлось снимать в Голливуде и что в городе всё же напоминает о книге «Убить пересмешника».
Прежде чем я увидела Кэти МакКой, директора музея и ежегодного постановщика «Убить пересмешника», из-за закрытой двери раздался ее голос. Она громко и оживленно говорила по телефону. У нее был южный акцент, но не такой, как у всех вокруг. Она родом из Кентукки.
Мне хотелось услышать мнение МакКой о здешних людях и о пьесе, которую она каждый год ставила здесь, в здании суда, о значении Ли для города, и о тех, кто еще помнит старый Монроввиль и согласится поговорить со мной. Я спросила ее о туристах и о Харпер Ли, так как знала, что уже много лет существует напряжение между сестрами Ли и теми, кто пытается извлечь выгоду из славы книги.
«Харпер Ли не хочет, чтобы мы коммерциализировали ее книгу, — сказала мне МакКой, — но мы считаем, что оказываем услугу здешним жителям и всему остальному миру». Она со своими помощниками создала путеводитель под названием «Монровилль: в поисках Мейкомба Харпер Ли» и опубликовала маршруты, по которым можно осматривать город. На городской площади поклонники романа видят здание из красного кирпича, где была юридическая фирма отца Ли и где она написала часть своего романа. На Алабама-авеню вместо дома, где прошло детство Ли, теперь находится «Молочная мечта Мела», белая хижина с выходящим на улицу окошком, там можно заказать мороженое и бургеры. Нет и соседнего дома, в котором какое-то время жил Трумен Капоте со своими тетками. Здесь видна мемориальная табличка и маленький кусочек каменной ограды.
Харпер Ли не хочет, чтобы мы коммерциализировали ее книгу, но мы считаем, что оказываем услугу здешним жителям и всему остальному миру
В тот день мы повстречали нескольких приезжих, осматривавших главную достопримечательность суда, — воспроизведенный в фильме зал с деревянным полом, куда маленькая Харпер Ли приходила на выступления своего отца. Посетители сидят на галерее «для цветных», как Глазастик во время суда над Томом Робинсоном. Самые решительные подходят к судейскому месту, поднимают молоток и с властным видом стучат им по столу. На стене висят те предметы, которые должны напоминать зрителям спектакль о Мейкомбе из романа: например, календарь той эпохи.
Оказавшись на улице, ощутить очертания и аромат тогдашнего Монровилля становится сложнее. Даже на момент выхода книги в 1960 году он резко отличался от города в эпоху Депрессии. Все было другим — размеры, внешний вид, ощущения.
Когда продюсер Алан Пакула и режиссер Роберт Муллиген решили перенести роман на киноэкран, им пришлось отказаться от идеи снимать некоторые сцены в Монровилле. Здесь не было ничего похожего на тот город тридцатых годов, который они пытались воссоздать. Город сохранил часть своего обаяния, но был слишком современным для Мейкомба тридцатых годов. Вместо этого они воспроизвели зал суда, где маленькая Нелл смотрела, как ее отец защищает подсудимых, и создали свой Мейкомб на площадке в Голливуде. Для съемок на улице они использовали некоторые старые дома в Калифорнии, которые можно было сделать похожими на дома в Мейкомбе Нелл.
Когда продюсер Алан Пакула и режиссер Роберт Муллиген решили перенести роман на киноэкран, им пришлось отказаться от идеи снимать некоторые сцены в Монровилле
Главный художник фильма Генри Бамстед написал продюсеру Алану Пакуле из Монровилля письмо. Монровилль он сокращенно называл Мв, а «Убить пересмешника» — УП. Письмо датировано ноябрем 1961 года.
«Дорогой Алан,
Я приехал в Мв сегодня вечером, проехав очень интересной и красивой дорогой из Монтгомери… По дороге на меня большое впечатление произвело отсутствие машин, прекрасные виды и негритянские хижины, которыми усыпана вся местность.
Харпер встретила меня, она очаровательна. Она настаивает, чтобы я называл ее Нелл — кажется, что мы знакомы уже много лет. Не удивительно, что она смогла написать такой теплый и прекрасный роман.
Мв — прекрасный городок с населением примерно в 2 500 человек. Он мал по размерам, но у него широкий южный характер. Я очень рад, что ты дал мне возможность изучить округу перед тем, как разрабатывать декорации для УП.
