Партнерский материал
24 сентября 2018

Это мы создаем альтернативную энергию: кто в Петербурге производит электричество из мусора на свалках и делает топливо из борщевика

В партнерском материале с «Газпром нефтью» «Бумага» рассказывает о петербуржцах, которые занимаются альтернативной энергетикой: производят электричество из свалочного газа и собираются добывать технический спирт и уголь из борщевика.

Сколько домов можно осветить благодаря энергии со свалки и как это делает мусорный полигон безопасным? Зачем производить уголь, сахар и спирт из борщевика и как превратить опасный сорняк в полезное растение? Рассказывают руководители компаний Vireo Energy и «Каприкон».

Алексей Ющук

Гендиректор компании Vireo Energy

Как производят электроэнергию на свалке?

Мы работаем на мусорном полигоне в Гатчине, здесь установлено оборудование, которое вытягивает из бытовых отходов свалочный газ.

Прямо в горе мусора находятся скважины, которые, как пылесос, вытягивают газ. По трубам газ поступает в систему осушки, затем очищается и поступает в двигатели, которые вырабатывают электроэнергию. И она по линии электропередач уходит на продажу в местную сетевую компанию.

Двигатель, по сути работает так же, как автомобильный двигатель внутреннего сгорания. Только в машине он приводит в движение колеса, а у нас он приводит в движение генератор. Весь процесс длится меньше минуты, то есть никакого накопления нет.

В Европе это не новый бизнес, он лет 60 там существует, а в России это по-прежнему считается каким-то ноу-хау. Поэтому мне приходилось и участвовать в разработке законодательства, и вести переговоры с властями. Мы иностранная компания, и вкладываем в проекты только собственные инвестиции, но при этом мы обязаны договориться не только с полигоном о том, что будем на нем работать, но и с правительством региона. И далеко не все разрешают.

Наша компания работает в России с 2012 года, но запустить первую очередь производства в Гатчине удалось только в 2015 году. Сейчас мы заняты запуском второй очереди.

Нашей электроэнергии хватает сейчас для обслуживания многоквартирных домов, в которых живут 10 тысяч людей. Когда построим вторую очередь, будет 20 тысяч. То есть за счет свалки можно будет осветить микрорайон.

Как вы попали на эту работу?

Я учился в петербургском университете путей сообщения, ПГУПСе, на инженера. Вторая моя специальность — экономист. После окончания университета пять лет проработал бизнес-консультантом. И моим последним клиентом была шведская компания Vireo Energy, которая занималась проектами по переработке свалочного газа. Сначала мы их просто консультировали, а потом они позвали меня на работу, и за шесть лет я дорос до генерального директора.

Мне важно, что это не только инвестиционный и энергетический проект, но и экологический. Если бы сейчас в России начали перерабатывать абсолютно весь мусор, а не вывозить на полигоны, то через 15 лет свалочный газ просто закончился бы, и этот бизнес перестал бы существовать. Но я этому был бы только рад, потому что огромная экологическая проблема решилась бы.

Почему вашу работу не может выполнить кто угодно?

Во-первых, чтобы работать в этой сфере, нужно иметь базовое инженерное образование. Профильных специалистов по альтернативной энергетике в России практически не готовят. Поэтому у нас почти все сотрудники по образованию — инженеры, кроме, наверное, бухгалтерии.

Во-вторых, искать информацию по альтернативной энергетике, и конкретно по переработке газа, непросто. В России это новое направление, по нему нет готовых учебников и методичек.

В-третьих, далеко не все хотят постоянно находиться рядом со свалкой. У меня очень многие друзья не понимают, почему я работаю на полигоне, в то время как мог бы спокойно сидеть в офисе. Но в любом бизнесе, связанном с производством, невозможно управлять процессом по фотографиям. Как минимум раза два в неделю приходится приезжать на свалку. Приезжаешь такой чистенький в рубашке и костюме, а тут надеваешь резиновые сапоги и идешь по горе мусора.

