Подмерзшие дороги, просторы Ладожского озера, тракторы перед деревенскими домами — в двухстах километрах от Петербурга находится самый высокий в России маяк. Он стоит на Стороженском мысе уже больше ста лет: пока вокруг постепенно вымирает деревня, приезжают и уезжают дачники, а корабли все так же садятся на мель Царских рифов. Быт бессменного смотрителя маяка Юры и его семьи, перебои с электричеством, монахи и летние нашествия рыбаков — в репортаже «Бумаги» о том, как живет деревня Storozhno-city на берегу Ладожского озера.
Фото: Егор Цветков / «Бумага»
Краснокирпичное здание на отшибе деревни, перед ним — небольшой трактор, несколько прицепов для лодок и груда досок. Повсюду лежат инструменты, грабли, лопаты, у стены висит рыболовная сеть. Под громкий лай собаки из дома выходит мужчина в шапке, светлом джинсовом костюме и калошах поверх синих махровых носков. Маячник Юрий Антошихин, или Юра, как он сам представляется, живет здесь круглый год — он следит за состоянием и работой Стороженского маяка, самого высокого в России и Северной Европе. У маячника бойкая походка и карикатурно сдвинутые брови. Когда Юра зовет своего сына, громкое «Андрю-ю-юха-а!» раздается на всю деревню. «Высота 75,6 метра над уровнем озера, 9 — глубина фундамента, 24 — диаметр. И все на свинцовых прокладках!» — без запинок докладывает Юра.
С толстых стен внутри маяка осыпается штукатурка — последний раз его ремонтировали несколько лет назад, поэтому теперь маячник ждет рабочих, которые займутся отделкой.
— Тут всего-то четыреста ступенек! — продолжает он, с громким кашлем забираясь по лестнице.
Маяк, один из девяти на берегу Ладожского озера, находится в деревне Сторожно (Storozhno-city, как утверждает придорожная табличка) на Стороженском мысу. Здесь, как и в большинстве глухих уголков страны, отрезанных от цивилизации сотней-другой километров, дома с каждым годом только ветшают, численность населения падает, а время течет все медленнее и медленнее.
Маяк в деревне построили в 1906 году, чтобы избежать опасностей, которые несли Стороженские рифы — на них неоднократно напарывались проходившие мимо суда. В наше время в период навигации маяк работает от фотоэлемента: включается, когда заходит солнце, и выключается утром. Поэтому восходить по винтовой лестнице маячнику приходится не каждый день: пару раз в неделю Юра подметает площадку наверху, иногда протирает линзу винным спиртом или же забирается на маяк, чтобы перевести его на аварийное питание, когда отключают электричество.
— Здесь много кораблей проходит. Сейчас, конечно, навигация меньше, чем в советское время, но все равно есть. Вот тот остров насыпной, самодельный — начало гряды обозначает, — Юра указывает через ярко-малиновое стекло маяка куда-то в сторону озера. — Она Царскими рифами и называется. Хотя на карте написано «Стороженские», но все говорят «Царские».
Юра — потомственный маячник. Когда-то здесь работали его мать с отцом, переехавшие в Сторожно из Свирицы — местного административного центра. Сам Юра работал там же в речном порту, пока его не закрыли, а потом, в 1995 году, тоже перебрался в Сторожно.
— С 86-го мотористом был, а потом три навигации капитаном отработал. Тогда так неудачно все было — развал страны, порт закрыли (к 2009 году Свирицкий порт вновь отстроили и открыли — прим. «Бумаги»). А сколько в порту народу работало… Уехали работать — кто в Новгородскую, кто в Подпорожье, кто в Питер, кто в Череповец.
