Парадная столетнего дома на Добролюбова, 19 — одна из самых роскошных в Петербурге. Местные жители восстановили ее за свой счет — отреставрировали мраморную лестницу, повесили хрустальную люстру и вернули зеркала на каждый этаж. Сейчас здание, в полуразрушенных интерьерах которого в 90-е снимали «Брата», больше напоминает музей.
«Бумага» поговорила с бывшими и нынешними жильцами дома о том, как он менялся в течение 30 лет и как в парадной проводят концерты и соседские праздники.
Александр Поздняков
Бывший житель дома, писатель
— С этим домом связаны мое детство и юность. Мы переехали сюда в 1956 году, когда мне было четыре года, заняли большую комнату с эркером в квартире № 5 и кладовку площадью 15 квадратных метров, в которой позже жили моя старшая сестра с мужем.Этот дом уникален. Его возвел Яков Германович Гевирц — замечательный архитектор и художник. Он окончил Академию художеств, путешествовал по Европе, посетив Рим, Вену и Будапешт, знакомясь с архитектурным наследием. Он был поклонником неоклассицизма — с его порталами, арками, колоннами и лепниной.
Гевирц подарил Петербургу несколько построек в этом стиле — дома на Большой Монетной (тоже АО «Строитель»), Зверинской, Льва Толстого, доходные дома в Песках. Они монументальны и величественны, как и наш дом. В блокадную зиму Гевирц жил в подвале Академии художеств, где и умер от голода. Я был знаком с его сыном, инженером и строителем тоннелей, милейшим Германом Яковлевичем. С внучкой архитектора Милой я учился в 77-й школе, мы дружим и сегодня.
В доме на Добролюбова нет ничего случайного — даже сочетания мрамора, переплеты окон, витражи, лестничные марши, гермы над камином выстраиваются в гармоническое целое. Акционерное общество «Строитель», по заказу которого создавался проект, позволило себе не экономить на материалах и инженерных решениях. Наш дом во всем блеске появляется в немом фильме «Карьера Спирьки Шпандыря» с Леонидом Утесовым в главной роли (1926).
В советское время сюда селили военных, писателей, художников, ученых, но позже въезжали и пролетарии. В квартире этажом ниже находился детский сад имени Климента Ворошилова. Здесь жили Филипп Медведь, начальник ленинградского НКВД, и Владимир Трибуц, командующий Балтфлотом. Под нашей квартирой жила Вера Георгиевна Гетц, вдова маклера Фондовой биржи, с которой дружила моя мама.
Наша большая комната была облицована деревянными панелями до уровня груди, это был либо орех, либо мореный дуб. Была огромная ванна на ампирных ножках в виде львиных лап, биде. В ванной стоял титан, дрова для которого жители хранили поленницами между дверей в прихожей.
Однажды я нашел в квартире место, где не хватало половицы, и спрятал туда жестяную коробочку из-под рыболовных крючков, в которую сложил синий пионерский галстук и значки, которые мне подарили школьники в Вюнсдорфе, ГДР.
Когда вернулся из армии, родители уже переехали: в 1972 году мы поменяли наши комнаты на двухкомнатную квартиру на углу Добролюбова и Талалихина. О судьбе спрятанных вещей я не знаю, но было бы мило, если бы они сохранились.
В те годы в доме еще жили большой единой семьей, не было социального или имущественного расслоения. Все получали примерно одни и те же зарплаты, у всех стояли одинаковые стенки, телевизоры, «хельги» (шкафы из ГДР — прим. «Бумаги»). Где-то еще сохранялись остатки былой роскоши — картины в потускневших рамах, хрустальные люстры, старинные книги, статуэтки.
В 1990-е многое продали. Коммунальные квартиры расселялись, квадратные метры стоили недорого. Роскошные зеркала на площадках уже были побиты, элементы из кованого железа сдавали в металлолом. Чудом уцелели ворота, которые когда-то отпирал дворник.
