28 февраля 2016

«Водка, музыка, веселье»: что значит бар Mishka для Петербурга спустя пять лет после открытия

Бар Mishka Александра Берковского и Кирилла Иванова, главное танцевальное заведение города, в конце февраля отметило пятилетие чередой вечеринок. Что изменилось с 2011 года и кто теперь ходит в Mishka на шоты и диджеев — шеф-редактор «Бумаги» повеселилась сама и поговорила с владельцами о том, что стало с баром, городом и с нами.
Фото: Юрий Дормидошин
«На день рождения в „Мишку“!», — на подходе к бару (третьему или четвертому за ночь) приятельница выхватила меня из компании друзей и запихнула в такси. В «Мишке» мы обе не были уже года три.
На излете нашего с Машей студенчества Mishka стал для определенного сегмента петербургской тусовки местом действия для главных событий ночной жизни. Просто пить и плясать в 20 с чем-то лет, как правило, недостаточно, поэтому по ночам тут посреди танцпола происходили свои и чужие драмы. Вечерами эти драмы обсуждались тут же — за шавермой и сидром (как тогда казалось, вкуснейшим в городе). Переехавшие в Москву или за границу друзья неожиданно вырастали из темноты именно в Mishka: по умолчанию именно он стал базой для веселья, где сегодня вечером будут все. Еще не существовало ни хитрых барных маршрутов, ни широкого выбора заведений на Жуковского и Рубинштейна. Потребности в них тоже особой не было: зачем куда-то идти, если здесь уже есть музыка, шоты и все твои друзья.
Александр Берковский
сооснователь Mishka:

— Понятие «барная культура» появилось два-три года назад, тогда все об этом начали говорить. Я не очень понимаю, что стоит за этими словами. Когда лет десять назад мы были студентами, вообще не ходили в бары. Поход в какое-то заведение означал, что надо откуда-то взять денег. Мы как будто стали тусоваться уже чуть позже. Когда открывался Mishka, ничего подобного еще не существовало, поэтому было легко и понятно. Сейчас все очень много думают, но чем больше ты думаешь, тем меньше шансов сделать что-то классное. Если люди идут за эмоциями, ты не должен думать, как воздействовать на публику, — ты же не театральный режиссер.