Есть вещи, которые можно понять только на опыте. Например, важны диаметр и высота скважины и даже ее цвет. Нужно сделать так, чтобы оператор погрузчика среди ночи в любую погоду увидел крышку скважины и не засыпал ее мусором. Поэтому они у нас покрыты светоотражающей краской. Но ни в какой инструкции не указано, что нужно так делать.

Что самое сложное в вашей профессии?

Среди главных трудностей — непредсказуемость. Свалка похожа на пищеварительную систему, живой организм. Ей нужно правильно питаться, то есть нужен постоянный доступ кислорода, который обеспечивают, «прокалывая» свалку специальными штырями. И в то же время этот организм нельзя „загонять“ физически, то есть забирать больше газа, чем свалка производит.

Хотя в законах тоже еще много чего хотелось бы изменить. Например, сейчас срок возврата инвестированного капитала для объектов возобновляемой энергетики в России определен законом, это 15 лет. Для российской компании это слишком долго, и поэтому наши инвесторы не идут в эту сферу. Мы пришли только потому, что мы иностранная компания. Государство зафиксировало и доходность на возобновляемую энергетику — 12 % годовых. Опять же, российскому бизнесу нужна доходность хотя бы от 25 %. Сами поставки электроэнергии тоже строго регулируются. Всё это вместе с колоссальным риском сильно снижает желание инвесторов работать на свалке.

Стоит ли заниматься этим делом в Петербурге?

В Петербурге одна крупная свалка в Новоселках. И опасность стать «вторым Волоколамском» для нее не просто существует — я бы сказал, что это уже происходит. Она находится очень близко к жилым районам, даже когда я проезжаю на машине мимо, закрываю окна.

Не бывает чудес — выбросы со свалки сами не исчезнут, а в них основная проблема и заключается. Вся история полигона в Волоколамске не просто про гору мусора, а именно про попадание свалочного газа в атмосферу. И в бизнесе, подобном нашему, получается, что инвестор за свои деньги решает и социальную проблему, и экологическую проблему региона. И еще и электричество производит.

Павел Козбан

Генеральный директор ООО «Каприкон»

Как делать спирт, уголь и электричество из борщевика?

Сейчас мы строим опытное производство по переработке борщевика в технический этиловый спирт и древесный уголь. Завод будет работать в рамках экопарка «Жельцы»  под Лугой, мы вложим в производство 420 млн рублей, в основном это кредитные средства.

Наша идея в том, чтобы скашивать борщевик и производить из него уголь и этанол. До 12 тысяч литров с гектара (сахарный тростник приносит 4550 литров с гектара).  На уголь идет жом (то же, что и жмых), который получается после отжима борщевика. Его смешивают с древесной щепой и проводят в специальной установке процедуру пиролиза, то есть форсируют процесс естественного образования угля. Эти установки производят в Германии — там же мы нашли покупателей для угля. Его можно потом использовать как и обычный древесный уголь, хоть для шашлыков.

Сок, который получается после отжима, идет на биоэтанол. Его можно использовать как технический спирт, добавлять в топливо, или просто использовать как самостоятельное топливо. Спирт из растений сам по себе не инновация: в США, например, его делают из кукурузы, в Бразилии — из сахарного тростника. И эти две страны — мировые лидеры по производству биоэтанола. Просто в случае с борщевиком это решение сразу двух проблем: превращение сорняка в полезное растение.

А в процессе пиролиза к тому же выделяется огромное количество тепла, из которого можно делать электроэнергию. Наш партнер ООО «Жельцы» владеет тепличным хозяйством, и за счет этой энергии мы будем освещать и обогревать их теплицы.

Как вы попали на эту работу?

