Петербуржцы спорят из-за закрашенного портрета Бродского. Одни ругают завхоза школы, другие обвиняют автора работы в пиаре

— Проблема в том, что с согласованием фрески мы не успели, потому что рисунок с писателем стал неким экспромтом. Проходя мимо музея «Полторы комнаты», и увидев на балконе дома Мурузи происходящее действие (онлайн-марафон в честь юбилея поэта с участием известных артистов и музыкантов), я решил каким-то образом поучаствовать и сделать подарок от души и от себя.

Мы исполнили фреску достаточно быстро — в течение 3−5 минут. Я надеялся, что этот забор ничей, как это часто бывает — грязная облупившаяся стена с осыпающейся штукатуркой.

Мы быстро приняли решение сделать интересный арт-объект, причем мы выбрали настолько удачное место и ракурс, где Иосиф Александрович смотрит на свой балкон, куда он сам же и выходил. То есть смотрит сам на себя. Получилось очень органично и красиво. <…>

Я против конфликтов и провокаций, только диалог и консенсус. Нужно встретиться, пообщаться и решить: и с дирекцией музея «Полторы комнаты», и со школой, и с инициативной группой. Будем говорить о формате временной инсталляции.

— Вы знаете, что в школе делать граффити нельзя? Ни вывешивать, ни развешивать, ни писать нельзя. Мы идем под контролем! Обращайтесь в ГАТИ! Потому что это решение ГАТИ, что на государственных учреждениях не должно быть никаких граффити.

— Для Олега Лукьянова эта позиция была озвучена еще в прошлом году, когда у него возникла подобная ситуация с переулком Радищева, где он первоначально размещал свои фрески. Если он хочет, чтобы его рисунки не стирали, нужно просто согласовывать проекты.

Для него ни одна дверь не была закрыта ни вчера, ни позавчера, ни год назад. Но ни одного звонка от Олега Лукьянова не поступило ни в районную, ни в городскую администрацию.

— Не везет ему [Бродскому]. Точнее, нам. Только все обрадовались, какое удачное граффити (ок, не граффити, изображение) появилось напротив дома Мурузи. Еще не уехавший Бродский мог бы его увидеть со своего балкона через оптику полувекового приближения. Но тетенька-завхоз средней школы велела нобелевского лауреата ликвидировать. Был Бродский, стало пустое место. Не положено потому что.

Лернер, благодаря которому он ознакомился с тюремным и ссылочным бытом, тоже был завхоз, кстати. Что-то у них прямо личное. «Пустота вероятней и хуже ада. Мы не знаем, кому нам сказать: „Не надо“». Да знаем, знаем, Иосиф Александрович. Пора вводить новый термин — синдром завхоза.

— В Петербурге появилось классное изображение Бродского. Буквально через несколько часов его закрасили муниципальные службы. Потому что русским нужно каждый [раз] доказывать, что они любят жить в говне. А радость [бывает] только по воле придворных урбанистов. Бродский не отвечает ГОСТу.

— В Петербурге всё чаще работники жилищно-коммунальных хозяйств закрашивают произведения неизвестных художников, которые рисуют на стенах портреты талантливых людей. Замазывают они это однотонной дешевой краской, некрасиво и бездарно.

Но я подумал и все-таки понял, что это правильно, что они так делают. Потому что у нас современная страна, которая разбирается в современном искусстве. Какой-то кусок оранжевого или мерзко-какашечного цвета краски на стене смотрится намного более продвинуто, нежели какой-то портрет. Поэтому я за вас топлю, замажьте всю нашу страну серой краской, будем крутыми и современными.

— Сегодня наблюдаю спорадический перепост истории с закрашенной фотографией Иосифа Бродского и удивляюсь, что Фб-читатели строго линейно реагируют на эту картинку, именно как на жест, произошедший в канун юбилея. Никто не хочет вникать в тонкости и детали, а они очень важны, так как переворачивают эту историю с ног на голову. <…>

Работа сделана бизнесменом Олегом Лукьяновым, который коммерчески продвигает (как он сам пишет) разработанную им технологию «урбан-фрески». Хотя сама технология уже известна под названием «холодный деколь». Хитрость в том, что это технология, при которой бумажная фотораспечатка с принтера пластифицируется и буквально «переводится» на стену, образуя довольно прочную поверхность. Стена под ней не дышит, а краску ПВА (которой у нас красят стены) с нее легко можно смыть (что автор и делает). А вот содрать ее нельзя, только соскоблить с повреждением стены. Это нарушает все законы уличного искусства, которое априори носит временный характер.