Это Царскими рифами и называется. Хотя на карте написано «Стороженские», но все говорят «Царские» рифы. Раньше суда очень часто садились здесьДля деревни маяк — нечто вроде очень маленького градообразующего предприятия. Это одна из самых «живых» точек Сторожно. Его видно за многие километры, он привлекает путешественников — хотя и не очень многочисленных из-за тяжелой дороги — а также районное начальство, которое периодически приезжает проверить маяк, чтобы что-то в нем отремонтировать. Неудивительно, что семейство маячника, пожалуй, самое процветающее и активное во всей деревне. В небольшом сарае Юра держит нескольких поросят, куриц и даже одного молодого бычка. Рядом с домом есть небольшой огород, летом ловят рыбу — в основном для себя, не на продажу. — В деревне поросят больше никто не держит, только я и Сердюков. Воинская часть бывшая скуплена у него. Он там красную рыбу разводит. Косули, фазаны, кабанчики там у него. Ворота кованые со львами, — рассказывает Юра про местную «достопримечательность» — дачу, которая, как поговаривают, принадлежит бывшему министру обороны Анатолию Сердюкову и находится на берегу озера в другой стороне от Сторожно. Жена Юры работает продавцом в местном магазине — единственном в Сторожно. Правда, и тот, судя по разговорам, скоро собираются закрыть: выручку он приносит только летом, когда в деревню приезжают дачники и рыбаки, зимой же, когда в Сторожно остается не больше двадцати человек, покупателей почти нет. Антошихины — единственные в Сторожно, у кого есть маленький ребенок. Вале, младшему из двух сыновей, в этом году будет четыре года. — Это когда, кстати, света не было — вот результат! — Юра с гордостью показывает на сына, гоняющего по двору шебутного щенка по кличке Друг. — Вообще, тут бывает, что без света сидим неделю, а то и больше. В прошлом году полгода света не было: начали делать в ноябре, а закончили в марте. Включали свет в десять вечера, а выключали в шесть утра — всю зиму так было. Зачем нам ночью свет нужен — я не знаю. Так как ни больницы, ни школы в Сторожно нет — ближайшая находится в 30 километрах отсюда — Валю думают отдать учиться в кадетский корпус в Петербург. — А куда его потом в школу определять? Автобус сюда не ходит. Старший вот читать-писать умеет, да и все, — говорит Александр Васильевич, который следит за состоянием нескольких маяков на Ладожском озере и приехал сюда на проверку. — Маячником, наверное, хочет стать, — подхватывает Юра.
Перед кирпичным служебным домом, где живет маячник с семьей, припаркована «Нива» — единственное средство, чтобы добраться до Сторожно и не застрять где-то по пути. От трассы до маяка тянется тридцатикилометровая дорога, наполовину в ямах и выбоинах, зимой затянутых коркой льда, наполовину усыпанная крупным гравием, в котором обычная низкая «легковушка» мгновенно вязнет.
— Как-то сюда приехал мужик, у него сальник полетел. Так мы просверлили дырку в шайбе и вместо него поставили. Потом говорил, что по городу еще две недели так ездил, — вспоминает Юра очередной подвиг местных умельцев.
Сторожно — деревня, до которой не ходит общественный транспорт и куда хлеб привозят два раза в неделю, — хорошее место отшельничества и единения с природой. Помимо маяка в деревне есть и другой «центр» — Никольско-Стороженский монастырь, построенный в первой половине XVI века. С ним связана главная местная легенда: известный пират Киприан Стороженский грабил все проходящие мимо суда, пока однажды во время страшного шторма не взмолился богу о помощи. Оставшись в живых, он ради прощения своих грехов построил на берегу Ладожского озера Никольский монастырь. Долгое время монастырь был в запустении — только несколько лет назад его вновь принялись восстанавливать. Сейчас рядом стоит небольшая новая часовня, в которой ежедневно молятся два монаха, поселившихся в деревне. С ними живет православный из Петербурга, два месяца назад приехавший в Сторожно, так как «в городе слишком много соблазнов».
Привычное спокойствие деревни нарушается только летом, когда сюда приезжает много рыбаков. Сторожно с самого начала была рыболовецкой деревней. До девяностых здесь существовала артель, которой, как рассказывает Александр Васильевич, принадлежало несколько рыбацких теплоходов. Однако потом артель развалилась, и централизованный рыбный промысел в деревне закончился.
— Раньше очень много ловили рыбы. Потом один пароход остался: бригаду кое-как соберут, отправят в море, рыбу привезут, продадут — потом всю неделю деревня гудит, все счастливы. Сейчас для рыбаков в Сторожно оборудована даже небольшая гостиница, хотя многие приезжают в трейлерах и ночуют там. Некоторые живут здесь целый месяц, пока идет рыба. В основном ловят судака, осенью — форель. Как рассказывает маячник, с тех пор как берег, когда-то песчаный, зарос тростником, там начал водиться еще и карась. Приезжают сюда и дачники: по словам Александра Васильевича, земля здесь дешевая и половину деревни уже скупили.
Закат интересно смотреть: солнышко садится — кажется, что земля круглаяЛетом же включается маяк, свет от которого ночью виден за сорок километров. Когда в деревне начинает дуть сильный ветер, говорит Юра, маяк качается так, что «видишь, как земля из под ног уходит». — Не-е, мне этот город даром не надо! — облокотившись на перила небольшого балкона Юра с вершины маяка смотрит на деревню. — Летом здесь красиво: зелень, тишина. Закат интересно смотреть: солнышко садится — кажется, что земля круглая. А если еще маленькая рябь переливается — так красиво. И дом смотрителя, и вся деревня Сторожно стоят здесь, на узкой полосе мыса, отмечая границу между озером и лесом. С площадки, где каждый вечер загорается 500-ваттная лампочка, и правда, кажется, что земля и люди будто бы куда-то уплывают: лодки, домики, старый трактор, лед у берега, отмель, где водится карась, — все растворяется в ярко-малиновой линзе маяка.