Наталия Николаева
Жительница дома, председатель ТСЖ
— В начале 90-х парадная была ужасна: стены обиты до кирпичей, окна с остатками витражей заколочены, мраморная лестница разбита после того, как ленивые сотрудники ЖЭКа скатывали по ней чугунные батареи. Камин еще в конце 80-х разобрали всё те же «хозяйственники». Одна из соседок, переехавшая потом в Израиль, бережно хранила номер грузовика, на котором в неизвестном направлении увезли этот камин и черепаховые светильники парадной.
За колоннами здесь привыкли справлять нужду — и малую, и большую, так что при входе в парадную в нос вонзался запах публичного туалета. Но всё это не остановило новых собственников, очарованных домом: они начали расселять коммуналки.
Примерно к середине 90-х новые жители закончили работы в своих квартирах и вышли за свои пороги. Мы попросили Жилкомсервис убрать дыры в мраморных ступенях парадной, чтобы элементарно не сломать ноги. В ответ нам предложили залить всё цементом. Мы стали искать мрамор для восстановления лестницы самостоятельно. Подобрать его было сложно, но мы нашли наиболее подходящий турецкий мрамор для стен и уральский для лестницы.
Потом жители последнего этажа скинулись и провели ремонт у себя. Всем остальным так понравился результат, что работы провели до первого этажа включительно. Финансировали всё сами жители, руководствуясь принципом «кто сколько может».
Жилкомсервис тогда не возражал, КГИОПа еще не было на горизонте. Комитет признал нас (дом на Добролюбова, 19 — прим. «Бумаги») памятником лишь в 2001-м, а предметы охраны определил в 2011-м, куда вошло много нашего новодела. К тому моменту мы восстановили 42 витража и камин, вернули на каждый этаж зеркала, подобрали максимально приближенные к историческим светильники. Восстанавливали всё по фотографиям, любезно предоставленным нам сыном и дочерью архитектора нашего дома Якова Германовича Гевирца.
Последним этапом мы восстановили входную группу со стеклянными дверями и световыми окнами по бокам. А в 2015 году к столетию дома повесили хрустальную люстру, которую купил новый сосед Максим, расселивший коммунальную квартиру.
Про ТСЖ. В 2007-м в лютый мороз мы на две недели остались без воды из-за обледенения затопленных подвалов. Одна половина дома бегала к другой с ведрами и радовалась, что канализация еще функционирует. Обслуживающий нас тогда Жилкомсервис развел руками: ну кто же в мороз отключает воду в кране? Оказывается, она должна была без перерыва литься тонкой струйкой за наш счет. Это стало последней каплей — и мы решили создать ТСЖ.
В 2008 году провели первое общее собрание, а с 2010-го управляем домом самостоятельно через товарищество. Оперативные вопросы решаются через правление ТСЖ, которому делегированы полномочия собственниками дома. Именно правление (а не председатель единолично) позволяет удержать товарищество на плаву, а коллективный разум — избежать субъективности и способствовать комфортному проживанию в доме.
Уверенность в своих силах появилась, когда мы справились с «культурным слоем» в подвале — вывезли 21 контейнер фекалий. В управляющей компании нам всегда говорили, что затопление и грунтовые воды в подвале — это норма. Крысы плавали там торпедами, комары и блохи разлетались по всему дому. Но после очистки подвалов и крысы, и насекомые пропали.
Ежегодно в доме проводятся общие собрания собственников. Правление всегда ставит одно условие соседям: если не соберетесь, то пойдем обратно в Жилкомсервис. От страха на собрания набегает минимум 80 % собственников. Именно их решения на этих собраниях служат отправной точкой для управления домом.
В последние годы жители дома стали проводить общедомовые мероприятия. Каждый год устанавливается елка в потолок, которую со стремянок украшают все дети дома. Наш сосед-пианист Саша Болотин, лауреат международных конкурсов, балует нас рождественскими концертами прямо в холле парадной. А его сестра-близнец Алина Болотина так нашагалась по нашей мраморной лестнице, что теперь все подиумы мира ее (модель, участвовала в показах Dior, Louis Vuitton и Chanel — прим. «Бумаги»).