Я по образованию математик, закончил СПбГУ. Моя компания долгое время занималась радиолокацией, и еще в девяностых мы узнали, что канадцы разрабатывают устройство —  по сути, радар, — который будет прогревать землю, чтобы увеличить урожай. В России похожий климат, и мы сразу подумали, что тоже можем это применять: оказалось, что таким же образом можно бороться с борщевиком — грубо говоря, нагреть семена в земле и «сварить» их, чтобы они больше не распространялись. Но перед тем, как что-то делать, мы начали изучать это растение, чтобы понять, как повлияем на почву. И постепенно выяснили, что оно может быть не только опасным, но и полезным.

Считается, что борщевик — это только причина сильных ожогов. Но мы нашли способы делать из борщевика уголь и этанол, а потенциально — сахар. После правильной обработки борщевик можно использовать даже как комбикорм. Изначально, кстати, борщевик и высаживали как растение для производства силоса, корма для скота, просто оказалось, что молоко от него горчит, а пробовать разные виды обработки и сочетаний с другими растениями никто не стал.

Почему вашу работу не может выполнить кто угодно?

Для того чтобы начать что-то делать с растением, хоть выращивать, хоть уничтожать, нужно его изучить. Из-за того, что этого никто не делал, и начались все проблемы. Поэтому мы постоянно занимаемся исследованиями, проверяем свои теории, сотрудничаем с биологами из Тимирязевской академии и партнерами из других стран. От некоторых идей пришлось отказаться, потому что реализация оказывалась нерентабельной. В итоге на одни только исследования и подготовку ушло больше десятка лет.

На всех этапах приходится продумывать каждую мелочь. Например, мы арендуем трактор и роторную установку, во всех машинах герметичные кабины, а у водителей есть специальные костюмы химзащиты на случай, если им понадобится выйти. Но часто борщевик растет возле водоемов, где его очень трудно собрать. И для этого пришлось найти отдельный трактор, английского производства, который придумали для срезания камышей. Он может проехать там, где обычная машина не проедет.

Что самое сложное в вашей профессии?

Самое сложное — нехватка денег, и то, что законодатели к нам не прислушиваются. У борщевика есть огромный потенциал, часть которого может не оправдаться. Например, причина ожогов — соединение фуранокумарин, которое есть в составе этого растения. И эти же вещества добавляют в лекарства от онкологических заболеваний. У борщевика невероятная урожайность, и конечно, он гораздо дешевле, чем водоросли, из которых фуранокумарины добывают сейчас. Возможно, заменить водоросли не получится. Но чтобы это понять, нужны исследования и эксперименты, а их никто не проводит.

Моя мечта — делать из борщевика сахар, и здесь те же проблемы. Свекольный сахар отличается только тем, что его можно производить только сразу после сбора урожая, иначе сахаров в плоде уже не останется. Поэтому его делают всего несколько месяцев летом и осенью, а остальное время заводы простаивают. Мы предлагали одному из заводов по производству сахарной свеклы запустить тестовое производство [сахара из борщевика]. Но производители заявили, что это им не интересно.

Стоит ли заниматься этим делом в Петербурге?

Вокруг Петербурга огромные территории заняты борщевиком, он растет даже вокруг детских пионерлагерей и дач, но травить его гербицидами — это значит решать проблему, создавая вместо нее еще большую.

В 2011 году правительство Ленобласти приняло программу по борьбе с борщевиком Сосновского (так называется наш, местный вид). И она, по сути, уже провалена. В этой программе нет никакой научной базы, которая объяснила бы, почему борщевик стал таким инвазивным, и что это вообще за вид такой. А одна из причин просто в том, что земли были заброшены, их никак не обрабатывали. И теперь в рамках государственной программы эти земли обрабатывают гербицидами, которые сами по себе вреднее, чем сорняк.

Что отличает вашу профессию

1.

Невозможно определить, сколько газа окажется на свалке

Ющук: По сути, мы как нефтяники: они выходят на шельф и никогда до конца не знают, сколько там будет нефти. Точно так же никто не может определить, сколько газа здесь, на полигоне в Гатчине, или сколько всего газа в Питере.

2.