История, много раз пересказанная на страницах городских изданий, гласит, что бар Mishka в 2011 году открывала целая толпа единомышленников под предводительством Александра Берковского и Кирилла Иванова, которого тогда еще чаще вспоминали как журналиста, чем лидера группы «Самое большое простое число». У большой команды нового бара был очень скромный стартовый капитал — чуть больше полумиллиона рублей. «Когда мы начинали, я сказал: “Смотрите, ребзя, мы пока сами не знаем, что делаем, но нам будет что вспомнить. Так что давайте сделаем вместе то, чего не было раньше. И будет супер», — так незатейливо Кирилл Иванов вспоминает события пятилетней давности.
Теперь многие люди, причастные к Mishka, известны другими проектами и заведениями, не менее значимыми для города: «Хроники», Stackenschneider Bar, El Copitas. По словам основателей, в Mishka до сих пор очень маленькая текучка: почти вся команда барменов работает с самого открытия. К тому же Mishka быстро оброс собственной аудиторией, которой, кроме Думской улицы, пабов и пары других заведений, пойти было некуда.
— Посетители должны быть похожи на тебя. Всё должно быть просто, никакое понятие барной культуры тут не поможет. В 2011 году Думская еще цвела. Она, конечно, уже была страшной к этому моменту, но при этом очень массовой и разной. Там тусовались многие из тех, кто сейчас бы туда ни ногой. Мы же много тусовались в «Стирке», сами ставили музыку, наливали друг другу напитки. Нам нравилось, что каждые выходные мы собирались все вместе, это было очень органично. Такое ощущение хотелось сохранить. Всё очень просто: весело, тесно, пьяно и супердоброжелательно. Нет никакого ощущения опасности или того, что нужно как-то по-другому выглядеть.
Посетители должны быть похожи на тебя. Всё должно быть немного проще, никакое понятие барной культуры тут не поможет
Бар назвали в честь говорящей хаски по кличке Мишка, которая прославилась благодаря популярному тогда вирусному ролику. Теперь ее портрет украшает вход и афиши всех вечеринок.
На набережной Фонтанки у входа в Mishka — прежняя курящая толпа. Охранник Коля, которого знают все постоянные посетители, приветливо отсканировал нас и выдал две бумажки: с сердечком и хаски — мне, со стаканом и трубочкой — Маше.
Не тратя время на бумажки, мы нырнули в подвальное помещение. Два пролета вниз — и Маша пристроила пальто и направилась к бару, чтобы организовать дальнейшее веселье. Пока она договаривалась с барменом о напитках, искала размен и заряжала телефон, я успела только разобраться в том, что нам подарили на входе. Оказалось, что это временные татуировки — переводки, как в детстве. Погасив пару шотов, мы стали пританцовывать. Пить решили «Лисичку» — шот, который родился вместе с баром; через несколько лет местный эксклюзив стал одновременно петербургской классикой. Берковский говорит, что шоты — «Мишек», «Лисичек», «Геннадиев Васильевичей» — и водку в различных видах и вариациях здесь до сих пор пьют очень много.
Водка, музыка, веселье — это короткий путь, нечего выдумывать
— Даже если нам захочется, мы не сможем ничего поменять. Странно это делать только из-за того, что шоты с сиропами сегодня моветон. Сейчас же надо сделать собственную настойку, потом добавить биттер, потом найти редкий дистиллят. Конечно, водка с сиропом — это смешно. С другой стороны, мы всегда пили «Боярского», и было офигенно. Водка, музыка, веселье — это короткий путь, нечего выдумывать. Я считаю, это лучший коктейльный ингредиент — самый чистый и нейтральный. Если есть в Петербурге место, где всё еще пьют водку с гренадином и табаско, то оно здесь.
Пить на проходе — идея, конечно, дрянная: все постоянно ходят из зала в зал. Кроме того, все очень нарядные. Девушки складывают ярко-красные губы, поворачиваясь к камере своей парадной стороной. Я заметно хуже подготовлена к вечеринке: водка жжет обветренные губы, а в рюкзаке два пустых контейнера от обеда-ссобойки, взятой утром на работу.
Зато главному правилу веселья — найти своих и танцевать — мы следуем безукоризненно. После второго шота нас уже трое; толпа вокруг пульсирует, переливаясь красным, зеленым и синим под хитрый микс на хип-хоп. Людей, конечно, слишком много, чтобы танцевать, в зале тесно, и меня уже облили пивом. Но если забыть про это и про рюкзак, задрать по старой привычке руки, то пространство как будто раздвигается. Рабочий день, обед, все встречи и переговоры закончились только сейчас, глубоко за полночь в толпе, где ты уже давно никого не знаешь. Хотя, возможно, это просто просто две «Лисички» на голодный желудок.
Я сомневаюсь, что есть какая-то формула попадания в Mishka. Во время диалога на входе можно определить, будет здесь комфортно человеку или нет
Атмосфера в Mishka всегда была доброжелательной. Это предмет особой гордости бара: владельцы говорят, что сюда не пускают только пьяных и агрессивных людей. Дресс-кода в Mishka тоже нет: Берковский объясняет, что не пройдут только посетители с футбольной или политической символикой — всё для того, чтобы не провоцировать конфликтов. А я припоминаю компанию иностранцев, которая завалилась сюда после бала — в смокингах и вечерних платьях.
— Я сомневаюсь, что есть какая-то формула попадания в Mishka. Во время диалога на входе можно определить, будет здесь комфортно человеку или нет. Ведь, прежде всего, нужно поздороваться с незнакомым человеком, правильно? — говорит огромный охранник Коля, тот самый, что выдал нам татуировки на входе. Коля следит за порядком, помогает с напитками, когда бармены не справляются с потоком заказов, оберегает девушек от ненужного внимания.
— Сюда приходит много девочек, за пять лет мне не вспомнить случая, чтобы кто-то мог им досадить. Если им не нравится общаться с парнями, они в крайнем случае подходят к нам, просят помочь — и мы разговариваем.
Иногда за девчонками среди ночи заезжают их старшие мужья, чтобы забрать домой. Им бывает трудно объяснить, что в силу своего возраста или каких-то очевидных жизненных принципов, они могут здесь испортить атмосферу. Хотите забрать жену — позвоните, она выйдет.