Большинство домов здесь деревянные, одноэтажные, поставленные на кирпичные основания. Почти у каждого дома есть терраса и качели, свисающие с ее перил. Уверяю тебя, жизнь здесь куда более расслабленная, чем в Голливуде.
Мв — прекрасный городок с населением примерно в 2 500 человек. Он мал по размерам, но у него широкий южный характер
Я побывал на площади перед старым зданием суда и внутри зала суда, о котором писала Нелл. Не могу тебе передать, как меня взволновала его архитектура и разные маленькие детали, которые я добавлю к нашим декорациям. Зал суда все еще обогревают старые пузатые печи. Рядом с каждой из них стоит бочонок с углем. Нелл говорит, что, когда мы будем снимать эту сцену, нам надо обязательно положить у входа в суд глыбу льда. Оказывается, люди откалывали от нее льдинки и несли с собой в суд, чтобы сосать их и ощущать прохладу. Это напомнило мне мою молодость, когда я бегал за фургончиком с мороженым и выпрашивал у продавцов кусочки льда. Нелл очень понравилось, как я фотографирую, и как я делаю измерения, чтобы потом удвоить размеры того, что здесь увидел. Она сказала, что не подозревала, какая тяжелая у нас работа. Сегодня утром она встретила меня такими словами: “Я вчера похудела на пять фунтов, пока ходила за вами и смотрела, как вы фотографируете дверные рукоятки, дома, фургоны, капусту и все остальное, — можно будет сегодня сделать перерыв на обед?” Нелл говорит, что на стенах дома миссис Дюбоз краска должна быть облезлой. А внутри все надо покрыть темными деревянными панелями, поставить викторианскую мебель, и все сделать мрачным. В ее доме есть электропроводка, но она все еще использует масляные лампы, чтобы сэкономить деньги, — так говорит Нелл. А дом Страшилы Рэдли должен выглядеть так, как будто его никогда не красили — почти как дом с привидениями.
Всего доброго, Генри Бамстед»
Когда читатели «Убить пересмешника» впервые попадают в Монровилль, то они хотят, чтобы это был точно тот город, который известен им по роману и по фильму. Они ищут то место, где живут и играют, работают и мечтают их любимые герои: Глазастик и Аттикус, Джим, Дилл и Страшила.
Когда читатели «Убить пересмешника» впервые попадают в Монровилль, то они хотят, чтобы это был точно тот город, который известен им по роману и по фильму
«Люди в те годы двигались медленно. Разгуливали по площади, обходили одну лавку за другой, все делали с расстановкой, не торопясь. В сутках были те же двадцать четыре часа, а казалось, что больше. Никто никуда не спешил, потому что идти было некуда, покупать нечего, денег ни гроша, и ничто не влекло за пределы округа Мейкомб. Но для некоторых это было время смутных надежд: незадолго перед тем округу Мейкомб объяснили, что ничего не надо страшиться, кроме страха».
Поэтому посетители, приезжающие в поисках Мейкомба, приходят к выводу, что они недостаточно хорошо ищут или ищут не там. Мейкомб должен где-то быть. Он обязательно должен существовать.
«Трудней забыть былое, чем внешность города пересоздать! Увы!..», — сказал однажды Бодлер. Монровилль, как и любой другой город, за время, прошедшее после тридцатых годов, много и существенно менялся. Но тех, кто любит роман, не переубедить. Они твердо знают, чего ждут. МакКой сказала мне, что два десятилетия назад в округ Монро приезжало около двух тысяч посетителей в год. Теперь количество посетителей достигло двадцати тысяч и продолжает расти, причем примерно четыре пятых этих людей говорят, что приехали из-за книги.
Ежегодная весенняя постановка «Убить пересмешника» в музее привлекает зрителей возможностью увидеть пьесу на такой сцене, которой нет нигде кроме Монровилля. Первый акт происходит на газоне перед музеем старого здания суда, куда ветер приносит аромат розовых азалий, и на ветках дерева иногда сидят пересмешники. Второй акт, изображающий позорный суд, происходит внутри, в старинном зале суда, который знаком каждому, кто смотрел фильм. Каждый год на спектаклях был аншлаг.