Произошедшее событие я считаю «рассчитанным медиа-перформансом» (кстати, отдаю должное тактике). Автор точно знал, что закрасят (он уже с этим сталкивался, плюс напечатать и вывесить у школы любого человека с сигаретой в руке это заведомый криминал). Поэтому он точно рассчитал как поймать пиар и поддержу у сетевой аудитории, что называется «вслепую». <…>

Большинство пишут «завхоз решила», как бы даже не подозревая о существующем городском законе, по которому в случае появления надписей, рекламы или граффити на стенах здания его ответственный владелец или компания штрафуются. Пока закон о граффити не принят (а в законопроекте пока каша без понимания явления), так и будет, причем со всеми, даже талантливыми работами.

— Есть такие инфоповоды, которые я называю «Буря в стакане ***** (влагалища — прим. «Бумаги»)». Уже два дня мы наблюдаем, как буквально вся страна взорвалась от новости «Завхоз закрасил Бродского». Любимка Олег Лукьянов наклеил фотообоину на стену школы в день юбилея — фотообоину закрасили, так как закон. Просто потому, что если не закрасить — штраф 100к.

Однако такие моменты остаются за кадром, а сама история накладывается на железобетонные паттерны: Бродский — поэт, которого отправили в ссылку за свободу, завхоз — собирательный образ необразованного «швондера». Искра, буря, безумие, я, честно, даже не знаю, что в моем спрайте.

По итогам Лукьянов создал свою лучшую акцию, хайпанул, тетю завхоза затравили буквально все — ведь так круто упражняться в остроумии по типу «В России завхоз больше, чем поэт» (а платить 100к за «свободу» мало кто готов).

— Этот инцидент показал, что Бродский необычайно нужен народу — людям, которые ходят по улице и хотят смотреть на своего любимого поэта. <…>

Власти сменились, но всё осталось по-прежнему. Те люди, которые выгоняли Солженицына, Бродского, да и меня из страны — остались на своих местах. И дети их остались. Они по-прежнему занимаются тем, чем занимались в советское время.

— Известно, что Бродский неоднократно бывал на берегах Балтийского моря, посещал Финляндию, мечтал, вместе с Михаилом Барышниковым, сесть на паром и явиться в Питер инкогнито. Но, так или иначе, на поездку в родной город он так и не решился — и объяснял почему. «Мы с ним об этом говорили, и он сказал мне, что с удовольствием побывал бы в Петербурге, но один, чтобы ни с кем не встречаться. Однако избежать ажиотажа, который непременно поднялся бы и был ему крайне неприятен, не представлялось возможным. А потом Иосиф добавил: „Я просто боюсь, что мое сердце этого не выдержит“», — вспоминал финский переводчик Бродского Юкка Маллинен.

Вчерашние недоразумения вокруг портрета Бродского напротив дома Мурузи, привлекшие всеобщее внимание, показывают, что интуиция не подвела поэта. Разумеется, четверть века назад ажиотаж этот был бы другим, наверно, он был бы наивнее, безобиднее, оптимистичнее, чем в день его 80-летия. Ну, что могло бы отравить его визит на родину при жизни? Долгие телеинтервью умирающему «Пятому колесу» или его подобиям. Гитарное пение в сквере под окнами «полутора комнат». Массовое выпивание из горлышка. Визиты новых русских. Бедность и безвкусица.

Происходящее же в наши дни трудновато пережить, даже если ты не поэт, отправленный в изгнание. Что мы имеем? Безумный социальный коктейль из маркетинговых действий человека, выдающего себя за уличного художника, железной воли завхоза, демиурга школьной стены напротив дома Бродского, его (ее) равнодушие к юбилею гения и, что еще ужаснее, к genius loci — под предлогом борьбы с курением!

Разумеется, красноречиво молчание властей всех уровней, которые не прочь записать покойного поэта в списки местночтимых культурных героев, но ни словом, ни делом не вмешались в конфликт. Так же, как они ничем не помогли в создании музея в квартире Бродского. Но не менее несносен и этот «базар всесоюзной любви», залповое цитирование стихов юбиляра, одобрительные смайлики в социальных сетях, ужас перед случившимся, но завтра календарь соцсети предложит новый повод для эйфории и всё сегодняшнее будет забыто. Это наш мир в капле воды — и наблюдателя не покидает ощущение, что вода эта чем-то отравлена.

— Новая идея автора уничтоженного граффити-портрета Бродского Олега Лукьянова — украсить непарадную стену-брандмауэр дома Мурузи фреской его северного фасада с балконом Бродского. Пустая стена без исторической отделки у дома-памятника образовалась при строительстве соседнего бизнес-центра, когда изменилась ширина застройки по улице Короленко.

Идея Олега, высказанная эксклюзивно в нашем эфире, позволила бы не только создать уникальный стрит-арт и оживить перспективу улицы, не повредив историческому контексту, но и увековечить в «окнах» этого фасада знаменитых жителей дома — Гиппиус и Мережковского, Философова, Лескова, Пяста и, конечно, Бродского на балконе. Как вам такой ход?