Как в Mishka bar не пускали завсегдатаев

Павел Брик

Павел Биргер

— Нас было двое: я и художник Михаил Зайканов. Под его лекции про петербургский авангард мы пили вино на набережной — прямо напротив Mishka. Допив бутылку прямо у входа в бар, мы оставили ее рядом и спустились. Охранник почти сразу сказал: «Вам нельзя». На что мы отвечаем: «Но как? Мы же идем пить — вот деньги». На что он ответил: «Ребята, вы только что оскорбили меня». Мы интеллигентные ребята и стали спрашивать его: «Боже, как это произошло?». «Вы у меня на глазах выпили бутылку вина и теперь заваливаетесь пьяные в бар, так что без шансов».
Мы развернулись и ушли, в соседнем заведении «Пир О.Г.И», продолжая диалог, даже не глядя в глаза друг другу, мы просто поменялись одеждой. Надо сказать, что Миша чуть выше меня, поэтому вся его одежда мне великовата. К тому же тогда он носил очки, поэтому мне пришлось надеть и их тоже. Выглядели мы, само собой, омерзительно, как сумасшедшие петербургские бомжи.
Продолжая этот же диалог про авангард, мы вернулись ко входу в Mishka. Не смотря в сторону охранника, попытались проскользнуть, но осознали, что уперлись во что-то. В мишиных очках я видел плохо, поэтому даже не понял, во что. Дословно я, конечно, не помню, как складывался наш диалог на этот раз — всё происходило года четыре назад. Однако эмоция была примерно такой: за выдумку — пять, но вы всё равно не входите. Вечер закончился просто другой бутылкой вина.
— Однажды я немного выпил в баре «Варшава» и, так как погода была отличная, а я, как мне показалось, особенно удачно оделся, решил совершить нехарактерный для меня бархоппинг. Сначала я отправился в бар «Почта», где ставила пластинки Лёля Нордик. Продемонстрировав свой энтузиазм и великолепные танцевальные движения, я решил дойти до бара Mishka, где в тот момент как раз заканчивался диджей-сет Миши Ильина, моего знакомого и постоянного посетителя бара «Хроники», в котором я тогда работал. На входе, как и положено, стоял фейс-контроль.
А дальше произошло то, о чем я раньше слышал только в барных разговорах: один из господ сказал мне, что бар закрыт. Ситуация была странной: у меня есть клубная карточка Mishka (с собой я, разумеется, ее не брал), в баре за стойкой стоят двое моих друзей, ну и я уже не говорю о том, что, работая в дружественном заведении, не раз наливал уважаемым хозяевам Mishka. Впрочем, внутри меня ждал мой товарищ, после моего звонка он вышел, замолвил за меня словечко, и только после этого я прошел внутрь.
Что меня мучает по сей день, так это причина, по которой меня, скромного трезвого человека в толстых очках, не пустили в бар, забитый танцующей молодежью. Может быть, они как раз беспокоились за меня? Если так, то прошу прощения, что сразу не воспользовался их советом: продержался я там всё равно только десять минут.
— Если диалог не складывается на улице, внутри это будет уже скандал, — продолжает Коля. — Тем более здесь всегда очередь. Если люди лезут вперед и не готовы подождать, они явно не готовы к тому, что в баре в разгар ночи нужно будет подождать порой и 15 минут, а про туалет я вообще молчу. Кто-то пытается давить кошельком, говорят: «Мы здесь скупим весь бар». Как-то даже секс предлагали.
У нас нет попытки не пустить людей, чтобы создать атмосферу закрытого заведения. Когда люди приходят по доброте, они легко заходят, на выходе жмут руки — приятно, когда люди идут в бар не как в бар, а как в гости. Иногда посетители, с которыми мы подружились, берут в баре напитки и выходят к нам поболтать.
Как бы ни держались создатели бара за имидж места, где все только танцуют и скачут, им не избавиться от простых разговоров за выпивкой, типичных для любого петербургского заведения.
— В Москве у нас тоже был Mishka, который просуществовал весь летний сезон. Там куча народа тусовалась во дворе, хотя музыка была внутри, потому что классно выпить и поговорить. Мы бы сами пошли куда-то постоять в сторонку, чем прыгать и толкаться, — говорит Берковский.