Производство энергии из солнца, воды и ветра более затратное, но менее рискованное

Ющук: Если мы вкладываем 300 млн рублей в одну производственную очередь, то им пришлось бы вложить около 3 млрд рублей. Но они менее рискованные и трудозатратные, потому что таких проектов по всему миру реализовано больше. И за ветряками не нужно следить 24 часа, в отличие от нашего производства.

3.

Количество свалочного газа ограничено

Ющук: После того, как мы выкачиваем газ, на свалке остается неопасный мусор. По сути, просто гора, которая не производит метан, не горит. Если представить, что весь мусор теперь перерабатывают, эмиссия газа из существующих свалок прекратится лет через 15. Это уже происходит в Европе. Мы ездили по свалкам в Эстонии, Швеции, и там на бывших свалках строят даже горнолыжные курорты, потому что они действительно превращаются в обычный холм.

4.

Борщевик продолжают уничтожать

Козбан: Борщевик вообще демонизирован, вокруг него море глупых теорий заговора. Его уничтожают, не проводя никаких серьезных исследований пользы и вреда. В итоге вокруг Петербурга борщевик не только занимает участки, которые можно было бы как-то использовать, его еще и травят, засоряя при этом землю. А потенциально он мог бы приносить огромную пользу.

5.

Борщевик растет очень активно

Козбан: Он дает 70 тонн зеленой массы на гектар. На нашем опытном участке под Псковом уже сейчас есть отдельные растения, которые выросли выше пяти метров, а в среднем по полю — больше четырех метров высоты. Этим борщевик изначально и привлек исследователей, которые в сороковых годах решили сеять это растение.

Другие материалы о профессиях будущего читайте в спецпроекте «Бумаги» и «Газпром нефти»

Если вы нашли опечатку, пожалуйста, сообщите нам. Выделите текст с ошибкой и нажмите появившуюся кнопку.
Подписывайтесь, чтобы ничего не пропустить
Профессии будущего. Спецпроект
Это мы занимаемся генетикой: кто в Петербурге изучает генные мутации и разрабатывает лекарства против наследственных заболеваний
Это мы собираем роботов: кто в Петербурге создает машины, которые могут работать в космосе, заправлять самолеты и строить автомобили
Это мы изучаем большие данные. Кто в Петербурге исследует интерес к биткоинам, флешмоб MeToo и производство нефти с помощью data science
Это мы создаем нейронные сети: кто в Петербурге делает беспилотники и как работает машинное обучение
Это мы создаем виртуальную реальность. Кто в Петербурге использует VR в фильмах про Эрмитаж и в образовании?
Технологии в Петербурге
В Петербурге презентовали беспилотный трамвай. Показываем, как он выглядит 👀
В Петербурге прошел фестиваль «Технокультура 4.0». Видео оттуда выглядят странно: на площадке почти никого нет, танцуют только роботы
Робот Алекс стал героем роликов с газового форума в Петербурге. Он ответил на вопрос о войне машин и людей и рассказал стих про бычка 🤖
В Петербурге запустили сервис для отслеживания движения машин скорой помощи. Рассказываем, зачем он нужен
Петербургский студент создал экзоскелет, с помощью которого можно поднимать тяжелые предметы. Его разработкой заинтересовались в МЧС
Новые тексты «Бумаги»
На «Бумаге» — премьера клипа «Научи меня жить» от группы «Простывший пассажир трамвая № 7»
От хюгге-кэмпа до экофермы: блогеры рекомендуют необычные места для путешествия по Ленобласти
Чем технология 5G будет полезна экономике и почему вокруг нее столько страхов? Рассказывает кандидат технических наук
На Рубинштейна постоянно проходят уличные вечеринки, где веселятся сотни людей. Местные жители жалуются на шум, а полиция устраивает рейды
Как проходило голосование по поправкам в Петербурге: вбросы бюллетеней, коронавирус у членов комиссий и участки во дворах
К сожалению, мы не поддерживаем Internet Explorer. Читайте наши материалы с помощью других браузеров, например, Chrome или Mozilla Firefox Mozilla Firefox или Chrome.