Когда объявили про строительство парка [вместо Судебного квартала], соседи накупили шампанского и до утра праздновали это событие. 100-летие нашей достойнейшей соседки Надежды Константиновны Рутковской тоже отмечали: она родилась в 1917 году накануне выстрела «Авроры», и мы заказали ей 20-килограммовый торт с крейсером. В Петропавловской крепости в полдень был дан залп в ее честь, который она, будучи лежачей, слышала со своего балкона. В парадной состоялся домашний концерт, после которого все соседи могли поздравить Надежду Константиновну через ее дочь.
Наш дом принимает участие и в Дне памяти 8 сентября: жители дома читают поминальные списки ушедших в блокаду 114 соседей и вспоминают архитектора дома Якова Германовича Гевирца.
Дилара Раянова
Жительница дома
— Я из Москвы, но у моего младшего сына петербургские корни, поэтому мы решили переехать. Изначально мы искали квартиру именно на Васильевском острове, но дом на Добролюбова мне очень понравился.
Я хотела квартиру, максимально не изуродованную евроремонтами. И хотя в квартире [на Добролюбова] раньше была сауна, ремонт там сделали достаточно небрежно, и кое-что удалось сохранить.
К сожалению, почти везде пробили лепнину: хозяева устанавливали натяжные потолки, ламинат постелили поверх паркета, родные двери подпилили снизу. Мне пришлось идти к соседям на этаж ниже, у которых максимально сохранились исторические элементы — паркет, плитка, лепнина, которые я и повторила.
Все основные моменты я сохранила, заказывала похожие на оригиналы входную и внутренние двери, латунную фурнитуру на окнах, дубовые панели.
Конечно, реставрацией считать это никак нельзя, я называю это реновацией с дальнейшим приспособлением под современное использование. Мы купили квартиру примерно три года назад, почти закончили ремонт, но пандемия остановила работы на финальном этапе — нам осталось установить пороги.
Театр начинается с вешалки, а квартира — с парадной. Мне было очень грустно смотреть на наши входные двери во внутреннем дворе: мы договорились с соседями, что займемся ей. Внутренняя дверь сохранилась, а внешняя часть еще год назад была за железной створкой — мы ее сняли, дверь отреставрировали, сейчас всё заиграло.
Максим Павличук
Житель дома
— Мой интерес к дому на Добролюбова, 19 безусловно связан с моей работой, я архитектор. Я гулял по городу, разглядывал дома, и когда увидел его, не мог представить, что такой большой, представительный дом окажется жилым.
В то время я как раз искал себе квартиру и с удивлением обнаружил, что в этом самом доме расселяется коммунальная квартира с теми характеристиками, которые мне нужны: хороший вид из окон, высокие потолки, южная ориентация, красивая парадная.
С соседями мы познакомились сразу и наладили хорошие отношения. Коммунальная квартира в таком доме — это жутковатые отголоски печального прошлого и ничего хорошего не сулит. Поэтому каждый новый смельчак, отважившийся на расселение коммуналки, встречается с хлебом и солью.
Мы регулярно собираемся, что-то празднуем или просто проводим музыкальные вечера с пианино, которое стоит в холле. Например, отмечали строительство парка «Тучков буян». Думаю, проекту радовались не только жители проспекта Добролюбова, но и вообще вся Петроградская сторона и Васильевский остров.
Когда мне показали фотографии парадной в 90-е, хотелось кричать от ужаса. Жильцы тогда скинулись и сделали реставрацию, я тоже решил внести свою лепту в общее дело. И мы повесили в холле люстру, похожую на ту, что висела здесь раньше, судя по архивным фотографиям. Это было пять лет назад, на тот момент она стоила 210 тысяч рублей.
Сейчас я заканчиваю ремонт в своей квартире, осталось примерно полгода — я не тороплюсь.
«Бумага» также рассказывала про блогера Максима Косьмина, который помог найти двери дома Бака, площадку для клипа Монеточки и написал книгу о дореволюционных домах.