И если можно говорить о какой-то миссии, когда ты открыл бар, то она вот такая: играть веселую редкую музыку
Мы же весь вечер куда-то ходим: до бара — чтобы выпить, из зала в зал — чтобы найти друзей, которые вроде бы собирались зайти, к свету — чтобы перевести татуировки. Все дети 90-х знают, как это делается: приложил, намочил, снял бумагу. Чтобы не ждать в очереди в туалет, я просто облизала свою «татуху» с тыльной стороны и научила Машу тому же. Перед нами вдруг оживилась парочка студентов: «Смотри, у девчонок кислота» — белобрысый парнишка заколотил друга по коленке с восторгом и как будто даже с уважением.
Наши друзья, придя на вечеринку, поздоровались и, не раздеваясь, ушли — уж слишком людно, слишком громко.В Mishka еще заходят люди, которые еще несколько лет назад каждую пятницу обязательно ходили куда-то танцевать. Теперь они стоят по углам, где темно, тихо и можно поговорить, а то и вовсе заходят вот так, чтобы «просто поздороваться». Вместо них в фотохронику в группе Mishka попадают другие парни и девушки, младше и энергичнее. Старшие, конечно, в шутку называют их «школьниками». В какой момент случилась эта рокировка, никто не заметил. Кирилл Иванов, впрочем, про свой бар говорит, что за пять лет они «почти приблизились к тому, о чем мечтали». А мечтали тут о том, чтобы на вечеринки приходили совсем разные люди и чтобы всем было здесь весело и комфортно.
— Тут играет классная, довольно редкая музыка, не доступная широкой аудитории, — просто ее больше негде слушать, — рассказывает Иванов, который по негласному распределению обязанностей отвечает в баре за музыкальную часть. — Многие мои друзья в Москве играют в местах, куда бы людей, которые ходят в Mishka, просто не пустили. И если можно говорить о какой-то миссии, когда ты открыл бар, то она вот такая: играть веселую редкую музыку. Чтобы было весело, необязательно ставить Prodigy и старые песни Offspring. Проблема только в том, что мало диджеев, которые бы играли не жесткую электронику, а что-то веселое. Таких приходится холить и лелеять.
У нас много раз играл Дима Японец, Тарас 3000 — московский диджей и наш друг. Все пляшут, я стою в проходе, рядом со мной — мальчик лет 19 смотрит на меня: «Кирилл?». Я говорю: «Да». Он в ответ так серьезно, почти по-отечески похлопал меня по плечу: «Классный привоз». Вот лучшая оценка. Нет никаких имен, главное, чтобы было весело.
— Сейчас можно было бы открыть Mishka во второй раз. В Петербурге негде танцевать, — говорит Берковский. Спустя пять лет в городе, который пережил барный бум, где можно найти почти любое питейное заведение, Mishka остается чуть ли не единственным диджей-баром.
— Не все любят техно, а те, кто ходят танцевать под Radio Record, — это вообще другая вселенная. Мы верим только в диско, фанк, хип-хоп. Мы все довольно инфантильны — это очень важная черта. Мы живем где-то в прошлом: нам нравится быть подростками, нравится, что во время вечеринок происходит много ржачки и глупости. Мы скорее так смотрим на людей, которые буянят, — это просто смешно, весело, есть что вспомнить.
Наутро гудят голова и ноги — признак хорошей вечеринки. В голове от вчерашней ночи почти ничего не осталось: память реальную заменила память смартфона, который забит нашими с Машей портретами. Красные, синие, зеленые счастливые мы, наши руки, затылки и волосы, батарея шотов на барной стойке, как пять лет назад, флажки на потолке — хоть убейте, не помню, чтобы я всё это фотографировала. Инфантильная хаски в сердечке отлично смотрится на моем предплечье. Еще пару недель, пока не слезет краска, мне будет что вспомнить.
Если вы нашли опечатку, пожалуйста, сообщите нам. Выделите текст с ошибкой и нажмите появившуюся кнопку.
Подписывайтесь, чтобы ничего не пропустить
Все тексты
К сожалению, мы не поддерживаем Internet Explorer. Читайте наши материалы с помощью других браузеров, например, Chrome или Mozilla Firefox Mozilla Firefox или Chrome.